Обратный отсчет: Распад - Токацин
Он встряхнул головой, отгоняя красочные воспоминания, — станция была уже рядом, в двух шагах, и, была «кипящая сигма» разумной сущностью или нет, лучше было не давать ей подсказок. Гедимин тронул было экранирующую пластину на виске — «Позвать хранителя?» — но тут же отдёрнул руку. «Ещё его тут не хватало. Надо разрядить „облако“… Что тут есть? Что относится к станции?»
Он шагнул к воротам, но остановился, — стрелка указателя на секунду задержалась на чём-то прямо напротив него. Несколько мгновений сармат следил, как она дрожит на одном месте, затем протянул руку к стене. Там под пластиной, отмеченной крестом, скрывалась панель ввода — один из аварийных «ключей» к станции на случай, если внутренние замки откажут. Стрелка резко отклонилась — невидимая пульсирующая точка «ушла» за стену, куда-то к колоннам воздухоочистки. Гедимин посмотрел на вмонтированный в стену чёрный экран и узкую клавиатуру под «мартышечьи» пальцы, глубоко вдохнул и вогнал когти в пазы, выдёргивая устройство из стены.
Оборвать провода он не успел — из-под ладони брызнули искры, рядом громыхнуло, и Гедимин по старой привычке откатился в сторону и залёг под защитным куполом. Его пальцы мелко дрожали, будто через них, сквозь все изолирующие слои, прошёл мощный разряд. Экран дозиметра погас. Заголосила сирена, и Гедимин вскинулся, но тут же выдохнул — станция была ни при чём, тревогу поднял какой-то патруль.
«Всё, разрядилось,» — ремонтник с облегчённым вздохом выбрался из-под купола и ошалело замигал — у его ног лежали массивные створки ворот. Их будто взрывом выдрало из стены — прочный металлизированный рилкар лопнул, как стекло. Панель ввода дымилась и искрила вместе со свисающими из пролома проводами. С той стороны, от проходной, на Гедимина смотрели ошалевшие охранники. Он открыл было рот, но сказать ничего не успел — сирена взвыла над ухом, и под вопли «стоять!» сверху упал плотный колпак защитного поля.
Гедимин не сопротивлялся, когда купол сдёрнули и с двух сторон вцепились в его руки — только поморщился, когда больно вывернули локоть, и слегка подался вбок, переводя руку в более удобное положение.
— Стоять! — взвизгнул кто-то из патрульных, и что-то тяжёлое просвистело мимо виска сармата. Уклониться Гедимин успел, подавить всплеснувшую ярость — нет. Секунду спустя, когда в его руке трещали чьи-то пальцы с зажатой в них дубинкой, кто-то всё-таки огрел его сзади по шлему. Сирена взвыла снова — с двух сторон одновременно.
— Стоять! — крикнул ещё один голос. — Диверсант, нападение на атомную станцию…
Гедимин растерянно мигнул и даже забыл стряхнуть с себя патрульных.
— Я ни на кого не…
Договорить ему не дали — заломили руки за спину и рывком защёлкнули магнитные браслеты.
— Нападение на патрульных, — забубнил кто-то, — нанесение увечий…
— Я только… — снова открыл рот Гедимин, но его ударили прикладом в грудь и велели заткнуться.
— Кет? Диверсант? В карцер! Сообщить Гварзе…
Гедимин покосился через плечо на дозиметр и увидел погасшую кромку экрана и маслянистые пятна на перчатке. Двое патрульных, придерживая под руки, уводили третьего в сторону медчасти; он хрипло стонал и прижимал к боку локоть. Гедимин виновато сощурился. «Это было лишнее. Мог бы просто обезоружить…»
— Пошёл! — подтолкнули его в спину. Вокруг собралось пять патрулей, не меньше, — даже без тех троих, ушедших в медчасть, Гедимина окружали двенадцать сарматов. Ещё двое топтались у выломанных ворот, что-то объясняя в передатчик.
— Я не диверсант, — угрюмо сказал сармат, шевельнув скованными руками.
— Совет разберётся, — ответили ему и снова толкнули в спину. — Шевелись!
…В вестибюле его ждали. Гедимин растерянно мигнул; он остановился бы на пороге, но патрульные втолкнули его внутрь. Между дверью и кривым коридором, ведущим в карцер, стояли четверо ликвидаторов.
— Кет, — сказал, как сплюнул, Кенен Гварза, отделяясь от стены; от его взгляда Гедимину стало не по себе, и он угрюмо сощурился в ответ. — Так и знал. Снять скафандр — и в карцер. Пищи не давать!
— Ты в себе? — спросил Гедимин, забыв о своей злости. — Я ничего не сделал. Это моя броня, и я останусь в ней.
Сопла четырёх плазмомётов качнулись, поднимаясь, и Гедимин изумлённо мигнул, обнаружив, что они смотрят ему в грудь.
— Снимай броню, — ровным голосом скомандовал Скегги — он был здесь, в этом маленьком отряде. — Это приказ.
«Мать моя пробирка…» — Гедимин медленно поднёс руку к основанию шеи. «Скегги⁈ Что им сказали? Что я… напал на станцию⁈»
— Я разрядил «кипящее облако», — мрачно сказал он, стряхивая вскрытый скафандр на пол и высвобождая ступни из четырёхпалых «сапог». — Что-то должно было сломаться. И лучше ворота, чем колонна фильтра…
— В карцер! — рявкнул, переменившись в лице, Гварза. — Живо! Скегги, следить за ним в оба!
Ликвидатор склонил голову.
— Идём, — холодно сказал он, глядя на Гедимина. — Спокойно и без сопротивления. Приказ совета.
Гедимин посмотрел на плазмомёт, проглотил невысказанную реплику и шагнул вперёд. Ликвидаторы шли рядом, патруль — поодаль; Гварзу он увидел, уже зайдя в камеру, сквозь закрывающийся дверной проём.
— До диверсий дошло, — услышал он негромкий голос, звенящий от ярости. — Сначала угрозы, потом вот это. И если Маккензи мне скажет…
— Эй! — крикнул Гедимин, приникая к смотровому окошку. — Ты меня слышал? Там «кипела» сигма. Проверь дозиметрию!
Металлическая пластина с лязгом задвинулась. Гедимин, вслух помянув размножение «макак», отошёл от двери. Звуки снаружи ещё доносились, но приглушённо — слов было не разобрать. Сармат, тяжело вздохнув, опустился на матрас. «Вмешался, называется. Гварза же сам атомщик, — что, ни разу не видел „кипящей сигмы“?.. Ладно, подождём. Может, к утру у него включатся мозги, и дозиметрию он проверит…»
03 декабря 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
По ощущениям, было часов пять утра — не середина ночи, но и не обычное время побудки — когда за дверью завозились, и пластина на смотровом окошке отъехала на миллиметр в сторону.
