Елена Асеева - Середина. Том 2

Стремительно сотряслось пространство пред Ярушкой и махом пропали наблюдаемые внутренности мозга, в доли мига сменившись на студенистую, бледно-желтоватую массу… белую, слегка выпирающая кость черепа… белую с желтоватым отливом кожу. Мальчик ощутил, как задергалось, желая выскочить из его рук тело Айсулу, и подталкиваемый громким указанием затеплившегося, внутри, Крушеца сам широко отворил рот. Насыщенное… густо-смаглое сияние, словно язык пламени, вырвавшись из недр головы чрез отворенный рот юноши, облизало лицо стоящей напротив девушки, на мгновение вклинившись распавшимися лепестками в ноздри, приоткрытые ее очи. Оно рывком сглотнуло, вогнало вглубь себя все кружащее обок и в недрах головы Айсулу напряжение, и как показалось Яробору Живко, сдернуло внутри розоватого, пористого вещества окаменевшее движение системы, заставив ее наново продолжить свой путь.

Глаза мальчика резко сомкнулись, поелику смаглое сияние срыву возвратившееся в рот их опалило. И как было много раньше, до того как Кали-Даруга научила мальчика принимать видения, он закричал… Тот крик не столько громкий, сколько долгий немедля подхватил Крушец и выбросил в глубину кружащего космического пространства. Отчего он, похоже, не только заколыхал пухлыми белыми полотнами составляющими атмосферу Земли, но, и, дотянувшись до четвертой планеты вдарился в высоченную гору, точнее горное плато, с крутыми обрывистыми склонами вызвав ярчайшую вспышку в его поверхности, заодно твореной из застывшей лавы, слежавшейся пыли и пепла.

— Увидите госпожу и успокойте, — повелительно прозвучал голос Толиттамы, несомненно, обращающийся к апсарасам.

В этот раз мальчик не упал, не потерял сознание, однако ощущение, что из него высосали все силы, стоило лишь апсарасе сказать, моментально наполнило его плоть. Почему-то не удавалось открыть глаза, хотя он и пытался. А когда руки Толиттамы бережно подхватив его под стан, ласково приобняли, рао догадался, что он просто не видит. Тугая напряженность, дотоль царившая в плоти, махом растворилась в крови, сделав и ее движение тяжелой, неповоротливой и юноша тотчас обмяк в любящих руках, не в силах держать собственное тело.

— Господин, что с вами? Что случилось? — испуганно пролепетала Толиттама, плотнее прижимая к себе вздрагивающее тело Яробора Живко.

— Мне надо прилечь, — также встревожено отозвался мальчик, не до конца понимая, что видел и почему ноне не видит. — Проводи меня до ложа. Я ничего не вижу.

Черное курево пред очами, наконец, окрасилось в белые пятна, подсвеченные желтизной сверху. Апсараса бережно поддерживая рао, довела его до тахты и помогла сесть, а потом и лечь. Еще чуть-чуть и белые пятна, будто дымчатая завеса заполнили и саму тьму, а немного погодя уже нарисовали беспокойное лицо Толиттамы.

— Вижу, — много бодрее протянул Яробор Живко и улыбнулся апсарасе.

Та заботливо приподняла голову юноши с подушки правой рукой и трепетно провела перстами левой по его очам.

— Кожа покраснела, господин, подле очей, губ, очевидно, вы получили ожог, — нежно молвила она, и голос ее слышимо дрогнул. — Надо сообщить о произошедшем рани Темной Кали-Даруге.

— Хочу к Отцу… на маковку, — требовательно сказал мальчик, ибо знал, что демоница не только знает о случившемся, но скорее всего его и слышит. — Что это было? Что видел я?

Теперь утомление выплеснулось из плоти юноши не только торопливой речью, но и ее колыханием так, что на коже стали выскакивать мелкой рябью пупырышки.

— Прошу вас господин, успокойтесь, — мягко протянула Толиттама и словно желая втянуть в себя его волнение, низко склонившись, прижалась к нему, единожды крепко обвив своими руками.

Яроборка глубоко вдохнул, ощутив идущее любовное трепетание и одновременно испуг апсарасы (поколь никогда ей не присущий) и сразу смолк, принявшись ласково гладить ее темно-русые, долгие волосы, не скрывая испытываемой нежности. И густая, плотная теплота тел, будто какая-то материя, заполнила своей реальностью помещение юрты. Она дыхнула порывистостью дуновения на присевший внутри костра огонек, уже почти не поддерживаемый древесным углем, вызвав в нем новый долгий лепесток… новое движение, желание жить… быть… существовать. То самое желание…жажду которое ноне составляло сущность и самой Толиттамы, и двух иных апсарас. Жить… быть… существовать во имя простого осмысления себя как единицы творения.

Глава двадцать четвертая

Яробор Живко, после произошедшего, очень быстро уснул. Толиттама напоила его принесенной Арвашей вытяжкой, помазала мазью покрасневшую кожу вокруг глаз, губ и даже кончика носа. Этот ожог, как последствия выхода Крушеца и столь малая плата за спасение жизни Айсулу и нерожденного малыша, Яроборка был готов заплатить. Айсулу одначе, как пояснила Арваша, также получила ожоги, по большей частью в районе лба, очей и носа. Так, что пострадала там не только кожа, но и полость самих ноздрей, девочка вдобавок лишилась бровей, ресниц и лоскутка волос, пролегших повдоль края лба. Точно оставленный языком пламени и несколько даже потемневший в сравнении с цветом самой кожи. Да и само зрение к Айсулу вернулось лишь пару часов спустя.

— Мальчик мой Господь Мор, как вы себя чувствуете? — встревожено произнесла Кали-Даруга, трепетно огладив повисшую вдоль облачного кресла правую руку Бога и заботливо ее приподняв положила сверху на облокотницу.

Напряженно замерший в кресле Мор, кожа которого растеряв все золотое сияние наполнилось неестественной для нее синей-марностью, схожей с космическими далями, так и не открывая глаз, чуть слышно проронил:

— Вельми худо, еще такого не было.

— Что это было Кали? — не менее взбудоражено вопросил Велет, как и Мор, недвижно застывший, правда не в кресле, а подле зеркальной стены. Атеф упер в ее трепещущую гладь ладонь, верно опершись об нее… так, словно растерял все свои силы. — Даже я ощутил это… Впервые, такой мощный удар.

— Да, мой дражайший Господь Велет, — пропела Кали-Даруга и голубизна ее кожи, на удивление покрытая блекло-желтыми пятнами, слегка заколыхалась. — Не один вы сие ощутили. Я тоже. И бес выведен из строя, не только тот, что прицеплен к господину, но и к Толиттаме. Нужно срочно связаться с марухами и осмотреть господина, ибо скорей всего ему не удалось принять видение. Из последнего, что мне передавал бес, видение скорей всего господин пропустил через мозг девочки, надеюсь, он тем ее не убил. Хотя Господь Крушец наново, что-то предпринял… То, что и вывело из строя бесов да отдалось звуковым эхом на маковке. Лишь бы только это никак не отразилась ноне на здоровье бесценного мальчика Господа Крушеца. И хорошо было бы, чтобы эта сварливая девчонка осталась живой, а иначе придется срочно создавать ее оттиск.