Андрей Николаев - Русский экзорцист (Отчитывающий)

- ...да ты что, Семеныч - зверь! Валит всех подряд.

- А Лидия?

- Девок не любит, а с пацанами более-менее.

- ...эх, надо было на лапу дать!

- Так и сейчас не поздно.

- Знать бы кому...

Черная "Волга" остановилась напротив памятника в назначенное время. Александр Ярославович вышел, скептически огляделся и махнул Волохову рукой, приглашая в машину.

- Здесь поговорить не дадут, - пояснил он, - садись вперед.

Волохов устроился рядом с водителем. На заднем сиденье, рядом с Александром Ярославовичем примостился тощий пацан с длинными завязанными в хвост волосами и в черной рубашке, застегнутой под горло. Мягкий, еле заметный пушок на щеках свидетельствовал, что бриться он еще не начал.

Проехав здание МАДИ, свернули в ближайший переулок.

- Павел, познакомься, - сказал Александр Ярославович, - это Иван. Вы будете работать вместе.

- ...

Волохов обернулся. Парнишка, хлопая длинными ресницами, доброжелательно смотрел на него теплыми карими глазами.

- Что молчишь?

- Можно вас на пару слов, - сказал Волохов, выбираясь из машины.

Они отошли на несколько шагов.

- Что это значит?

- Это значит, Павел, что он проведет обряд изгнания, а ты ему обеспечишь для этого все условия, - жестко сказал Александр Ярославович.

- Это же мальчишка!

- Он рясофорный монах, он знает четыре языка, в том числе латынь, он изгоняет бесов одним наложением рук!

- Вы не представляете...

- Я прекрасно все себе представляю, Волохов. Именно поэтому я выбрал его. Священники - народ подневольный. Здесь, в Москве, строжайшая вертикаль церковной власти, бюрократия не хуже, чем в Думе. Ни один священник не сможет отлучиться без согласия начальства. Иван из дальнего монастыря, игумен отпустил его без лишних вопросов, взяв с меня слово, что с ним ничего не случится. И я дал ему слово!

- А я нет, - резко сказал Волохов. - Я сам под ударом, а вы мне предлагаете еще мальчишку сопливого...

- Все, Волохов, разговор окончен, - Александр Ярославович отошел к машине, наклонился и постучал в стекло.

Парнишка неловко вылез из "Волги" и встал рядом с ним, тиская в руках полотняную сумку. Черные мешковатые брюки болтались на тощих бедрах.

- Ну, здравствуй, - Волохов обреченно вздохнул и протянул руку.

- Здравствуйте, - ладонь у паренька была хрупкая, как елочная игрушка.

- Говорят, ты языки знаешь?

- Да, - Иван покраснел и опустил глаза.

- И бесов изгоняешь?

Паренек покраснел еще сильнее.

- Несколько раз у меня получилось.

- Вот что, молодые люди, - сказал Александр Ярославович, - дел невпроворот, так что познакомитесь в процессе работы.

Сев в машину, он захлопнул дверцу, но, подумав, опустил стекло.

- Волохов, подойди сюда. Отвечаешь за него, понял? - сказал он, понизив голос.

- Я и так за все отвечаю! Давайте, валите все на меня, беззащитного, безответного...

- До свиданья, Иван, - попрощался Александр Ярославович, не обращая на Волохова внимания, и захлопнул дверь.

Стоя рядом, они смотрели, как "Волга" выехала на Ленинградку и затерялась в гуще автомобилей.

- Что в сумке-то?

- Крест, икона, святая вода, ряса.

- Ох-хо-хо... Ну, пойдем, отрок.

Волохов повел паренька через Ленинградский рынок - есть хотелось неимоверно. Не торгуясь, он купил у небритых продавцов "настаящие" крымские помидоры, огурцы и зелень, яблоки и позднюю клубнику. Знакомый запах заставил его свернуть за палатки. Трое мужиков торговали свежей рыбой. Волохов выбрал крупного сазана. Иван предложил свою помощь, Волохов передал ему сумки и пошел в мясные ряды. По дороге купили квашеной капусты, картошки и салата. Парная свинина стоила, как вырезка занесенного в красную книгу исчезающего животного. Напоследок прикупив сладостей, хлеба, молока и яиц, они, нагруженные, как ишаки, поспешили домой. Я тебя откормлю, думал Волохов, посматривая на мальчишку. Ты у меня станешь упитанный и розовый, как Хрюша из "Спокойной ночи, малыши". Иван семенил за ним, стараясь не отстать, но успевая в то же время глазеть по сторонам.

- Ты что, первый раз в городе?

- Нет, - паренек опустил голову, застеснявшись, - я бывал в городе. В Кириллове.

- О-о, - протянул Волохов, - знакомые места. Озеро там шикарное.

- Да, там красиво.

Они поднялись по лестнице. Волохов передал ему свои пакеты, открыл дверь и сделал приглашающий жест.

- Заходи, бандит, в КПЗ.

- Спасибо, - мальчишка удивленно захлопал глазами, но потом, поняв, что это шутка, вежливо улыбнулся.

Волохов мысленно обругал себя последними словами.

- Направо кухня, там на стол все брось. Сейчас жрать будем!

Он запер дверь и прошел следом. Иван аккуратно раскладывал на столе продукты.

- Так, давай-ка, иди осмотрись, а я тут быстренько все сделаю, - сказал Волохов, засучивая рукава рубашки.

Парень собрал пустые пакеты и послушно пошел в комнату. Волохов быстро начистил картошки, нарезал мясо и поставил на плиту сковородку. Не удержавшись, откусил мягкого белого хлеба и заглянул в комнату.

Иван рассматривал висящие на стенах фотокопии современных художников. Склонив голову, он делал шаг в сторону, потом возвращался на место, выбирая удачный ракурс.

Услышав шаги, он оглянулся.

- Какая страшная картина, - сказал он, показывая на репродукцию Сараямы.

На картине голый ребенок сидел, раскинув пухлые ножки, на каменистой земле. У ног его умиротворенно примостилась огромная железная собака. Стальные бока чудища бросали по сторонам блики, ребенок улыбался, а на заднем плане, из-за горизонта, всходила мертвая планета.

- Почему страшная, - невнятно спросил Волохов с набитым ртом, - просто прикольная.

- Одиночество, - пояснил Иван, - ему даже поиграть не с кем. Только с железной собакой.

- Но он же доволен.

- Он просто не знает другой жизни.

Волохов помолчал, проглотил хлеб.

- А тебе было с кем играть?

- Нет.

Волохов услышал, как заскворчало масло, и вернулся в кухню.

Отбив ножом два куска свинины, он бросил ее на сковороду.

- А что ты скажешь насчет вот этой картины, - спросил он, вернувшись к Ивану и указывая на репродукцию "Поцелуй вампира".

На полотне в страстных объятиях зеленого крылатого чудовища со змеиным телом застыла обнаженная женщина. Из-под когтей, впившихся в ягодицы, сочилась кровь.

- Это - гибель, - сказал Иван, качая головой. - Она губит себя, но ничего не может поделать. Плоть правит ее сознанием, а разум спит или умер.

- А то, что она голая, тебя не смущает?

- Нагота здесь вторична. Гораздо печальнее, что она вручает ему не только тело свое, но и душу.