Андре Лори - Рубин Великого Ламы

Со стороны кают послышался пронзительный крик, в котором легко было узнать голос Мюриель.

Оливье, бросая револьвер, подбежал к убитым. Как только он тронул доктора, лежащего распростертым на других телах, из груди лежащего вырвался протяжный стон.

— Вот этот больше напуган, чем побит! — сказал Оливье, осматривая его. — Пусть его поднимут и отнесут в лазарет.

Что касается Фицморриса Троттера, то с раздробленной челюстью он еще дышал!

Для Фейерлея смерть была мгновенна.

Когда унесли труп и обоих раненых, Оливье направился к каютам и, стуча в дверь, сообщил о победе. Дверь открыли, и в первые минуты кроме шумных поздравлений и восклицаний ничего не было слышно. В припадке радости Мюриель обнимала всех без исключения, начиная с мистера Петтибона, который был очень шокирован таким ужасным нарушением этикета. Этель, бледная и дрожащая, повисла на шее отца и была так потрясена пережитым страхом за жизнь дорогих людей, что не находила слов для выражения своих чувств. Нечего и говорить о леди Дункан: от всех волнений она была совсем разбита. Мистрис Петтибон, напротив, казалась в самом воинственном настроении. Узнав о победе своего мужа над Отто Мейстером, она обратилась к нему с громкими поздравлениями и похвалами, что было, по ее мнению, высшей наградой. После этого мужественная женщина отправилась в лазарет и своими руками перевязала ужасную рану Фицморриса Троттера, так же, как и рану на голове доктора.

Между тем все услышали стук в каютах, где были заперты лорд Темпль и лорд Эртон. Их заглушённый голос, просьба освободить их теперь слышны были ясно.

В общей суматохе торжества победы все забыли про них. Мюриель вдруг спохватилась и, как стрела, помчалась освобождать пленников. Ключ торчал в замке. Моментально открыть, войти, затворить за собой дверь и упасть в изнеможении на руки растерявшегося Эртона, точно в припадке неожиданного бессилия, — было только ловкой игрой хитрой девчонки.

В то время как он ее поддерживал, сильно смущенный, Мюриель, казалось, пришла в себя и, поводя вокруг растерянным взглядом, прошептала:

— Джон!.. Джон!., если нужно умереть… по крайней мере… по крайней мере, умрем вместе!

— Дорогая мисс Рютвен! — протестовал несчастный лорд.

— Да… да… что значит смерть… я не боюсь ничего… с вами!..

И потом вдруг, точно приходя в сознание, она закрыла лицо руками и продолжала прерывистым голосом:

— Что я сказала?.. Великий Боже!.. Яумру со стыда!.. Лорд Темпль, что вы обо мне подумаете?

— Что вы так же искренни, как очаровательны, и лорд Эртон очень счастлив, что мог внушить вам такие чувства! — воскликнул лорд Темпль, увлеченный этим обстоятельством.

По выразительному взгляду своего наставника бедный Эртон понял, что он должен уступить.

— Мисс Рютвен, — пробормотал он в замешательстве, — я тронут… поверьте мне… я разделяю… ябуду очень счастлив… и как только вернусь в Лондон… и будет возможность поговорить с вашими родителями… если я осмелюсь… если вы захотите…

— Быть вашей женой! — воскликнула Мюриель, снова падая в его руки. — Ах! после признания, которое вырвал у меня безумный страх, как я могу сказать: «Нет»? Как могу отказать!..

— Но, действительно, — прервал ее лорд Темпль, — простите, довольно говорить о таких вещах и в такую минуту, — я слышал выстрелы… вы сами, мисс Рютвен, говорили о смерти?

— Ах! да!., там сражались… Я потеряла голову… Однако все кончилось, я думаю… ничего не слышно.

— Идемте посмотрим! — воскликнул Эртон.

Он торопился скорее уйти из каюты, но Мюриель повисла на его руке. В таком положении они вошли в салон и присоединились к остальным.

— Вот наш спаситель! — сказал Оливье, крепко пожимая руку Боба, который смеялся, но чувствовал себя неловко. — Милостивые государи и государыни, и господин Петтибон особенно, позвольте представить вам моего друга Роберта Рютвена, который, по благому внушению, скрылся под этой черной маской, чтобы спасти нам жизнь; я могу это сказать, потому что должен был считать себя лично приговоренным к смерти…

— Боб Рютвен!..

— Как!., и он также!..

— Еще один!

— Невероятно!

— Кто мог бы поверить!..

— Ни одного истинного негра на аэроплане! — воскликнул Петтибон, растерянно вращая глазами.

— О! успокойтесь, дорогой Петтибон! Здесь есть несколько негров, Эндимион, например! — возразил Оливье смеясь, несмотря на досаду янки. — Но хорошо, что с нами мой молодой друг, негр он или нет! Это он открыл заговор и предупредил меня уже вчера! Если бы я его послушал, кто знает? Может быть, ничего бы не случилось! Только я не мог поверить, чтобы люди нашего общества, члены клуба Мельтон, как Троттер и Фейерлей, встали бы на путь открытого разбойничества!

— Троттер и Фейерлей!.. ох!., это все фальшивые негры! — стонал Петтибон.

— Не считая Отто Мейстера!.. Да, из-за этих трех несчастных, нам пришлось бы плохо, если бы мой честный Боб не стерег нас. Он воспользовался минутой, когда разбойники пили вино в этой же зале, и вместе с Эндимионом, вооружась ломами, выломал дверь каюты; в три приема он разрезал мне бритвой веревки и дал в руки револьвер… Мне оставалось только идти в залу, предоставив ему освободить других и вооружить, как меня. Освобожденные, они пришли как раз вовремя, чтобы избавить меня от Фицморриса Троттера и Отто Мейстера, и все пошло как нельзя лучше благодаря Бобу!

— О! Дорогой Боб! Я должна вас обнять! — воскликнула Мюриель, бросаясь на шею к своему брату. — А теперь, мне кажется, первым делом, надо с вас счистить эту ужасную краску!.. Мистер Петтибон, — прибавила она, оборачиваясь со смехом к комиссару, — вы простите мне теперь мои недозволенные разговоры с негром?

— Сударыня, — ответил Петтибон безропотно, — я молчу. Мне нечего сказать; благодарность, которой я обязан Теодору… то есть, я хочу сказать, мистеру Роберту Рютвену… сковывает мне уста навсегда!

В знак этого важный и степенный американец подошел и пожал руку Бобу, который поклонился ему, смеясь.

— Я не помню зла, господин комиссар! Но вы со мной, кажется, дурно поступили в Лондоне. Мне следовало бы вам отплатить!..

— А теперь, дорогой капитан, какие меры вы собираетесь принять? — спросил командир.

— Я только что хотел просить вас и мистера Петтибона присоединиться ко мне, чтобы произвести расследование причин бунта, — ответил Оливье.

Оставив дам в обществе лорда Темпля и Эртона, еще ошеломленных быстротой событий, он направился к помещению экипажа.

Внимательный допрос скоро позволил узнать активных деятелей бунта. Их было всего четверо. Другие замешались или по незнанию, или по глупости.