Мэрион Брэдли - Пленник дуба (Туманы Авалона - 4)

" Что ж, теперь он знает не только то, каково предавать, но то, и каково быть преданным".

Но потом Моргейна взглянула на Нимуэ. Девушка была бледна, в лице - ни кровинки, длинные волосы в беспорядке, хоть Нимуэ и пыталась их наспех заплести. Нимуэ взглянула на Кевина, губы ее задрожали, и девушка поспешно отвела взгляд.

"Так она тоже любит его! Чары подействовали и на нее! Мне следовало бы это предвидеть, - подумала Моргейна. - Ведь столь могущественное заклинание неизбежно подействует и на своего творца".

Но Нимуэ низко поклонилась Моргейне, как того требовали авалонские обычаи.

- Владычица и Матерь, - произнесла она бесцветным голосом, - я привела к тебе предателя, похитившего Священные реликвии.

Моргейна шагнула к девушке и обняла ее; Нимуэ съежилась от ее прикосновения.

- С возвращением тебя, Нимуэ, жрица, сестра, - сказала Моргейна и поцеловала девушку во влажную щеку. Она всей душой ощущала, как плохо сейчас Нимуэ.

"О Богиня, неужто это погубит и ее? Если так - слишком дорого мы заплатили за смерть Кевина".

- Идем же, Нимуэ, - с состраданием произнесла Моргейна. - Пусть сестры отведут тебя обратно в Дом дев. Твои труды окончены. Тебе нет нужды смотреть, что произойдет дальше, - ты исполнила свою часть работы. Довольно с тебя страданий.

- А что будет с... с ним? - прошептала Нимуэ. Моргейна прижала девушку к себе.

- Дитя, дитя, - пусть это тебя более не волнует. Ты мужественно исполнила свой долг, и этого довольно.

Нимуэ судорожно вздохнула, словно собираясь заплакать, но не заплакала. Она взглянула на Кевина, но тот не смотрел на нее, и в конце концов Нимуэ позволила двум жрицам увести себя. Девушку била такая дрожь, что сама она вряд ли смогла бы идти. Моргейна негромко велела сопровождающим:

- Не мучайте ее расспросами. Сделанного не воротишь. Оставьте ее в покое.

Когда Нимуэ ушла, Моргейна повернулась к Кевину. Она взглянула в глаза мерлину, и ее пронзила боль. Этот человек был ее любовником. Мало того - из всех мужчин лишь он один никогда не старался втянуть ее ни в какие интриги, никогда не пытался воспользоваться ее знатностью или высокопоставленным положением, никогда не просил у нее ничего, кроме любви. Он приехал за ней в Тинтагель, чтоб вернуть ее к жизни, он предстал перед ней в облике бога. Возможно, он был единственным ее другом в этой жизни.

Но все же Моргейна преодолела чудовищную боль, сдавившую ей горло, и произнесла:

- Ну что ж, Кевин Арфист, вероломный мерлин, лживый Посланец, найдется ли у тебя, что сказать Ей, прежде чем ты встретишься с Ее карой?

Кевин покачал головой.

- Ничего такого, что показалось бы тебе заслуживающим внимания, Владычица Озера.

Сквозь боль, окутывавшую сознание Моргейны пробилось воспоминание: "Ведь это он первым назвал меня этим титулом".

- Быть по сему, - сказала Моргейна, чувствуя, что лицо ее закаменело. - Ведите его.

Кевин сделал шаг, затем вдруг повернулся и взглянул в лицо Моргейне, вызывающе вскинув голову.

- Нет, погодите! - воскликнул он. - Я все-таки нашел, что тебе сказать, Моргейна Авалонская! Когда-то я уже говорил тебе, что не пожалею жизни ради Богини. И теперь я скажу: все, что я сделал, я сделал ради Нее.

- Ты что, хочешь сказать, что ради Богини предал Священные реликвии в руки христианских священников?! - возмутилась Ниниана. Голос ее был исполнен презрения. - Так значит, ты не только клятвопреступник, но еще и безумец! Уведите предателя! - приказала она, но Моргейна жестом велела стражам подождать.

- Пусть говорит.

- Именно так, - сказал Кевин. - Владычица, однажды я уже сказал тебе: время Авалона истекло. Назареянин победил, и нам отныне предстоит уходить в туманы, все дальше и дальше, пока мы не превратимся в легенду, в сон. Неужто ты хочешь, чтоб Священные реликвии канули во тьму вместе с тобою? Или ты надеешься сохранить их до наступления нового рассвета, который не придет более? Даже если Авалону суждено погрузиться в забвение, Священные реликвии должны оставаться в мире и служить Божественной силе, какими именами ни нарекали бы ее люди. Мне это кажется правильным и справедливым. И благодаря моему деянию Богиня по крайней мере еще раз явила себя людям во внешнем мире - и это уже не изгладится из памяти людской. Люди будут помнить явление Грааля, моя Моргейна, - даже тогда, когда мы с тобой превратимся в легенды, что рассказывают зимой у очага, в детские сказки. Я думаю, это свершилось не зря - даже для тебя, Ее жрицы, несшей эту чашу. А теперь делайте со мной, что хотите.

Моргейна опустила голову. Воспоминания о тех мгновениях, когда она, став воплощением Богини, несла священную чашу, когда ее переполнял исступленный восторг, когда весь мир был открыт ей, - эти воспоминания пребудут с нею до конца жизни. И всякий, узревший это видение - что бы он ни сумел разглядеть, - изменился навеки. Но теперь она должна предстать перед Кевином в облике карающей Богини, Старухи Смерти, Свиньи, пожирающей своих поросят, Великой госпожи Ворон, Разрушительницы...

Но все же... Он ведь столь много отдал Богине. Моргейна протянула было руку к Кевину - и застыла, увидев под своей рукой череп. Некогда это видение уже являлось ей. "... он охвачен безумием близкой смерти, он видит собственную кончину, и я ее вижу... Однако, не следует заставлять его страдать, не следует подвергать пыткам. Он сказал правду. Он свершил то, что возложила на него Богиня - и теперь я должна поступить так же..." Прежде, чем заговорить, Моргейна подождала, дабы убедиться, что голос ее не дрогнет. Издалека донесся приглушенный раскат грома.

Наконец Моргейна произнесла:

- Богиня милосердна. Отведите его в дубовую рощу, как было решено, но убейте быстро, одним ударом. Похороните его под великим дубом - и пусть все держатся подальше от этого дерева, отныне и вовеки. Кевин, последний из Посланников Богини, - я проклинаю тебя. Ты забудешь все, что знал, и будешь возрождаться, не ведая ни священства, ни просветления. Все, чего ты добился в прошлых жизнях, будет перечеркнуто, и душа твоя вернется к состоянию рожденного в первый раз. Сто раз ты возродишься, Кевин Арфист, и в каждой жизни будешь искать Богиню, искать и не находить. Таково мое проклятие. Но вот что скажу я тебе напоследок, Кевин, бывший мерлин: если Богиня пожелает, она сама тебя найдет.

Кевин взглянул ей в глаза. Он улыбнулся, мягко и загадочно, и произнес - почти шепотом:

- Тогда прощай, Владычица Озера. Передай Нимуэ, что я любил ее... или, может, я сам ей об этом скажу.

И вновь донесся отдаленный рокот грома.

Моргейна содрогнулась, а Кевин, не оглядываясь более, захромал прочь. Стражи поддерживали его под руки.

"Почему мне так стыдно? Я ведь проявила милосердие. Я могла отдать его под пытки. Теперь меня тоже назовут предательницей и обвинят в малодушии, и скажут, что изменник должен был долго умирать в дубовой роще, молить о смерти и исходить криком, чтоб даже деревья содрогнулись... Неужто и вправду я лишь по слабости душевной пощадила человека, которого некогда любила? А вдруг Богиня пожелает покарать меня - за то, что я даровала ему легкую смерть? Что ж, даже если мне придется за это умереть той самой смертью, от которой я избавила Кевина, - да будет так".