Михаил Тырин - Семьи.net (сборник)

Машо лежало в канаве, боясь поднять голову. Что оно, теперь на территории медведей? Отбросив аннигилятор, Машо осторожно выглянуло из убежища. Кругом лежали соратники. Большинство были определенно мертвы. Кто-то пытался подняться. Машо спряталось обратно в канаву. Хотелось умереть. Нет, уснуть. Ну, или просто не видеть происходящего. Будь что будет. Повернувшись на бок, Машо стало покорно ждать судьбы.

Прошло полчаса. Нет, час, а может, и больше. На поле, вперемежку со стоном раненых, послышалась человеческая речь.

– Тяжелых добивать, – спокойно говорил в мегафон высокий баритон. – На трупы не обращать внимания. Транспортабельных поднимать.

Послышались одиночные выстрелы и вскрики, вслед за ними – приближающиеся шаги.

– Эй, урод, – вполголоса пробасил возникший вдруг над Машо солдат в камуфляжной форме. – Добить, чтоб не мучался, или жить хочешь?

– Я… я… живое, – прошептало Машо и приподнялось.

– А может, добить? – ухмыльнулся враг.

– Я… сдаюсь. Я могу ходить, – дрожащим голосом ответило Машо.

– Встать, оружие не трогать! – вдруг закричал солдат.

Машо вскочило на ноги и подняло руки вверх.

– Оружие… вон, в канаве…

– Пошел! Руки держать кверху!

Через полчаса около сотни оставшихся в живых московских ополченцев уже шли под конвоем в сторону базы противника. Там их погрузили в трейлер и еще через полчаса заставили выпрыгнуть посреди палаточного лагеря и построиться.

– Ну что, педерасты, – ехидно прорычал в мегафон усатый офицер, – жить хотите или как?

Ответом было молчание.

– В общем, вы теперь военнопленные Свободной России, – продолжил военный. – На самом деле к вам проявляют недопустимое милосердие. Вы не солдаты, даже не наемники. В общем, сброд, пойманный с оружием. Я бы вас просто всех расстрелял здесь же. Но, в общем, царь Свободной России Александр Четвертый приказал не убивать тех, кто подлежит излечению. А слово царя для нас – закон. Всегда. Или почти всегда, – по краешкам глаз военного пробежала тень ухмылки. – В общем, будем вас лечить, – теперь офицер уже откровенно захохотал. – Хотя и без толку, уродов-то. В общем, те, кто готов прекратить сопротивление, перейти на сторону Свободной России и трудом искупить свою вину – направо. Остальные – нале-ву!

Почти все ополченцы побрели вправо. Десять-двенадцать существ, двинувшися налево или оставшихся стоять на месте, взяли под конвой и увели солдаты. Машо с остальными побрело, тоже под конвоем, в палатку. Там все было на удивление похоже на недавний лагерь ополченцев – те же циновки, миски, кружки. «Неужели, – подумало Машо, – медведи ничем не отличаются от нас?» Минут через двадцать пленных по одному стали куда-то выводить. Пришел и черед Машо. В небольшой палатке в дальнем углу лагеря пленное поставили перед столом, за которым сидели два… Существа? Медведя? Врага? Поди пойми, как их там называть…

– Я – уполномоченный по приему пленных майор Фарид Гайнуллин, – грозно представился первый из врагов.

– Я – военный психолог лейтенант Яна Рубинштейн, – отрекомендовался второй медведь. – Назовите имя и воинское звание.

– Звания вроде нет никакого, – обреченно пробормотало Машо. – Я частный биообъект MB/666/5736439565. Идентифицирую себя как Машо Бац. По гендеру – интерсексуал.

– Вот как… Родились гермафродитом или сами себя переделывали? – спросила психологиня.

– Да, я усовершенствовало свою примитивную природу. К мужским половым органам добавило два экземпляра женских, – ответило Машо.

– А какое имя носили до… экзекуции, операции или как там это у нас называется? – поигрывая стилусом, поинтересовался майор.

– При рождении было принудительно названо Андреем Башмаковым, – глухо процедило Машо.

– Так вот, Башмаков, он же Бац, – глядя в глаза Машо, четко проговорил офицер. – Мы с психологом пытаемся понять, куда вас отправить – в постоянный лагерь для военнопленных или же на работы в образцовую семью жителя Свободной России. Вы готовы дать обещание не причинять вреда этой семье? Готовы держать слово?

– Я… я готово. Наверное…

– Наверно или точно? – еще пристальнее глядя на Машо, спросил медведь. – Яна, что нам с ним делать?

– На мой взгляд, агрессия почти исключена, – ответила лейтенантша.

– В общем, так, – откинувшись на спинку стула, заключил майор. – Вам будет дана типовая расписка в том, что вы не причините вреда семье, будете подчиняться требованиям ее главы, не станете проявлять агрессии ни словом, ни делом. Связь с конфедератами запрещена, средства такой связи надо будет сдать, можно писать близким родственникам через наш официальный портал. За нарушение подписки – лагерь для военнопленных. За существенный вред людям, за посягательство на их жизнь – смертная казнь. Готовы подписаться?

– А какой у меня выбор? – спросило Машо.

– Кроме лагеря – никакого, – отрезал офицер.

Машо нехотя взяло протянутую бумагу и, не читая, расписалось.

– Федор, принимай работничка! – закричал с порога комендант, за спиной которого стояло Машо.

Дорога до деревни заняла часа полтора, и за это время начало смеркаться. Никогда еще Машо не проводило столько времени днем или вечером без очков. Деревянный дом, куда пленного привезли после краткой беседы в сельской управе, выглядел как расхожий образ из карикатур на дореволюционную Россию.

– А, заходите! – ответил вставший в дверях медведь с бородой в неэлектронных очках. – Привет, ефрейтор. А тебя как зовут, человек два уха?

– Машо.

– Машо. Я ж запутаюсь так. А можно по-человечески – Маша? Или, там, Саша? – улыбнулся в усы хозяин дома.

– Называйте как хотите, мне все равно.

– Давай, заходи. Машей можно тебя все-таки называть?

– Да как угодно.

– Стоп, Федор, – комендант стукнул себя по лбу. – Вот тебе кнопка. Будет что вытворять, нажимай, приедут из полиции. И самое главное – с тебя отчет о поведении пленного через две недели. Кстати, его когда-то Андреем звали. Андреем Башмаковым.

– Бумаги еще писать? Да что ты… Ладно, будет себя вести хорошо, напишем – только, ефрейтор, на пару писать будем, идет?

– На па-а-а-ару? За бутылку пива.

– Да хоть сейчас налью.

– Сейчас не буду. Через две недели. Но! – комендант поднял палец вверх. – Если хорошо вести себя будет. Ты у нас как бы воспитатель теперь.

– Самого б кто воспитал, – захохотал Федор. – Ну что, Андреем-то тебя можно называть? – вновь поглядел он на Машо.

– Я же говорю: называйте как хотите.

– Ну, лады. Пока, ефрейтор. А ты, Андрюха, давай размещайся. Комнату тебе дам не самую лучшую, но вполне себе пригодную для любых занятий. Маша – именно Маша вот – тебе белье принесет, полотенце. Через час поужинаем, если не брезгуешь, конечно. А водку вам можно?