Альберт Валентинов - Синяя жидкость (сборник)

Я размышлял об этом по пути на Петровку, 38 — адрес, знакомый каждому москвичу, как бы далек он ни был от всяких темных дел. Но, увидев массивное серое здание, сразу забыл обо всем. Итак, началось. Найдена первая из серии возможных преступников. Интересно, скольких придется майору перебрать?

— А вы точны, — одобрительно сказал майор. — Это хорошо. Садитесь рядом со мной за этот стол, вот сюда. Только не воображайте себя следователем и избави вас бог допрашивать. У нас не допрос, не очная ставка, а просто откровенный разговор без протокола, хотя вроде бы такая форма общения с подозреваемым в наших стенах ни в каких инструкциях не отражена. Но в деле Гудимова я постоянно и причем сознательно нарушаю инструкцию. Некоторые мои коллеги, узнав об этом, сурово осудят меня, потому что они давно изобличили бы убийцу. Я действую иначе. Почему — расскажу через некоторое время. А пока подождем нашу знакомую незнакомку. Она придет через четверть часа. То есть она явится раньше, но впустят ее ровно в семь. Между прочим, интересная деталь: женщины к нам всегда приходят раньше, а мужчины запаздывают. Вот всех остальных случаях бывает наоборот. Почему бы это, а?

Я пожал плечами.

— Эх вы, а еще руководитель! Женщина всегда рассчитывает на личное обаяние, даже пожилая. А обаяние исчезает с волнением. Вот она и спешит, чтобы меньше волноваться. Кстати, знаете, чем отравили вашего друга?

Ох уж эти мне неожиданные следовательские переходы! Я невольно вздрогнул, но, кажется, он этого не заметил.

— Крысиный яд с тиофосом. Представляете смесь? Недаром он, бедняга, так мучился.

Я чуть было не спросил, кто бедняга — Борис или убийца.

Чего-то не хватало в этом сухом, неуютном, подчеркнуто казенном кабинете. Стол, магнитофон, стул для допрашиваемого, еще три стула у стены… Ага, лампы. Той самой пресловутой лампы, свет которой направляется в лицо преступнику.

— Лампу я убрал, — как бы мимоходом пояснил майор. — Не тот случай.

Я опять вздрогнул. Чтоб его… Читает в мыслях и еще улыбается, доволен!

В дверь просунулась голова молоденького милиционера.

— Товарищ майор, впускать?

— Давай. — И когда голова исчезла: — Запомнили, Юрий Дмитриевич? Вы не следователь. Вы просто собеседник. Не вздумайте допрашивать, иначе все испортите. Разговор должен быть доброжелательный и доверительный…

Закончить он не успел: она вошла. Я сразу вспомнил ее, вспомнил даже, в чем она была — в коротком и широком, как ночная рубашка, платье, переливающемся, словно отполированная кольчуга. Эффектная женщина, ничего не скажешь. Архисовременная, самоуверенная и наглая, это уж как пить дать. Сейчас ее наряд гораздо скромнее, но выглядит она все равно великолепно. Потом появилось ощущение, что мы встречались не один раз. Я пытался вспомнить, но обстановка была не из тех, чтобы можно было сосредоточиться.

— Садитесь, — пригласил майор. — Очевидно, вы догадываетесь, в связи с чем вас попросили о встрече.

— Догадываюсь, — холодно процедила она. — Гудимов..

Эту фамилию она будто выплюнула. Я буквально кожей почувствовал, как майор насторожился, подобрался.

— С этим гражданином знакомы? — кивнул он в мою сторону.

До этого она меня словно не замечала. Теперь полоснула взглядом и демонстративно отвернулась.

— Знакома. Дважды встречались. Это любовник жены… в смысле вдовы Гудимова.

Ничего себе выдает! У меня даже дыхание перехватило.

— Вы что, с ума сошли?

— Спокойнее, Юрий Дмитриевич, — майор тронул меня за рукав. — Очевидно, у Вероники Петровны есть основания утверждать это. Другое дело, верные ли основания.

Она дернула плечом, стремительно распахнула сумку и вытащила пачку сигарет «Кэмел». Нервно, ломая спички, закурила:

— Я не желаю копаться в этой грязи. И вообще не вижу, чем могу помочь следствию.

Майор вышел из-за стола, придвинул от стены стул и сел рядом с ней. Проделал он это не спеша, благодушно улыбаясь, с эдаким отеческим видом, от которого просто неудобно было нервничать и горячиться. Теперь я был один на месте следователя и чувствовал себя крайне глупо: впечатление было такое, будто эти двое объединились.

— Ваша помощь может оказаться неоценимой, — мягко сказал майор, касаясь ее пальцев. Он вообще, как я заметил, любил дотрагиваться до людей, с которыми разговаривал. И эти касания, и стереотипная затасканная-перезатасканная фраза казались неожиданно уютными, домашними в этом казенном кабинете. — Я знаю, вы перенесли тяжелое горе, потеряли отца, и поверьте, если бы не крайняя необходимость… — Она нетерпеливо дернулась. — Что касается грязи, так вы все равно прикоснулись к ней, и волей-неволей надо очищаться. Но сначала я должен сказать вам: это не допрос. Мы будем задавать вопросы, это неизбежно. Но вы не свидетель, а так, собеседник. Мы должны расспросить вас, чтобы понять, в какой стороне лежит истина. И на суде, когда найдем убийцу, вы не будете фигурировать, даю слово. Юрий Дмитриевич, — обратился он ко мне, у вас, очевидно, есть вопросы?

— Да, — я не во время закашлялся. — У меня есть два вопроса к Веронике… э…

— Петровне, — подсказал майор.

— К Веронике Петровне. Вы сказали, что мы встречались два раза. Один я помню: на торжестве у Гудимова. Когда же еще?

Она по-прежнему не глядела на меня, и голос ее был жестким, как наждак.

— В ресторане. Я увидела вас сквозь витрину, еле добилась, чтобы меня пропустили, а вы… Вы были пьяны, как тюлень. Бормотали страшные вещи. Вам мерещилось, что кругом одни трупы. Живые мертвецы. Потом начали кому-то доказывать, что в наше время убийство — это дуэль. Способ восстановить справедливость. За соседними столиками оборачивались, официант наклонился ко мне и спросил тоном, каким говорят с девицами известного пошиба, не пора ли вас увести, будто я имела к вам какое-то отношение. А вы тем временем стали описывать труп со всеми подробностями. Он стоял у вас перед глазами, и вы тщетно пытались его прогнать — стискивали веки, мотали головой, били себя по лбу кулаками… Мне стало страшно, и я убежала. А на другой день узнала, что убит Гудимов.

Да, видно, здорово я тогда нализался. Что девушка подсаживалась — помню. А вот что болтал…

— Второй вопрос, — напомнил майор.

— Второй вопрос, Вероника Петровна. Вы сказали, что я любовник Тани, жены… вдовы Гудимова. Это, конечно, чудовищная ложь, но кто вам ее сказал?

— Сам Гудимов, — отрезала она.

Я кивнул. Это было ясно с самого начала.

— Вероника Петровна, может, у вас есть тоже вопросы? сказал майор. — Мы готовы ответить на любой. Вам ведь тоже важно знать истину,