Гордон Диксон - Гильдия

— Да — но солдаты, — сказал Амид. — Насколько вероятно, что они там внизу, на равнине, заметили какие-то признаки нашего присутствия? В конце концов, наши сборщики часто бывают там внизу; и остается еще место, где Онет встречалась с Сее.

— Мне не хотелось бы обещать что-либо, — сказал Хэл. — Но даже если они и определят каким-то образом, что там бывали люди, судя по тому, что я видел сегодня, для нас, думается, особой опасности нет — если только мы затаимся и пересидим это время. Это, помимо прочего, означает, что не следует производить какой-либо шум, звук которого может отразиться вниз, в долину. Все же нам следует соблюдать тишину, пока солдаты не уйдут.

— Я позабочусь об этом. — Амид сделал заметку.

— Что касается самих солдат, — продолжил Хэл, — то все они пробирались по лесу очень неумело, как люди, выросшие в городе, — продирались сквозь чащу, а не проскальзывали в более удобном месте. Кроме того, лишь очень немногие из них удачно выбрали место для стоянки. Причем сделали это, думаю, случайно. Они определенно не знают лесов и, вероятно, им не слишком нравится здесь находиться. Такое отношение сделает их еще более небрежными во время поисков.

Он помолчал.

— Вот суть того, что я сам смог узнать сегодня; кроме того, Калас смог рассказать мне о некоторых офицерах и сержантах. Из его слов следует, что командир у них — ревностный служака, а солдаты плохо обучены и безразлично относятся к своим обязанностям. В итоге ему, вероятно, придется подгонять их, чтобы получить какие-то результаты. А это, в свою очередь, означает: стоит ему только оставить их без присмотра, как они начнут бездельничать — независимо от страха наказания. И даже Сее там внизу практически в безопасности — если только она сама буквально не попадет им в руки.

Хэл остановился и вопросительно взглянул на Старика.

— Ты что-нибудь добавишь? — спросил он.

— Они плохо будут спать сегодня ночью, — сказал Старик с обычной для него мягкой улыбкой. — Они — люди с нечистой совестью, пытающиеся отдохнуть в непривычном месте. И сон их, и то что им приснится, будут скверными; и завтра они будут более утомленными, чем обычно; и потому более вероятно, проглядят такие вещи, которые иначе могли бы и заметить.

Он умолк и вместе с Хэлом взглянул на Каласа.

Тот прочистил горло.

— Я? — спросил он. — Вы хотите, чтобы я рассказал о них?

— Разумеется, — сказал Хэл.

— Там много новых, с которыми я не служил вместе. Большинство из них захватило какие-то напитки — думаю, это спиртное — во фляжках или как-то спрятанными в снаряжении. Значит, напьются сегодня вечером.

Калас ненадолго умолк.

— Некоторые, конечно, не будут пить вообще, — добавил он. — Среди нас попадались квакеры и такие, кто никогда не пил по каким-то своим причинам. Вот все, что я могу сказать.

Хэл, Амид и Старик ждали.

— Впрочем, кое-что еще, — продолжил Калас. — Я не думал о этом, пока ты не сказал мне о решениях; но друзья склонны держаться вместе; а взводные и отделенные обычно позволяют им это делать. Потому что сержантам тогда с ними легче. Это означает, что почти наверняка в большинстве этих групп по крайней мере двое дружат. Это означает, что они держатся вместе и остальным приходится волей-неволей под них подстраиваться. И означает также, что один из этих двоих вроде старшего. Так что в итоге скорее всего получается, что один человек из каждой четверки принимает решения за остальных троих — всякий раз, когда есть что решать. Я не знаю, насколько все, что я сказал, вам поможет но возможно тебе, Друг, какая-то польза от моих слов будет.

Хэл, помедлив, кивнул.

— Это может пригодиться.

— Пригодиться для чего? — резко спросил Амид и сразу вернулся к своему обычному мягкому тону. — Извини. Похоже было, что я раздражен? Я этого не хотел. Просто позади были долгая ночь и долгий день...

— Ты не казался раздраженным, — покачал головой Хэл. — А если отвечать на твой вопрос, то в их сегодняшнем рассосредоточении я увидел что-то, меня обеспокоившее. Только я не могу определить, что именно. У меня есть своя собственная система для определения причин и следствий, которая обычно помогает в таких случаях, но сейчас, похоже, ей для работы недостает информации. Завтра, когда они по-настоящему начнут поиск, я смогу что-то понять лучше.

Наружная дверь с резким звуком открылась, и вошла Онет; ее сопровождали двое мужчин в больших белых кухонных фартуках — дежурные в столовых. Все трое несли подносы, нагруженные тарелками, покрытыми салфетками. Амид вскочил на ноги и моментально убрал карту со стола.

Трое вошедших поставили подносы на стол и начали разгружать их.

— Вы ничего не ели целый день, — сказал Амид. — Я попросил Онет принести еду, как только вы появитесь здесь. Может быть, Артура мне и не удастся заставить, но убедиться, что накормлены остальные из вас, я могу.

Вид и запах пищи заставил Хэла осознать, насколько он оказался голоден.

— Спасибо, — сказал он, пододвигая к столу свой стул. Старик и Калас присоединились к нему.

После того как они поели, а остальные ушли, Хэл по просьбе Амида задержался.

— Я тревожусь по поводу Артура, — вздохнул Амид. — Он не ест. Я думаю, что он, скорее всего, и не спит. Он ведет себя совершенно обычно; но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать, насколько он терзается из-за того, что Сее находится там, внизу, с этими солдатами. Видишь ли, он чувствует себя ответственным за это.

— Да, — сказал Хэл, — это на него похоже.

— Он боится, что если солдаты поймают ее, то решат, что она одна из нас, и попытаются заставить ее сказать, где мы находимся.

— Да, — согласился Хэл, — Артур прав.

— Так что если они станут угрожать ей пытками, чтобы заставить говорить, у нее не будет другого выбора, кроме как сказать им. А когда они найдут, что отверстие закрыто камнем, то могут подумать, что она лжет ив действительности ничего не знает. Тогда они убьют ее. С другой стороны, мы не можем оставлять проход открытым, так что в каком-то смысле мы — и он — окажемся ответственными за ее смерть, а она еще только девочка.

— Никогда не пытайся предсказать, как человек поведет себя под пыткой, — произнес Хэл. — Здесь вопрос не только в силе воли. Даже он сам этого заранее не знает. Самый храбрый может сломаться; а люди, от которых ты бы этого не ожидал, умрут, не проронив ни слова. Она может вообще отказаться говорить.

— Но тогда они замучают ее до смерти, пытаясь вынудить к этому! — Амид содрогнулся. — Мы не можем такого допустить!

— Можете. Вы должны — если нет никакого способа избежать этого, — сказал Хэл. — Ее не спасет, если понапрасну погибнут все остальные члены Гильдии. Но если вы станете постоянно думать о том, в каком ужасном положении может оказаться Сее, то рано или поздно ты — или Артур, или кто-либо еще — попытаетесь предпринять что-нибудь, совершенно не имеющее шансов на успех; и в результате все вы попадете в лапы солдат.