Кир Булычев - Старый год

– Я любуюсь тобой, моя повелительница. – Он не переставал жевать банан и делал это скучно и упорно, как корова. – Сегодня самый счастливый день моей жизни.

Он положил руку ей на колено, и Люся непроизвольно дернулась, чуть не свалившись со стула.

– Ну-ну, – сказал Кюхельбекер, который наблюдал эту сцену сзади.

Веня кончил петь, поклонники кричали, кто-то захлопал в ладоши, но аплодисменты получились жидкими. Придворные смотрели на императора.

Тот не спеша оторвал еще один банан и метнул его Вене.

– Держи! – крикнул он. – Я тебя жалую.

– А пошел ты!.. – взорвался Веня. – Тоже мне благодетель. Кто тебе эти бананы приволок, кто тебя подкармливает, ублюдок? Молчал бы уж.

Веня подобрал банан с пола и метнул его со злостью в императора.

Люся могла бы поймать банан – летел он небыстро. Но ей не хотелось защищать императора.

Банан ударился о щеку императора, который не успел или не догадался уклониться.

Гости за столом ахнули, зашумели.

Император стал подниматься, но велосипедисты стояли далеко и не успели подбежать, и он снова плюхнулся на свой трон и запыхтел.

– Я тебя... я тебя... кто тебя облагодетельствовал... да ты у меня сгниешь в подвале! Я тебя живьем сожгу...

Веня сделал к императору несколько шагов и остановился совсем рядом, император отшатнулся, испугался.

– Бить я тебя, жаба, не буду, – сказал Веня. – Но ты учти, что сидишь здесь, потому что я так хочу. Ты думаешь, я не знал все про вашу дырку? Ты думаешь, мои люди здесь не побывали? Ты думаешь, я здесь один, да? Ты думаешь, что твои трупики тебя защитят?

Веня кинул в императора гитарой, Кюхельбекер перехватил ее, и два велосипедиста, добежавшие наконец до своего монарха, кинулись на певца и стали его бить. Он отмахивался руками, но под их ударами упал.

Поклонники Вени бежали к нему, они накинулись на велосипедистов, Дантес хотел было помочь охране, но кто-то ударил его ботинком по ноге, и Дантес отпрыгнул назад, крича:

– Стража! На помощь! Бунт во дворце!

Никто из гостей и придворных не пришел на помощь императору – все стали отступать к дальней стене, подальше от драки, но так, чтобы видеть ее.

Меломаны оказались шустрее велосипедистов или, по крайней мере, целеустремленнее. Девушки вырвали Веню Малкина у стражей. Подняли его и потащили прочь, к открытой двери, ведущей на перрон.

Остальные отчаянно прикрывали их отступление, и, хотя их вскоре смяли и одолели и поле боя осталось за велосипедистами, главной цели поклонники Вени добились – они увели его и убежали сами.

Те несколько минут, что продолжался бестолковый бой, император провел, сидя на троне и прикрывая толстыми руками лысую голову, и был похож на очень крупного младенца.

Когда же шум в помещении стих, он опустил руки и стал медленно оглядываться, стараясь понять, что же изменилось в зале.

– А где он? – спросил император.

– Временно сбежал, – ответил Дантес. – Но уже отряжена погоня. Куда он денется?

– Куда захочет, туда и денется. Как вы его отыщете? Он уже укрылся у моих врагов. Я буду страшен...

Это было сказано почти шепотом.

– Да, я буду страшен! – Вдруг император вскочил, словно в ноги ему вставили пружины. Он вытянул руку вперед и стал похож на перекормленного Муссолини или Нерона.

Зараженные порывом императора придворные и гости завопили, размахивая руками, сжимая кулаки, топоча ногами. Шум поднялся страшный.

Император стал падать назад, Люся старалась удержать его и не смогла – ладони утонули в мягкой спине, которая обтекала их невероятной тяжестью, но велосипедисты и Кюхельбекер успели на помощь, и император упал в кресло.

Потом, не открывая глаз, он несколько раз вяло махнул рукой перед лицом, как бы отгоняя табачный дым.

Свадьба завершилась.

Гости стали расходиться.

Люся вдруг хихикнула. Не хотела, а хихикнула.

– Ты что? – спросил император, услышав смех.

– А у нас всегда так – не бывает свадьбы без драки, – объяснила Люся.

– Свадьба с дракой, – сказал император. – А кого у вас обычно бьют?

– Вы же знаете – незваного гостя.

– Слава богу, а то я уж подумал, что жениха.

Праздник закончился, и императора потащили в ковровую комнату.

– Ты прости, – сказал император, – но твоя комната еще не готова.

– А что за сложности? – спросила Люся. – Отдайте мне комнату матери и ребенка.

– Там у нас склад оружия. Арсенал, – сказал император. – Ничего страшного, поживешь в одной комнатке со мной.

Они вошли в ковровую комнату. Царь Иван Васильевич Грозный все еще убивал на стене своего сына. Это была большая картина, может быть, украденная из Третьяковки, но вернее всего – копия. Кажется, шесть лет назад император что-то говорил об этой картине.

– У вас пустой город, – сказала Люся, – а вам для меня комнаты жалко.

– В пустом городе тебя в два счета достанут. Ты должна быть рядом со мной, под защитой, под охраной, черт побери! И у нас с тобой вечность.

– Так не бывает, – возразила Люся.

Она села на кучу ковров, как раз под умирающим царевичем, и прислонилась головой к прохладной стене. «Что же я так устала? Может, они меня напоили чем-то? Да нет, я даже банана не съела».

– Бывает... В этом была моя великая хитрость, – ответил император.

В дверь сунулся Дантес.

– Что-нибудь надо, Павел Петрович?

– Его поймали?

– Нет еще, но ловят!

– Чтобы поймали, но не трогали. От него многое зависит, если мы его потеряем, оборвутся важные ниточки.

– Я знаю, – сказал Дантес.

– Тогда захлопни дверь, умеешь? И прикажи велосипедистам никого не пускать. У нас начинается брачная ночь. Понял?

– Ой!.. – испугалась Люся. – Подождите. Какая еще ночь? Я хочу пить. И потом, мне надо выйти...

– Проводите ее, – сказал император. – Как странно, этого же с людьми не бывает.

– Но она только сегодня приехала к нам, – сказал Дантес. – Остаточные явления. Это скоро пройдет... Так что я даже не знаю, куда нам пойти...

– Да заведи ее в любую комнату по соседству, – рявкнул император. – Здесь сотни пустых комнат. И стереги. Ясно?

Люся потянула время еще, умывшись в бывшем женском туалете, превращенном в склад посуды и мебели – у местных жителей обнаружилась странная склонность превращать в склады все пустующие помещения и стаскивать туда со всего города вещи порой нужные, но большей частью совершенно ненужные. И вернее всего, собиратели складов начинали эту работу сто лет назад, сколько существует вокзал, а может, и раньше.

Дантес крутился вокруг, боялся, что она сбежит или что-то случится.

В конце концов оттягивать возвращение к императору стало совершенно невозможно.

И тогда она решила убежать.