Непристойные предложения - Уильям Тенн
Это грязное дело, по-настоящему грязное. Я намеренно использую такие слова. В смысле, непристойное, если ты понимаешь, о чем я.
Как ты, без сомнений, уже догадался, неприятности в основном связаны с назойливой мокрой третьей планетой Сола, которую многие местные обитатели зовут Землей. Эти проклятые шумные двуногие доставили мне больше хлопот, чем любой другой вид в моем секторе. Технологически достаточно продвинутые, чтобы почти достичь стадии 15 — саморазвитые межпланетные путешествия, — они на века отстали от обычно сопутствующей стадии 15А — дружественный контакт с галактической цивилизацией.
Поэтому они по-прежнему находятся в статусе тайного наблюдения, а значит, я должен держать на их планете около двух сотен агентов, облаченных в неуклюжие и неудобные маскировочные костюмы из протоплазмы, чтобы не дать дуракам взорвать самих себя до духовного просветления.
Ко всему прочему, в их солнечной системе всего девять планет, а значит, мой постоянный офис не может располагаться дальше планеты, которую они называют Плутоном. Зима здесь приемлемая, но лето невыносимо жаркое. Говорю тебе, Хой, жизнь звездного сержанта — отнюдь не вечные глур и скуббетс, что бы там ни утверждал тыловой эшелон.
Но если быть честным, вынужден признать, что на этот раз проблема возникла не на Соле III. С тех пор как они внезапно и неуместно открыли ядерное деление — что, как ты знаешь, стоило мне повышения, — я удвоил число тайных оперативников на планете и строго-настрого велел им немедленно докладывать о малейшем технологическом прорыве. Сомневаюсь, что теперь этим людям удастся без моего ведома изобрести хотя бы элементарную машину времени.
Нет, на этот раз все началось на Руге VI, который аборигены называют Гтет. Если заглянешь в атлас, увидишь, что Руг — крупный желтый карлик на задворках галактики, а Гтет — незначительная планетка, совсем недавно достигшая стадии 19 — основное межзвездное гражданство.
Гтетанцы — модифицированная амебоидная раса, производящая неплохой сорт ашкебака, который они экспортируют соседям на Руг IX и Руг XII. Они индивидуалисты и до сих пор испытывают трудности, живя в централизованном обществе. Несмотря на несколько столетий продвинутой цивилизованности, большинство гтетанцев относятся к закону не как к образу жизни, а как к интересному препятствию, которое нужно обойти.
Идеальная компания для моих двуногих с Земли, верно?
Судя по всему, некий Л’пайр был на Гтете одним из худших смутьянов. Совершил почти все возможные преступления и нарушил почти все законы. Он считался чем-то особенным даже на планете, где четверть населения отбывает наказание на регулярной основе. Насколько я понимаю, есть даже гтетанская пословица: «Ты как Л’пайр, друг: не знаешь, когда остановиться!»
Тем не менее, наступил момент, когда Л’пайру следовало остановиться. За всю жизнь его обвинили в 2342 тяжких преступлениях — не хватало лишь одного до 2343 преступлений, что на Гтете делает преступника закоренелым и обрекает на пожизненное заключение. Он совершил отважную попытку удалиться от общественной жизни и посвятить себя размышлениям и праведным трудам, но было слишком поздно. Л’пайр обнаружил, что почти против воли, как он настаивал на допросе в моем офисе, его мысли возвращаются к непровернутым грязным делишкам и несовершенным беззакониям.
И потому однажды, совсем случайно — даже не заметив, — он совершил очередное серьезное преступление. Но оно было настолько мерзким, настолько противным не только гражданскому законодательству, но и моральному кодексу, что все общество восстало против Л’пайра.
Его поймали на продаже порнографии несовершеннолетним гтетанцам.
Снисходительность к знаменитости сменилась гневом и всеобщим порицанием. Даже Гтетанская защитная ассоциация двухтысячекратных неудачников отказалась собирать деньги на залог для Л’пайра. Суд приближался, и Л’пайр понял, что ему крышка. Оставался только побег.
Он провернул самый зрелищный трюк за всю свою карьеру — выбрался из герметично запечатанного склепа, в котором его содержали под круглосуточной охраной (он так и не сказал мне, как проделал это, молчал до самой печальной передачи по наследству в штаб, или как это еще назвать), и сбежал в космопорт рядом с тюрьмой. Там он умудрился угнать гордость гтетанского торгового флота — новую модель межзвездного корабля, оборудованную двухдроссельным гиперпространственным двигателем.
Корабль пустовал, ждал экипажа для первого рейса.
Каким-то образом за несколько часов, через которые его побег обнаружили, Л’пайр разобрался с управлением судна, смог стартовать с Гтета и выйти в гиперпространство. Тогда он не догадывался, что этот корабль как экспериментальная модель был оснащен передатчиком, сообщавшим в космопорт его местонахождение.
Таким образом, у гтетанской полиции не было возможности преследовать беглеца — но они всегда точно знали, где он находится. Несколько сотен амебоидов-энтузиастов пустились в погоню на старомодных кораблях с обычными двигателями, однако через месяц долгого, утомительного межзвездного путешествия на одной сотой скорости Л’пайра сдались и вернулись домой.
Л’пайр хотел укрыться в примитивном, малозначимом уголке галактики. Зона вокруг Сола идеально подходила для этой цели. Он вышел из гиперпространства на полпути между третьей и четвертой планетами. Но сделал это очень неуклюже (в конце концов, Хой, лучшие умы его расы только начинают понимать работу двухдроссельного двигателя) и в процессе лишился всего топлива. Едва дотянул до Земли и сел.
Посадка осуществлялась ночью и с закрытыми соплами, а потому никто на планете ничего не увидел. Поскольку жизненные условия на Земле сильно отличаются от Гтета, Л’пайр понимал, что его перемещения будут сильно ограничены. Оставалось надеяться только на помощь аборигенов. Требовалось выбрать место, где вероятность вступить в контакт будет максимальна, а вероятность, что местные случайно наткнутся на его корабль, — минимальна. Он выбрал пустырь в пригородах Чикаго и быстро спрятал судно.
Тем временем гтетанская полиция связалась со мной как с местным командиром галактического патруля. Они сообщили, где прячется Л’пайр, и потребовали его экстрадиции. Я возразил, что пока это не в моей юрисдикции, поскольку нет преступления межзвездной природы. Корабль был угнан на родной планете Л’пайра, а не в дальнем космосе. Но если, находясь на Земле, он нарушит какой-либо галактический закон, хоть немного потревожит общественный порядок…
— А как насчет этого? — спросила гтетанская полиция по межзвездному радио. — Насколько мы понимаем, Земля имеет статус тайного наблюдения. Незаконно знакомить ее с высшими цивилизациями. Разве посадка Л’пайра на корабле с двухдроссельным гиперпространственным двигателем не является достаточной причиной для ареста?
— Сама по себе — не является, — ответил я. — Корабль должен увидеть и опознать житель планеты. Насколько нам известно, этого не произошло. И пока Л’пайр прячется, пока не рассказывает про нас людям и не способствует технологическому развитию Земли, его галактическое гражданство нужно уважать. У меня нет законного основания для его ареста.
Гтетанцы поворчали насчет того, на что идет их звездный налог, но поняли мои аргументы. Однако
