Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

Ормона взглянула на мужа так, точно хотела поднять на смех, но еще не решила, делать это сейчас или чуть повременить.

— Когда меня такое останавливало, Сетен? Ты же знаешь: я нечувствительна к боли.

— Не обманывай.

— Я нечувствительна к боли! Ни к какой, — она раздвинула губы в мимолетной улыбке. — Он все равно будет здесь. Он не родится здесь, он приедет сюда — уже взрослым. Если мы провалили затею Паскома с «куламоэно», то надо же, чтобы кто-то позаботился хотя бы об ученике!

Тессетен вдруг почувствовал, что ему хочется прижать ее к себе и, просто закрыв глаза, ощутить еще раз ту Танрэй, которой она пришла к нему, будучи сомнамбулой.

— О самом непредсказуемом ученике, — кивнув, прошептал он ей на ухо.

— И самом любимом… — Ормона подняла лицо, схватывая с его губ жадный поцелуй, и, увлекая за собой, отклонилась гибким телом на постель. — Тринадцатом ученике тринадцатого ученика!

Улегшись в зарослях кустарника, тринадцатый ученик тринадцатого ученика разглядывал удивительную компанию возле шахт, расположенных в неглубоком карьере северной части острова.

Люди отдыхали от работы. Несколько молодых парней-ори забавлялись, левитируя камни в состоянии «алеертэо» и тем самым поражая воображение своих смуглых помощников. Один ори улегся в сухую траву и поднял диппендеоре. Громадный «кадавр» принялся состязаться с гигантской каменной глыбой, что ползала по воле нескольких шутников. Местные жители старались держаться подальше, но все же не убегали, любопытствуя, чем закончится удивительная борьба.

Под смех ори каменная глыба, отбросив диппендеоре, шустро поползла вверх по склону, в сторону зарослей Фирэ. На земле она оставляла глубоко пропаханную борозду.

Предугадать, куда направят ее рабочие, юноша не мог и предпочел устроить им небольшую дестабилизацию, пока не пришлось выдавать себя, глупо бегая по кустам от рехнувшегося камня.

Глыба рухнула наземь, не удержалась на пригорке и покатилась обратно, сбив по дороге «кадавра», а заодно разогнав во все стороны лишенных сосредоточения людей.

— Эй, кто это там? — крикнул выбравшийся из транса ори.

Фирэ понял, что ему пора показаться. Он вышел на пригорок и помахал рукой.

Приняли его на удивление радушно. Нравы здесь были просты, сердца людей — не омрачены войной и постоянной стужей. Колония ори на острове Просыпающегося Саэто оказалась немноголюдной, а местные жили поблизости в своих деревнях, работали вместе с белыми, а досуг проводили особняком, откровенно побаиваясь способностей «детей неба». Да и еще бы не побаиваться, когда те просто так, развлечения ради, гоняли по всему острову неодушевленные тяжелые предметы, могли заставить небеса пролиться дождем в засушливый период, могли вылечить умирающего, забираясь для этого к нему во внутренности или в голову. Во внутренности они лезли руками, а вот голову исцеляли, вселяя свой дух в тело больного и приводя в порядок расстроенные струны. Так, во всяком случае, со стороны казалось жрецам аборигенов.

— Как же здесь все не умерли от чужих болезней, с которыми не знакомы защитные силы? — с профессиональным любопытством спросил Фирэ кулаптра колонистов по имени Орьерго.

Тот рассказал, что поначалу сюда очень аккуратно подселили микрофлору, естественную для жителей Оритана, и стали наблюдать за людьми. Некоторые и в самом деле начали заболевать. Тогда их быстро вылечили, а уцелевших вакцинировали. И только после этого белые разоблачились и показали себя настоящих туземцам, которые до тех пор были уверены, что защитные стерильные одежды с прозрачными пластиковыми шлемами — это кожа «детей неба».

— А смертей не было, — добавил Орьерго. — Тогда еще действовало Объединенное Ведомство с его духовно-гуманистическими принципами…

Оказалось, что ори жили здесь уже несколькими поколениями, многие считали этот остров своей родиной, а Оритан, который если и видели, то в редких, долетающих сюда трансляциях, — красивой полубылью-полусказкой.

— Нам иногда рассказывают, что творится у вас… — кивнул новый знакомый Фирэ. — Трансляции у нас тут принимаются худо, зато торговые миссии привозят продукты, технику и информацию.

Что ж, подумал Фирэ, значит на технику для дойных коров — колоний — Оритан не скупится даже сейчас…

Узнав о том, что их гость — потомок древнего рода ори, да еще и «куарт» Коорэ (Фирэ не говорил, Орьерго сам рассмотрел его), староста колонистов счел за долг и за честь поселить молодого человека в своем приземистом четырехугольном домишке. Настала очередь Фирэ удивляться нелепой архитектуре построек внешнего мира.

А ночью… Ночью всегда приходила тоска, выгоняя сон и заполняя собой пустое пространство на том месте, где прежде было что-то, имеющее смысл в этой жизни. С утратой драгоценного кусочка «куарт» Фирэ днем чувствовал себя превосходно, не испытывая ни боли, ни печали, зато ночью расплачивался сполна, утопая в зеленом болоте ноющей тоски.

Однажды они с кулаптром Диусоэро на Оритане были вынуждены ампутировать ногу одному из солдат — тот был ранен и обморозился, у него началась гангрена и распространилась до голени… Отхватили выше колена, но на том беды солдатика не закончились. Даже когда все зажило, он жаловался целителям на то, что чувствует, как болит простреленная щиколотка и обмороженные пальцы отсутствующей конечности.

Теперь Фирэ вспоминал того солдата и думал о том, чего же мог лишиться он сам и что продолжает ныть ночами по старой привычке…

Он пробыл в колонии две полных луны, и к середине лета понял, что не видать ему покоя, покуда не состоится путешествие на Рэйсатру. Юноша поделился мыслями с Орьерго, на что кулаптр ответил:

— В следующем месяце в нашу акваторию зайдет траулер, который потом отправится к Сухому Острову. А на Сухом выбор больше, что-нибудь найдешь, чтобы добраться до Рэйсатру. Но почему ты так уверен, что там тебе будет лучше, чем у нас?

— Я не думаю, а знаю…

Орьерго покачал лысеющей головой и поманил его к себе:

— Скажу по секрету: староста доверяет тебе настолько, что хочет отдать за тебя дочь, обучить своим знаниям по управлению и сделать преемником. Здесь всегда тихо и спокойно. И. знаешь, даже если Оритан прекратит снабжать нас техникой и продовольствием с большой земли, мы проживем и без его помощи.

Фирэ промолчал. Ну как объяснить этим гостеприимным людям, что не видит он никакого смысла в женитьбе на женщине, не являющейся попутчицей? Имеет ли он право потворствовать разгулу хаоса, который и без его участия развели на планете «непомнящие»? Не станет ли испытывать упреки совести, внеся свою лепту в раскол новых душ — а то и впустив в этом мир бездушных, способных только есть, спать, совокупляться и — хватать, хватать, хватать?