Брайан Олдисс - Малайсийский гобелен

И пусть помнят охотящиеся, что Сатане обязаны мы своим возникновением и, стало быть, являемся частью Его замысла. Что до зверей, то се есть символы его проклятой крови, и они так же обречены, как и все мы, обитающие в ужасных чащобах вселенной. Позволь же, о Примирительница, здесь и сейчас причаститься им Святой Плоти, дабы не погибнуть им без отпущения грехов и не воплотиться в еще более непристойную форму сатира, гнома или древнезаветного зверя, ибо эти твари более близки к Темному Творцу и всем его ужасным созданиям. Помоги нам приблизиться к большему Свету, Тебе лишь принадлежащему, дабы оказались мы достойны быть в числе слуг Твоих, когда Всемогущий начнет битву за этот мир с Князем Тьмы.

Зазвучали трубы, и прихожане принялись нестройно отвечать пастырю.

"НА ПОСОХЕ ЖРЕЦА ЗМЕЯ..."

-- " ..есть чистый символ Бытия".

-- "ГИГАНТСКИЙ ЯЩЕР, НАВОДЯЩИЙ СТРАХ..."

-- "...- призыв покаяться в грехах".

-- "СОВЫ РАЗУМНОЙ, КОРОЛЕВЫ НОЧИ..."

-- "...ослепнут на рассвете очи".

-- "МНЕ ОБЕЗЬЯНА КОРЧИТ РОЖИ,

-- ПОСКОЛЬКУ ЗАВИСТЬ ЕЕ ГЛОЖЕТ..."

- "...избавь меня, молю я, Боже, от участи быть на нее похожим".

Когда я протиснулся вперед, чтобы испить вина и принять облатку из рук священника, рядом оказался де Ламбант.

- Ты-то чего беспокоишься? Ты ж в охоте не участвуешь, Гай.

- У меня для тебя хорошие новости, по крайней мере, я думаю, что они хорошие. Отец Бедалар по-прежнему такой же старый болван, но ей удалось устроить, что меня взяли в Джурацию музыкантом. Пока ты будешь совершать свои подвиги в лесу, поражая ленивцев и роголомов, я буду зарабатывать на кусок хлеба пением.

- Это хорошие новости. Там мне будет не хватать друзей. В таком случае, на тебя ложится забота об Армиде. Постоянно будь рядом с ней, по мере возможности наблюдай за ней, защищай ее. Я опасаюсь некоего благородного соперника...

Мы прервали разговор, вслушиваясь в слова божественной литургии.

- Душа и тело... символы великого противостояния... Служба все еще продолжалась, когда мы начали проталкиваться к боковому выходу. Де Ламбант спросил:

- У тебя что - серьезно с Армидой?

- Кончай шутить, Гай. В последнее время я сам не свой. Что-то во мне изменилось. Ты не заметил?

- Мы уже давно не виделись. Это все из-за Армиды?

- Да. Я должен стать кем-то. Это трудно выразить...

- Похоже на любовь,- он дружески похлопал меня по плечу.

- Клянусь, я никогда больше не взгляну на другую женщину. Ну... может, и взгляну, но не более того. Я очень сожалею о некоторых своих поступках уже после знакомства с Армидой. Но ради нее стоит стать другим человеком, не так ли?

- О, она великолепная девушка. И очень привлекательная тоже,- сказал он беспечно.- Но в Малайсии полно хорошеньких девушек. Ты меняешься коренным образом, де Чироло. И не в лучшую сторону.

- Ты главное присмотри за ней в Джурации, пока я буду отсутствовать.

- Такое доверие должно оправдывать. Я сделаю все, что смогу, для тебя, раз это так серьезно.

Скинув с души камень, я расстался с де Ламбантом и направился к коновязи за Каприччио, чтобы в последний раз предстать перед заноскопом Бентсона.

Я теперь понял, что значит иметь лошадь. Без коня нельзя считать себя джентльменом. Отряд бравого капитана Джона Пе-легрино Сан-Лазионио (в каких диких горах лечит сейчас свою сердечную рану храбрый воин?) лишился замечательного зверя. И подумать только - там ему была предназначена участь вьючного животного. Конечно, надо признать, что мерин слегка хромал из-за нанесенной мечом раны.

Каприччио был довольно высоким конем буланой масти. Норов и зубы ровные. В общем, капитан оказал мне хорошую услугу, я же взамен не сделал ничего.

Во дворце Чабриззи был полный бедлам. Прислуга готовила его к возвращению хозяев после долгого отсутствия. Они выпроваживали своих взятых на постой родственников, выбивали ковры, мыли полы и окна, чего не делали со времени отъезда хозяев.

Бентсон тоже раскручивал свои дела. Мы уже скопили немного реквизита для нашей пьесы, не говоря уже о сменных костюмах; все это хранилось в пристройке. Теперь рядом с ней стояла ручная тележка, которую Бентсон, его толстая старая жена Флора и Летиция загружали уже ненужными декорациями. Бонихатч, подпирая колонну, болтал с Солли - толстым наглым парнем, который, когда я подъехал и спрыгнул с лошади, разразился хохотом.

- Никогда раньше не видел приличного коня? - спросил я его.

- Я никогда не видел орнигуана, скачущего верхом! Обратившись к Бонихатчу, я сказал:

- Принц Мендикула, это, конечно, твое право дружить со всякими ублюдками, но они должны знать свое место, не так ли?

Ничего не ответив, он подошел к лошади и фамильярно похлопал по седлу.

- Экая кляча, а? Вечно у тебя какие-то бредовые идеи. А сейчас ты что задумал, де Чироло?

- Слушай, тебе не пора сменить свое вонючее от пота тряпье на приличную рубашку? У тебя ведь есть одна.

- Ха! Зависть говорит! Могу заметить, де Чироло, что я хорошо знаю, как ты пытался соблазнить мисс Златорог, чтобы заиметь такую же рубашку, как у меня.

- А-а, вот как ты получил свою. Что ж, дерзай дальше. Что, бедной шлюшке каждый раз приходится расплачиваться рубашками, чтобы только затащить тебя в свою постель?

Бонихатч оскалился и поднял кулак. Я опустил поводья и изготовился отразить удар.

- Ну, давай, покоритель дешевок!

- Что ты возомнил о себе, петух в седле?!

- От кого теперь брызжет завистью? Он подавил гнев и неожиданно опустил руки. Повернувшись ко мне боком, пнул кучу мусора.

- Я не собираюсь ссориться, де Чироло, просто меня тошнит от того, с каким видом ты восседаешь на этом животном. Скоро в Малайсии ожидаются перемены, и те, кто ходит на работу босиком, посчитаются с теми, кто вовсе не работает.

- Об этом говорится уже тысячу лет. Я не принадлежу ни к тем, ни к другим, и оставь меня в покое, Бонихатч. У меня своих забот полно.

Повернувшись ко мне, он, поглаживая бакенбарды, заговорил мягко и вкрадчиво:

- Тебя так же угнетают и эксплуатируют, как и всех нас. Присоединяйся к нам и свергнем всех угнетателей.

- Тебе еще не надоело попугайничать вслед за Отто?

- Не будем переходить на личности. Просто подумай о свободе, о переменах, о равенстве.

- Всего этого я добьюсь для себя гораздо успешнее, чем толпа оборванных подмастерьев.

- Ладно.

Он презрительно глянул на меня. Его широкое лицо потемнело. Сзади, самодовольно ухмыляясь, подошел Солли.

- Я наслышан о твоей идее равенства, де Чироло! Ты думаешь жениться на Армиде Гойтола и до конца своих дней быть комнатной собачкой. Хорошенькую жизнь ты себе придумал. Но она никогда не выйдет за тебя - она тебя не хочет. А если и захочет, ее старпер-папаша никогда этого не допустит.