Юрий Брайдер - Особый отдел и око дьявола

Вокруг гроба сидело несколько суровых старух, в том числе и вдова Ложкина. В головах покойника были расставлены венки, сделанные из хвойных лапок и бумажных цветов. Кто-то даже принёс горшок с розовыми цикламенами.

Постояв для приличия минут пятнадцать и послушав молитвы, которые по очереди читали старухи. Цимбаларь зашёл в библиотеку.

Зинка Почечуева, завернувшись в пуховую шаль, позёвывала за своим столом. Перед ней лежала книга, раскрытая на титульном листе. Называлась она довольно пространно: «Судебно-медицинское исследование трупов, имеющих ожоговые или химические травмы».

Поздоровавшись, Цимбаларь поинтересовался:

— Повышаешь эрудицию?

— Ещё только собираюсь, — ответила Зинка. — Всю ночь здесь топила да убирала. Сейчас на сон клонит.

— Да и меня, признаться, тоже, — Цимбаларь кулаками потёр глаза.

— Так в чём же дело? — Зинка скорчила жеманную гримасу. — Пошли ко мне, завалимся минут на шестьсот.

— Я бы и рад, да возможности нет. Обещал на похоронах быть.

— Не пугайся, я пошутила. Мне отсюда отлучаться нельзя. Родственники то одно требуют, то другое... Будто бы я у них на побегушках!

— Потерпи, у людей горе.

— Можно подумать, что у меня сплошное счастье! — Зинка саркастически усмехнулась. — Вот скажи, почему ты ко мне не заходишь? Уже неделю не виделись, если не больше.

— Неужели? А разве это не ты вчера возле опорного пункта околачивалась, когда здешние старухи хотели меня кастрировать?

— Что ты! Я из дома целый день не выходила. Уже потом до меня вести дошли. А если бы знала, что тебя обижают, пулей бы на помощь прилетела.

— Так тебя, значит, и видение не зацепило?

— Какое там! Всё самое интересное мимо меня проходит.

— Да, много ты потеряла, — посочувствовал Цимбаларь, хотя мог бы поклясться, что видел вчера Зинку у опорного пункта, вот только не понял, в каком качестве она там оказалась: случайного зеваки или грозного мстителя.

— А правда, что училка — твоя законная жена? — с томным видом поинтересовалась Зинка.

— Глупости. Мы просто работаем вместе, — ответил Цимбаларь (скрывать принадлежность Людочки и Кондакова к правоохранительным органам смысла уже не имело).

— Не представляю даже, как мужики с такими кобылами живут, — Зинка, явно кокетничая, сбросила шаль. — Она же лёжа в постели ногой до потолка достанет. Любовница должна быть маленькой и хрупкой. Это и для секса удобней, и мужское самолюбие тешит.

— Мне такие проблемы как-то побоку, — Цимбаларь сделал постное лицо. — Излишним самолюбием не страдаю, а на секс не хватает времени.

— У меня всё наоборот, — Зинка пригорюнилась. — Самолюбие наружу так и прёт. Времени для секса предостаточно. Да только с партнёрами не везёт... Мальчишка, который с училкой ходит, тоже не твой сын?

— Нет, конечно.

— А ведь как вылитый, — Зинка отклонилась назад, чтобы лучше видеть Цимбаларя. — И глаза твои, и губы.

— Меня часто оскорбляют, но чтоб так — ещё никогда! — Цимбаларь демонстративно сложил руки на груди.

— Ну ладно, прости. Я комплимент тебе хотела сделать.

Воспользовавшись удобным моментом, Цимбаларь вновь перевёл разговор на интересующую его тему:

— Ты здесь давно живёшь и все местные обычаи знаешь. Вот скажи мне: что это значит, если в видении вдруг возникает знакомый тебе человек?

— Если его увидит девушка, значит, это её сужены и, — без промедления ответила Зинка.

— А если знакомых сразу несколько и среди них даже есть женщина?

— Один будет её суженый, а остальные — любовниками.

— И женщина?

— Ясное дело! Это особый кайф. Вам, мужикам, не понять... Познакомь меня со своей кобылой, может, я ей больше понравлюсь, чем тебе.

— Людмила Савельевна добропорядочная особи. — сказал Цимбаларь. — Несмотря на свою, так сказать, броскую внешность. С ней о таких делах лучше не разговаривать.

— Так ведь и я, слава богу, не шлюха подзаборная, — Зинка обиженно надула губки. — А добропорядочная особа охотней пойдёт на контакт с представительницей своего пола, чем с грубым мужланом. Это ведь даже развратом не считается. Просто невинные девичьи ласки. Если хочешь, продемонстрирую.

— Ты касаешься таких скабрезных тем, а рядом, между прочим, лежит покойник, — напомнил Цимбаларь.

— И что тут такого! — пожала плечами Зинка. — Дед Ложкин, говорят, тоже был не дурак по бабам ударить. Слух ходил, что он со снохой как с женой живёт. Потому его сынок и сбежал в город.

— Спасибо за интересную, а главное, своевременную информацию, — Цимбаларь по-военному щёлкнул каблуками сапог. — Но, к сожалению, неотложные дела требуют моего присутствия... Кстати, у вас в клубе танцевальные вечера бывают?

— Бывают время от времени, — Зинка зевнула во весь рот и даже не удосужилась прикрыться ладонью.

— И много народа на них собирается?

— Одна молодёжь сопливая. Вот летом совсем другое дело. Вся деревня здесь будет, начиная от грудных младенцев и кончая ветхими старухами.

— Лета я не дождусь, — направляясь к дверям, обронил Цимбаларь.

На сей раз Страшков встретил участкового чуть ли не как героя. Да и Цимбаларю нечем было упрекнуть сыродела — во вчерашних событиях он выступал исключительно с позиций здравого смысла.

— Уж вы меня простите за облыжные обвинения, — говорил Страшков, увиваясь возле Цимбаларя. — Душой за работу болею, оттого и нервные срывы. Даже на жену случается накричать, хотя она у меня ангельского нрава... А сукина сына, который тогда сырную массу погубил, мы разыскали. Представьте себе, грузчик из нашего цеха. Она ему за эту подлость двести долларов отвалила. Естественно, сотенными купюрами. Ну, он на радостях, конечно, запил и пытался одну бумажку разменять у самогонщицы. Мне свои люди сразу доложили. Взяли мы его в оборот. Откуда, дескать, такие деньги у пьяницы? Он во всём и сознался.

— Как наказать его думаете?

— С работы уволили. Доллары изъяли. А иные меры невозможны. Живёт бобылём, перебивается случайными заработками. Короче говоря, люмпен.

— Согласно канонам диалектического материализма, в деревне люмпенов не бывает, — сказал Цимбаларь. — В деревне это беднота, сочувствующая идеям социальной справедливости и являющаяся главным союзником пролетариата.

— Ну да, ну да... — закивал Страшков. — Когда я слышу подобный бред, то понимаю, насколько наука о сыроделии выше всяких там диалектических материализмов и иже с ним. Технология варки сыров остаётся неизменной со времён Гомера. А социальные теории теряют свою актуальность спустя несколько поколений... Да что мы здесь стоим, как бедные родственники! Пойдёмте отведаем свежего сыра. Сорт называется «Чаруса». Пальчики оближете...