Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur

— Да, — сказал учитель. — Конечно. А теперь я прошу вас всех посмотреть на стену, найти тень какого-нибудь одного человека и спросить себя: а не мой ли это далекий предок?

Крокодил повернулся и зашагал к выходу. Пещера была огромной, запутанной, сложной, и, если бы не вездесущие указатели, он давно заблудился бы; Тимор-Алк шел следом.

Снаружи накрапывал дождь, теплый и медленный, ласковый, летний. Такой, от которого спасет простой тент.

— Тебе, наверное, в школе доставалось? — сквозь зубы спросил Крокодил.

— А я не учился в школе. Дистанционное образование.

— У вас так можно?

Тимор-Алк пожал плечами:

— Если бы я не захотел проходить Пробу, мог бы вообще из дома носа не показывать.

По узкой каменистой тропинке они поднялись на вершину холма. На ржавой, изъеденной временем мачте помещался светлый, с виду новехонький контейнер в форме песочных часов.

«Первый стабилизатор», — гласила табличка.

— Такое впечатление, что это муляж, — сказал Крокодил.

— Это подлинный корпус. Ему тысяча лет. Технологии Бюро.

— Почему здесь?

— Сперва они были установками на вершинах холмов, покрывали только часть суши, и туда, на эту стабильную часть, начали собираться люди. Там не было чудовищ, а еды хватало всем… Они кое-как устроились, родили новых детей, восполнили потери… Но нужен был прорыв. Спутник.

— Зачем?

— Затем, что это было условие Вселенского Бюро: свой носитель для стабилизаторов на орбите. А представь себе: прикладной науки практически нет, производства нет, технологий нет… Тогда первые мигранты сделались очень полезны: они, как правило, все были с развитых планет, с техническим образованием.

— Погоди. Вселенское Бюро перебрасывает людей в далекое прошлое и за счет этого получает энергию?

— Ну… где-то так.

— И Бюро устраивает этих людей на Раа и других площадках и помогает в обмен на гостеприимство?

— Да.

— А зачем, объясни мне, Вселенскому Бюро эта благотворительность? Если можно меня забросить в прошлое Земли, в гости к гигантским ящерам, где я проживу пару часов от силы?

Тимор-Алк посмотрел с удивлением. Крокодил окинул взглядом пейзаж, открывающийся с холма: рощи, скалы, далекое море.

— Нет, — пробормотал себе под нос. — Толпа мигрантов в прошлом Земли — пусть даже несколько десятков — они же всех бабочек перетопчут… Вот оно что… Они историю невольно изменят, возможно, в этом причина… С другой стороны…

— Почему ты не думаешь, что Вселенскому Бюро совесть не позволяет убивать людей? — тихо спросил Тимор-Алк. — Невинных людей с чужих планет?

— Совесть? — Крокодил повернул голову. — У цивилизации поля — совесть? Или у времени?

С минуту они молча смотрели друг на друга.

— Андрей, — сказал наконец Тимор-Алк. — Мне всегда казалось, что ты… Ну… Что у тебя-то совесть есть. Там, на острове… мне так показалось.

— Ну и что? — отозвался Крокодил грубее, чем хотелось бы. — При чем тут я?

— Ну, ты ведь представитель своей цивилизации? Земли? Типичный представитель? Почему ты думаешь, что если совесть есть на Земле — у цивилизации поля ее может не быть?

Крокодил хмыкнул. Снова посмотрел на контейнер, венчавший собой старую мачту.

— А внутри что-то есть?

— Нет. Давно забрали.

— Хотелось бы посмотреть, — сказал Крокодил. — Взглянуть хотя бы на остатки такого приборчика. Хотя бы схему…

— А ты все равно ничего не увидишь и не поймешь. Пустая капсула, спиральная труба, и все.

— И что, ваши ученые никогда не совали туда отвертку?

— Да туда что угодно можно засунуть. Если штука регулирует соотношение материи и идеи — тут хоть с бубном скачи, хоть ядро расщепляй. Примерно одинаковый исследовательский потенциал.

— Как может целая планета пользоваться технологией, о которой ничего не знает?! Как можно принимать подарки непонятно от кого, непонятно с какой целью…

— Пошли, — Тимор-Алк насупился. — Музей большой, а я хочу, чтобы ты еще анкеты для них отработал.

— А еще чего ты хочешь? — ощетинился Крокодил.

— Извини, — Тимор-Алк поморщился как от кислого. — Для твоего индекса было бы полезно, если бы ты поработал с анкетами музейного комплекса. А я ничего не хочу. Ничего.

По той же тропинке, петляющей среди скалистых вершин, они зашагали вниз. Крокодил подумал, насколько удобнее ходить по камням в сандалиях, и содрогнулся при мысли, что где-то на Пробе прямо сейчас мальчишки бьют по острым граням босыми пятками.

— Значит, так они и жили, ваши огромные предки? В мире, согласии, в соответствии с замыслом Творца?

— Ну… что мы о них знаем? Они не охотились. Не обрабатывали землю, потому что еды и так хватало. Если у них были искусства, то памятников не сохранилось.

— А конкуренция за самку, скажем? За самца? Неужели у них не было соревнования — вообще никакого? Отбора? Кто сильнее, кто умнее, кто красивее?

— Принято считать, что они жили семьей. А в любящей семье нет отбора. Каждый, кто рожден, — имеет право жить и быть счастливым. Разумеется, это реконструкция, потому что ни текстов, ни даже пересказов…

— А мутации? Родовые травмы? Уродства? Как у них было с медициной? Недоношенный, к примеру, ребенок не умирал, а жил дальше и был счастливым?

— Андрей, — Тимор-Алк остановился. — Они жили в согласии с замыслом Творца, ясно тебе? А в замысел Творца уродства не входили, как в мой замысел не входит столкнуть тебя сейчас с этой скалы!

Крокодил невольно посмотрел вниз. Далеко, в дымке, поднималось и опадало море; он торопливо отступил от края. Никогда не боялся высоты и в школе часто этим бравировал…

— Мои предки были в родстве с животными, — Крокодил поддел камушек носком сандалии. — Это многое объясняет. Конкуренцию, борьбу, способность к развитию, способность к деградации… А твои предки, как я понял, были вылеплены из глины в готовом виде?

— Мои предки были отражениями, — сказал Тимор-Алк. — Тенями идеального человека. Как в той пещере.

— Цивилизация теней.

— Не цивилизация. Это была большая семья… И еще, я думаю, они ощущали присутствие Творца. Как тень чувствует свет — того, кто ее создал.

— Нам теперь вниз? — сквозь зубы осведомился Крокодил.

Они сошли с тропы на пологую дорожку и сразу же притормозили: новая группа детей-экскурсантов затопила собой площадку у входа в рощу. Над головами подрагивала световая вывеска «Чудовища на сломе реальности»; Крокодил впервые обратил внимание, что дети, по росту почти догнавшие его самого, были на самом деле младшеклассниками. Малышами.

— Внимание! — высоким голосом сказала женщина-экскурсовод. — Сейчас мы увидим материальные памятники, о которых только что говорили! Смотрите ночным зрением для полного эффекта — в этой части экспозиции всегда царит полумрак, поскольку во времена Смерти Раа наши предки…