Джейн Харпер - Засуха

— Значит, недостаточно внимателен. Что бы она ни чувствовала, что бы на нее ни свалилось, это происходило прямо у нас под носом, а мы даже ничего не замечали.

На кухне было так спокойно и уютно, и Фальку казалось, что у него никогда не хватит силы воли поднять усталое тело с дивана и уйти. Гретчен, чуть пожав плечами, вложила в его руку свою. Ладонь у нее была теплая.

— Мы все получили тяжелый урок. Много всего тогда происходило. И далеко не все вертелось вокруг Люка.

Элли взглянула на Аарона. Он улыбался ей. Скажи ему, прошептал голос у нее в голове, но она велела ему заткнуться. Стоп. Решение уже принято. Она не скажет никому.

— Мне пора. — Элли повернулась было, чтобы уйти, но остановилась. Мысль о том, что вскоре произойдет, омыла ее волной безрассудства. Не успев осознать, что она делает, Элли сделала шаг вперед, наклонилась над коробкой с растениями, которую Аарон все еще держал в руках, и легонько поцеловала его в губы. Они были сухими и теплыми. Потом она резко отступила, больно ударившись бедром об угол стола.

— Ладно. Увидимся. — Ей показалось, что это прозвучало ужасно фальшиво. Дожидаться ответа она не стала.

Повернувшись к выходу, Элли чуть не подскочила от страха. Лениво опершись о косяк, в дверях стоял Люк Хэдлер. Не издавая ни звука, он наблюдал за происходящим с непроницаемым выражением на лице.

— Пока, Люк, — сказала она, протиснувшись мимо него.

Ответной улыбки она не получила.

Глава тридцатая

Фальк сидел в номере у себя на кровати, на которой везде были разложены бумаги. Внизу, в пабе, было тихо. Последние посетители ушли несколько часов назад. Фальк молча пялился в собственные заметки по делу Хэдлеров. Соединял отдельные пункты так и сяк, пока схема не начала напоминать затейливую паутину. Одни тупики. Он взял свежий лист бумаги и начал заново. С тем же результатом. Он взял мобильник и набрал номер.

— Мне кажется, Элли Дикон подвергалась насилию в семье со стороны отца, — сказал он, когда Рако поднял трубку.

— Чего? Погоди-ка, — голос на другом конце линии звучал как-то сонно. Трубку явно прикрыли рукой, и Фальк разбирал только приглушенное бормотание двух голосов. Рита, наверное, подумал Фальк. Он посмотрел на часы. Было позднее, чем ему казалось.

Прошла минута, прежде чем Рако заговорил опять:

— Ты все еще здесь?

— Прости, времени не заметил.

— Да неважно. Что там насчет Элли.

— Да просто кое-что всплыло в разговоре с Гретчен сегодня. Насчет того, что Элли была несчастна. Не просто несчастна, а на грани отчаяния. Уверен, дома она подвергалась насилию.

— Физическому? Сексуальному?

— Не знаю. Может, и то, и то.

— Понятно, — сказал Рако.

Последовало молчание.

— У Дикона нет алиби на то время, когда были убиты Хэдлеры.

Из трубки донесся вздох Рако.

— Дружище, ему уже за семьдесят, и с головой проблемы. Может, он и ублюдок, но старый и довольно-таки хилый.

— И что? Ружье-то в руках он держать умеет.

— А то, — бросил Рако, — что, как мне кажется, на твои суждения влияет тот факт, что ты терпеть его не можешь после того, что случилось двадцать лет назад.

Фальк ничего не ответил.

— Прости, — сказал Рако. Он зевнул. — Что-то я устал. Поговорим завтра.

Он на секунду умолк.

— Рита передает привет.

— И ей тоже привет. И мои извинения.

— Спокойной ночи.

И связь оборвалась.

Казалось, прошло всего несколько минут, и Фалька разбудила сверлящая, сухая трель городского телефона. С неимоверным усилием он приоткрыл один глаз. Не было еще и семи. Он лежал, прикрыв локтем глаза, пытаясь наскрести в себе достаточно энергии, чтобы снять трубку. К счастью, звук был настолько невыносимым, что это придало ему сил. Он потянулся и взял трубку.

— Господи, наконец-то, — сказал Макмердо. — Я тебя разбудил?

— Да.

— Ладно, дружище, это не важно. Слушай, нужно, чтобы ты спустился. Прямо сейчас.

— Я не одет…

— Просто спускайся, — сказал Макмердо. — Встретимся сзади, на стоянке. Помогу, чем могу.

Машина Фалька вся была в дерьме. Оно потеками и разводами украшало кузов, образуя лужицы под дворниками на лобовом стекле и у колес. Все это уже успело немного подсохнуть в лучах утреннего солнца, успев схватиться в процарапанных в краске буквах. Надпись «МЫ ТЕБЯ УРОЕМ» больше не отсвечивала серебром. Теперь она была выполнена в дерьме.

Фальк подбежал к машине. Пришлось прикрыть лицо рубашкой, но запах все равно затекал в нос, в рот. Казалось, его можно было жевать. Мухи буквально сходили с ума. Они вились вокруг, садились ему на волосы, на лицо, и он с отвращением отмахивался от них рукой.

В салоне дела обстояли еще хуже. Фальк обычно не поднимал стекло до конца, чтобы дневной жар хоть немного выветривался за ночь. Кто-то умудрился просунуть в эту щель шланг, и теперь руль, радио, приборная доска все были заляпаны отвратительной жижей. На сиденьях, на полу растеклись мутные лужи. Все остальные машины на стоянке остались нетронутыми. Макмердо стоял в стороне, прикрыв лицо локтем. Он покачал головой.

— Что за адская хрень, дружище. Мне страшно жаль. Я тут помойку выносил и увидел. Они, наверное, ночью это сделали. — Макмердо помолчал. — По крайней мере, это навоз. По большей части. Наверное.

Продолжая зажимать нос рубашкой, Фальк молча обошел вокруг машины. Бедный автомобиль. Сначала поцарапали, а теперь и вовсе прикончили. Задержав дыхание, он осторожно, стараясь не слишком приближаться, заглянул внутрь сквозь заляпанное окно. Под слоем грязи на сиденье было что-то еще. Он отступил, не решаясь раскрыть рот, чтобы заговорить.

На заднем сиденье, залитые и пропитанные дерьмом, были рассыпаны сотни листовок с призывом к дальнейшему расследованию смерти Элли Дикон.

Настроение в участке было унылое.

— Я, конечно, сделаю Доу и его дяде строгое предупреждение, дружище, — сказал Фальку Рако, снимая с телефона трубку. — Прикинешь стоимость машины? Может, будет какая-то компенсация.

Фальк в рассеянности пожал плечами. Он склонился над столом, вперив невидящий взгляд в бумаги по делу Хэдлеров. Рако на другой стороне комнаты повесил трубку и теперь сидел, подперев голову руками.

— Дикон, похоже, решил нанести предупреждающий удар, — сказал он Фальку. — Он подал жалобу. На тебя.

— Да ну, — Фальк скрестил на груди руки и поглядел в окно. — А я думал, это у меня машина покрыта дерьмом.