Артур Кларк - Рама Явленный

— цифрой шесть. Цифры указывают на интенсивность проявления объекта, а поскольку система счисления октопауков восьмерична, диапазон сравнительных степеней укладывается между 1 и 7. Если бы Геркулес использовал «семерку», то слово «сложно» надо было бы переводить «предельно сложно»; ну а если бы он ограничился «двойкой» в той же фразе, переводить следовало бы «не слишком сложно».

— Ошибки в понимании степеней прилагательных, хотя они безусловно важны, — сказал Ричард, рассеянно поигрывая небольшим процессором, — почти никогда не приводят к непониманию. Другое дело, если ошибки возникают в глаголах… как я узнал из моих предварительных опытов. Возьмем простой глагол «идти»… у октопауков он означает «передвигаться без помощи посторонних и транспорта». Две полосы одинаковой ширины — бордово-пурпурная и лимонно-желтая — соответствуют нескольким дюжинам слов на английском: ходить, гулять, расхаживать, бежать и так далее.

— Как раз это я имела в виду, — вставила Элли. — Перевод невозможен без точной интерпретации идентификаторов… при этом глаголе октопауки обычно используют двойной идентификатор, определяющий, насколько быстро совершается движение; иначе говоря, существуют 63 различные скорости, с которыми они «идут». Чтобы усложнить задачу, октопауки могут воспользоваться и идентификатором расстояния, поэтому простое заявление «давай пойдем» можно перевести многими способами.

Скривившись, Ричард покачал головой.

— В чем дело, папа? — спросила Элли.

— Признаюсь, я разочарован, — ответил он. — Я-то надеялся уже сейчас закончить упрощенную версию автоматического переводчика. Однако я предположил, что смысл сказанного можно определить без всех идентификаторов. Учет всех цветовых полос увеличит необходимую память и заметно замедлит перевод. Сложно будет добиться, чтобы мое устройство работало в реальном времени.

— Так? — спросил Геркулес. — Ну и что. Зачем вам нужен этот автопереводчик? Элли и Николь понимают наш язык достаточно хорошо.

— Не очень-то, — ответила Николь. — На деле, лишь Элли свободно владеет вашей речью. А я все еще учусь — день ото дня.

— Я начинал эту работу, желая одолеть ту трудность, которую она предоставляет, а заодно заставить себя выучить ваш язык, — Ричард адресовал свои слова Геркулесу. — На прошлой неделе мы с Николь как раз говорили о том, насколько нам нужно переводящее устройство. Она утверждает

— и я с ней согласен, — что наш человеческий клан в Изумрудном городе разделен на две группы. Элли, Николь и я живем более интересной жизнью, поскольку мы имеем возможность постоянно общаться с вами. Остальные, в том числе дети, живут практически в изоляции. И если они не получат средства общения с вами, то могут потерять интерес к жизни здесь. Хороший автоматический переводчик поможет им вести более открытую жизнь.

Карта была помятой и порванной — кое-где. Патрик помог Наи развернуть ее и прикрепить к стене столовой, служившей классной комнатой для детей.

— Никки, ты помнишь, что это такое? — спросила Наи.

— Конечно, миссис Ватанабэ, — ответила маленькая девочка. — Это карта нашей Земли.

— Бенджи, ты можешь нам показать, где родились твои отец и мать, дедушка и бабушка?

— Опять началось, — громко пробормотал Кеплеру Галилей. — Он никогда не сможет запомнить этого, он невероятно туп.

— Галилей Ватанабэ, — послышался резкий ответ. — Отправляйся в свою комнату и сиди на постели пятнадцать минут.

— Ничего, Наи, — проговорил Бенджи, подходя к карте. — Я уже привык.

Галилей, которому в человеческом исчислении было около семи лет, остановился у дверей, чтобы проверить, будет ли приговор приведен в исполнение.

— Чего ты там дожидаешься? — возмутилась мать. — Я же сказала тебе — отправляйся в свою комнату.

Бенджи простоял перед картой около двадцати секунд.

— Моя мама, — сказал он наконец, — родилась здесь, во Фран-ции. — Он отступил на шаг от карты и отыскал Соединенные Штаты на противоположной стороне Атлантического океана. — Мой отец родился здесь, в Бое-тоне, в Аме-ри-ке.

Бенджи начал садиться.

— А как насчет твоих бабушки и дедушки? — проговорила Наи. — Где родились они?

— Мать моей ма-тери, моя ба-буш-ка, — медленно произнес Бенджи, — родилась в Аф-ри-ке. — Он несколько секунд глядел на карту. — Но я не помню, где она нахо-дится.

— А я знаю, миссис Ватанабэ, — немедленно выскочила маленькая Никки. — Можно, я покажу Бенджи?

Бенджи повернулся и посмотрел на хорошенькую черноволосую девчонку.

— По-кажи мне, Ник-ки.

Девочка встала со стула и пересекла комнату. Она показала пальцем на западную часть Африки.

— Мама Нонни родилась здесь, — с гордостью сказала она, — в этой зеленой стране… она зовется Республикой Берег Слоновой Кости.

— Очень хорошо, Никки, — похвалила малышку Наи.

— Изви-ни, Наи, — проговорил Бенджи. — Я так усер-дно тру-жусь над дро-бями, что не оста-вил себе вре-мени на геогра-фию. — Он проводил глазами трехлетнюю племянницу на место. Но, когда повернулся к Наи, оказалось, что по щекам Бенджи текут слезы.

— Наи, я не хочу сего-дня зани-маться… Можно, я пойду в свой собст-венный дом?

— Хорошо, Бенджи, — тихо сказала Наи. Бенджи отправился к двери. Патрик хотел было подойти к брату, но Наи удержала его.

В классе почти на минуту воцарилось тревожное молчание.

— Теперь моя очередь? — наконец спросил Кеплер.

Наи кивнула, мальчик подошел к карте.

— Моя мама родилась здесь, в Таиланде, в городе Лампанг. Тут родился и ее отец. Моя бабушка со стороны матери тоже родилась в Таиланде, но в другом городе, называющемся Чиангсэн. Вот здесь, рядом с Китайской границей. — Потом Кеплер шагнул к востоку и указал на Японию. — Мой отец, Кэндзи Ватанабэ, и его родители родились в японском городе Киото.

Мальчик отступил от карты. Он, казалось, хотел что-то сказать.

— Что ты, Кеплер? — спросила Наи.

— Мама, — проговорил маленький мальчик после мучительной паузы, — а папа был плохой?

— Чтооо? — протянула полностью ошарашенная Наи. Она наклонилась к сыну и заглянула прямо в глаза. — Твой отец был чудесным человеком… интеллигентным, чувствительным, любящим, остроумным, просто принц и…

Наи пришлось умолкнуть. Она ощущала, что может сорваться. Встав, она поглядела на потолок, чтобы обрести спокойствие.

— Кеплер, почему ты спрашиваешь об этом? Ты ведь обожал своего отца… как мог ты сказать такое…