Наталья Никитина - Полтора килограмма

– Хочешь, завтра еще приду?

– Нет. Завтра я улетаю.

– Надолго?

– Пока не знаю,– пожал плечами я.

– Ладно, милый, я побежала, – ласково промурлыкала Жаклин, прильнув к моим губам и принимая

тонкими пальчиками из моих рук купюры.

Девушка быстро собрала разбросанное по комнате белье и удалилась в ванную.

Проснувшись, я приготовил кофе и подошел к окну. Нежное облако едва распустившейся зелени,

словно газовым палантином, накрыло раскинувшийся внизу город. Пряный запах лопающихся на солнце

почек вливался в открытое окно.

Часы показывали десять пятнадцать утра. Сегодня мне предстояло поставить на учет в отделении

полиции свой мотоцикл и в шестнадцать сорок вылететь в Париж.

Сутолока в очередях аэропорта всегда утомляла, поэтому, не раздумывая, я решил лететь бизнес-

классом. Опущу подробности перелета, отмечу лишь, что сразу после взлета разболелась голова и пришлось

искать на дне ручной клади спасительные пилюли. Видать, судьба у меня была такая и в прошлой, и в

настоящей жизни – уповать на эти белые маленькие диски. Прогнав боль, я закрыл глаза, и, слушая мерный

гул двигателя, забылся глубоким сном.

В Париже предстояло пять часов слоняться без дела в ожидании следующего рейса. Я взял такси и,

любуясь на серую седину хранящих историю домов, отправился в галерею «Лафайетт», чтобы приобрести

подарки для новых родственников. О себе тоже не забыл и купил пару футболок, джинсы, носки, трусы и

удобные кроссовки.

Я никогда не видел людей, для которых выбирал подарки, поэтому, ориентируясь лишь на их возраст,

решил брать то, что подсказывала интуиция. Еще в санатории я попытался найти в Фейсбуке Андрея и

Екатерину Мальцевых из Екатеринбурга, но их оказалось слишком большое количество, поэтому я оставил

эту затею.

Перелет из Парижа в Екатеринбург показался долгим. Я уже заметно нервничал перед предстоящей

встречей. Спать не хотелось. Я включил предложенный стюардессой DVD, но никак не мог сосредоточиться

на сюжете фильма.

Самолет приземлился. Я с тревогой всматривался в самую большую на планете страну. За окном

опустился вечер, в свете фонарей возвышалось здание аэропорта «Кольцово». Горячий воздух дрожал,

размывая контуры аэродромных построек.

Адрес был записан в паспорте, и такси в аэропорт было заказано еще на борту самолета. Я не стал

сообщать семье Мальцевых о своем прибытии. Я ехал к ним из чувства долга, а не по зову сердца. И от этого

испытывал крайнюю неловкость за свою неискренность и обман.

Таксист оказался немногословен, лишь уточнил маршрут и вновь углубился в свои мысли, заложив

между бровей две глубокие складки. Сосны изумрудной изгородью уходили за горизонт. Высокие, прямые

деревья, годные для мачты парусного вельбота. Белый пар висел над полями, то и дело нарушающими

стройные ряды деревьев. Дорога заняла минут сорок. По пути мы заехали в салон цветов, и я купил два

огромных букета роз – белые для сестры и алые для мамы.

Наконец, таксист, повернув налево, въехал во двор пятиэтажного дома с облупившейся коричневой

краской на фасаде. «Первомайская, шестьдесят два» гласил серый указатель с синими выцветшими буквами

на углу дома.

86

Я расплатился и закурил. Прошло минут десять, пока, наконец, я решился подойти к двери подъезда.

С нарастающим волнением, дрожащей рукой, я нажал кнопку домофона.

– Кто там? – послышался девичий голос.

– Это Алексей, – слегка растерявшись, ответил я.

– Какой Алексей? – искренне удивилась девушка.

– Алексей Мальцев, – уточнил я.

– Мама, – раздался звенящий крик девушки. – Лешка приехал!

Последние слова заглушил писк сигнала домофона.

Я вошел в слабо освещенный подъезд. Всматриваясь в номера квартир, стал подниматься по

лестнице. Где-то вверху щелкнул дверной замок, и навстречу понеслись звуки быстрых легких ступней. Я

задрал голову вверх – и в тот же миг из полумрака на меня прыгнула девчушка-подросток, едва не выбив из

рук цветы. Тонкие руки крепко обхватили мою шею, и я не мог рассмотреть ее лица. Смущенно обняв ее

одной рукой за талию, второй я прижимал к груди массивные букеты. Длинные русые волосы приятно пахли

шампунем, она счастливо повизгивала прямо мне в ухо. Наконец, слегка отстранилась, не убирая рук с шеи,

и заглянула в лицо, словно желая убедиться, действительно ли это я.

– Привет, – улыбнулся я, слегка кивнув. – Это тебе, – и протянул букет белых роз.

– Привет, – счастливо жмурилась в ответ девушка. – Спасибо!

Она уткнулась лицом в цветы, вдыхая их аромат. Густая челка смешно торчала в стороны, хитрые, как

у лисенка, карие глаза смотрели из-под длинных ресниц, курносый носик придавал этому лицу детскую

беззащитность. Маленькая не по годам, она едва доставала макушкой до моего плеча. Облегающая

футболка и легинсы из темно-синего трикотажа еще сильнее подчеркивали ее хрупкость.

– Пошли, там мама ждет, – ласково сказала Катя и взяла под руку.

Мы прошли один пролет, и я увидел ее! Дверь в квартиру была распахнута. Она стояла,

прислонившись спиной к косяку двери, и беззвучно содрогалась от потока слез. На вид чуть больше

пятидесяти лет, светло-серые глаза с лучиками морщинок. Темные с сединой, чуть вьющиеся на концах

волосы собраны на затылке. Тот же курносый нос, что и у дочери. К губам женщина прижимала что-то вроде

кухонного полотенца из цветной ткани, потерявшей свою яркость. При моем появлении она быстро

смахнула слезы, высморкалась и буквально рухнула на мою грудь. Букет для матери повалился из моих рук,

его ловко подхватила девушка.

Женщина оказалась одного роста с дочерью, и сейчас ее рыдания слушала моя грудь и сердце,

отзывающееся жалостью к ней, уже успевшей схоронить своего мужа и сына. Я поправил сползающую с

плеча сумку и обнял ее за плечи.

– Ну, не надо, мам… – неловко попытался успокоить я, похлопав ее ладонью по плечу.

– Лешенька, сыночек.

– Всё хорошо. Я живой.

Женщина отстранилась, быстро перекинув полотенце через плечо, она двумя ладонями гладила мое

лицо, сквозь слезы продолжая приговаривать:

– Лешенька, сыночек мой, живой… Родной мой, мальчик мой, дождалась-таки тебя…

Я смотрел в эти глаза и вдруг увидел свою маму. Ту, которую стеснялся осыпать поцелуями

благодарности за подаренную мне жизнь! Ту, которая ни дня не провела без работы! Ту, которая не успела

подержать на руках внуков! Ту, которая ушла так внезапно! Я был слишком занят работой, женой и не

придавал особого смысла словам любви, принимая ее заботу как должное. И тут я понял, что Господь только