Андрей Николаев - Русский экзорцист (Отчитывающий)

Приглушенный свет освещал сзади ее закутанную в простыню фигуру. Пошатываясь от слабости, она вернулась к креслу, развернула лампу и снова взглянула в зеркало. Зрение постепенно прояснялось. Светка опустила глаза и с удивлением посмотрела на свои руки. Дыхание у нее перехватило. Медленно, словно преодолевая страх, она распахнула простыню... То, что она увидела в полутьме, поразило ее.

- Это я, - собственный голос показался ей чужим, тонким и слабым, как у заболевшего ребенка.

Груди превратились в полураскрытые бутоны роз, подрагивавшие тонкими красноватыми лепестками. На каждом бутоне сидела стрекоза, покачивая прозрачными, блестевшими нитками золота крылышками.

Пальцы разжались и простыня сложилась у ног мягким снежным сугробом. Она снова посмотрела в зеркало, потом, словно не веря глазам, провела пальцами по телу, ощупывая покрытые сухой корочкой поблескивающие золотом длинные шрамы. Светка покачала головой.

- Это не я, это сон. Это не могу быть я...

Кончики пальцев онемели. Она шагнула назад, приподнимая руку, словно желая оттолкнуть от себя чужое тело, и, теряя сознание, упала на пол, опрокинув медицинский столик.

Разбуженный звоном раскатившихся по кафелю инструментов, Дима привстал на матрасе. Увидев лежащую на полу девушку, он на коленях приблизился к ней. Она лежала немного на боку, раскинув руки. Ее рассыпавшиеся волосы казались продолжением золотой паутины. Едва касаясь нежной кожи, он провел пальцами по ее телу, следуя контурам бедра. На глаза навернулись слезы. Он закрыл их. Из уголка глаза выскользнула слеза и, щекоча пробежав по щеке, исчезла на губах.

- Я буду молиться тебе. Мы все будем...

Он счастливо улыбнулся, ощущая на губах соленую влагу.

Знакомый голос возник как всегда ниоткуда.

- Ты прав, мы все будем молиться ей. Но сейчас ей плохо. Помоги ей войти в наш мир спокойно и безмятежно.

Дима вытер ладонями слезы и, отыскав шприц, сделал Светке укол. Она не очнулась, только разгладилось нахмуренное лицо. Потом он выдавил на ладони прозрачный гель и стал растирать ее тело, осторожно поглаживая заживающие рубцы.

"Газель" погребальным костром полыхала посередине проезжей части. Черный дым отогнал толпу любопытствующих зрителей на приличное расстояние. Послышались сирены приближающихся пожарных машин.

Джип, ударивший "Газель" в борт, исчез, словно испарился. Пожарные расчеты, разматывая шланги, отогнали толпу еще дальше. По огню ударили пеной, и он на глазах стал пропадать, словно прятался под землю.

Второй на место происшествия прибыла "скорая помощь". Водитель маршрутки, через слово матюгаясь, пытался объяснить врачам причины аварии, хотя им они были явно неинтересны. Волохова бегло осмотрели, протерли лицо и слегка обгоревшие брови спиртом. От приглашения проехать в больницу он отказался. Подоспела съемочная группа какого-то телеканала. Корреспондент с микрофоном наперевес с ходу устремился к лежащему на носилках водителю "Газели". За ним поспешал оператор с камерой на плече.

- Мы находимся на месте очередного ДТП, которые, увы, так нередки на московских улицах. К сожалению, есть пострадавшие, - зачастил корреспондент, делая озабоченное лицо. - Крупным планом лицо водителя, - скомандовал он оператору и сунул микрофон шоферу под нос, - Скажите, кто виноват в аварии? Вы сегодня употребляли спиртное? У вас сломана одна нога или сразу две?

Водитель приподнялся на носилках и жестом попросил поднести микрофон еще ближе. Корреспондент услужливо шагнул вперед.

- Пошел ты на х...!!! - гаркнул побагровевший от злости мужик, - гондон штопаный. Дайте хоть сдохнуть спокойно, кровососы поганые...

В толпе заржали.

- Видимо пострадавший еще не совсем оправился от шока, прокомментировал речь водителя проворно отскочивший корреспондент.

"Скорая" забрала пострадавших и, включив сирену, умчалась. Свидетели происшествия потихоньку расходились - никому не хотелось терять время в милиции. Водитель трейлера, набивший солидную шишку на лбу, сидел в кабине, поджидая гаишников. Волохов смешался с любопытными и, потихоньку выбравшись из толпы, зашагал домой. Пакет с книгами не пострадал, только в нескольких местах пластик расплавился от попавших брызг горящего бензина. Поймав частника, Волохов назвал адрес и облегченно откинулся на сиденье. Еще раз пронесло, но так долго продолжаться не может. Рано или поздно он не успеет среагировать на опасность.

Водитель старенького "Москвича" долго принюхивался. Потом, косо взглянул на Волохова.

- С пожара, что ли?

- А вон, видел, "Газель" горит? - Волохов ткнул пальцем через плечо.

- Да, видел. Ну, горит и горит. Чего ж теперь, самим в огонь прыгать?

- А народу-то сколько! Всем интересно.

- Интересно в женской бане, - отпарировал водитель.

- С этим, конечно, не поспоришь, но говорят: интереснее всего наблюдать за горящим огнем, бегущей водой и за тем, как работают другие. Нет?

Водитель хмыкнул и согласился.

Из дома Волохов позвонил Александру Ярославовичу и рассказал о том, что увидел в квартире отца Василия и о дорожном происшествии. Тот долго молчал, потом, тяжело вздохнул.

- Слушай, Павел, а ты не подумал, что он знает, где ты обитаешь?

- И что делать? Опять в лесу жить? Нет уж, благодарю покорно. Все-таки в квартиру попасть сложнее, чем захватить врасплох в лесу. Тем более что след уже практически не ощущается.

- Ну, как знаешь, - Александр Ярославович опять вздохнул, - отдыхай пока.

- А с книгами что?

- Мне надо подумать. Завтра я тебе позвоню.

Волохов умылся, отключил телефон и, развернув пакет, прошел в кухню. Разложив книги, он решительно подвинул табуретку и уселся за стол.

- Отдыхай, - пробормотал он, - а Светка?

Спать он лег далеко за полночь, так ничего и не почерпнув из мудрости средневековых теологов. Проверил, заперта ли дверь, подставил под ручку стул и, усмехнувшись жалкой баррикаде, плюхнулся в постель. Простыни, казалось, еще хранили тепло Светкиного тела. Волохов закрыл глаза и постарался побыстрее заснуть.

Александр Ярославович позвонил на следующий день ближе к вечеру и назначил встречу на площади Тельмана возле памятника. Дома сидеть надоело, и Волохов пришел пораньше, купил банку пива и устроился на мраморном бордюре под фигурой вождя немецкого пролетариата. Вокруг слонялись будущие студенты МАДИ. Осенью те из них, кто поступит в институт, оккупируют площадь вокруг памятника со спокойной уверенностью, что именно здесь можно спокойно выпить пивка, не оглядываясь отлить в ближайших кустах, закадрить сокурсницу или перехватить денег до стипендии. А пока, нервно переходя от группы к группе, абитуриенты выясняли, кто куда поступает и кто из приемной комиссии лояльно относится к молодежи. Волохов прислушался к разговорам.