Мэрион Брэдли - Пленник дуба (Туманы Авалона - 4)

Кевин обнял ее еще крепче и принялся жадно целовать грудь Нимуэ. Потом он прошептал:

- Любимая, малышка моя, пусть будет, как ты хочешь... полнолуние, новолуние - не важно...

- А потом ты увезешь меня из Камелота? Я не хочу позориться...

- Увезу, куда ты захочешь, - сказал Кевин. - Клянусь тебе в этом... Хочешь - поклянусь твоим богом?

Прижавшись к нему и зарывшись пальцами в его прекрасные кудри, Нимуэ прошептала:

- Христианский бог не любит влюбленных и терпеть не может, когда женщины возлежат с мужчинами... поклянись своим богом, Кевин, поклянись змеями, которых ты носишь на запястьях...

- Клянусь! - так же шепотом отозвался мерлин, и от звука клятвы воздух вокруг них словно подернулся рябью.

"Глупец! Ты поклялся своей смертью!"

Нимуэ содрогнулась, но Кевин, судя по всему, не замечал сейчас ничего, кроме груди девушки - Нимуэ чувствовала его горячее дыхание и жадные поцелуи. Теперь, когда девушка пообещала ему свою любовь, мерлин спешил воспользоваться дарованной привилегией - целовать, гладить, ласкать ее.

- Не знаю, где взять мне сил, чтоб дождаться этой минуты.

- И мне, - тихо произнесла Нимуэ. И это было чистой правдой.

"Я должна, должна это свершить!"

Даже не видя луны, Нимуэ могла точно сказать, что новолуние наступит три дня спустя, через два часа после заката; от убывания луны девушка чувствовала себя слабой - как будто сама жизнь утекала из ее жил. Эти три дня Нимуэ почти не вставала с постели. Она сказалась больной, и это было не так уж далеко от истины. Оставаясь в одиночестве, девушка брала в руки арфу Кевина и погружалась в размышления, заполняя эфир магическими узами, что связывали теперь их двоих.

Новолуние - зловещее время, и Кевин это знал не хуже самой Нимуэ; но обещание любви ослепило его, и мерлин позабыл обо всем на свете.

Занялось утро того дня, когда должно было наступить новолуние; Нимуэ ощущала это всем телом. Девушка сготовила себе травяной отвар, чтоб оттянуть начало ежемесячного кровотечения. Ей не хотелось ни отпугивать Кевина видом крови, ни рисковать - вдруг он вспомнит об авалонских запретах? Надо как-нибудь отвлечься от мыслей о плотской стороне предстоящей встречи. Нимуэ знала, что она, несмотря на все пройденное обучение, остается той самой робкой, боязливой девственницей, которую изображает. Что ж, тем лучше - значит, ей не нужно притворяться. Можно просто оставаться собою - девушкой, что в первый раз отдается мужчине, любимому и желанному. А дальше... Что ж, дальше будет так, как судила ей Богиня.

Нимуэ едва дождалась вечера. Никогда еще болтовня дам из свиты Гвенвифар не казалась ей такой бессмысленной и скучной. После обеда она попыталась было прясть, но прялка валилась у нее из рук. Тогда Нимуэ принесла арфу - подарок Кевина - и принялась играть и петь для дам; но и это было нелегко, ведь ей нельзя было петь авалонские песни, а только они и шли сейчас ей на ум. Но вот наконец даже этот бесконечный день начал клониться к вечеру. Нимуэ вымылась, надушилась и, спустившись в зал, села рядом с Гвенвифар; ей было дурно, у нее кружилась голова, а грубые манеры обедающих и возня собак под столом вызывали у нее отвращение. Кевин сидел среди прочих королевских советников, рядом со священником, что исповедовал некоторых из дам королевы. Он донимал и Нимуэ: почему она не ищет духовного наставничества? Когда девушка ответила, что не нуждается в нем, священник уставился на нее столь мрачно, словно узрел перед собою худшую из грешниц. Кевин. Нимуэ буквально чувствовала прикосновение его нетерпеливых рук к ее груди, а когда он смотрел на нее, девушке казалось, что все вокруг слышат: "Сегодня ночью? Сегодня ночью, возлюбленная. Сегодня ночью".

"О, Богиня, но как же я смогу поступить так с человеком, который любит меня, который доверил мне свою душу... Я поклялась. Я должна сдержать клятву, иначе я сама стану предательницей".

Они встретились на мгновение в нижней части зала, когда дамы королевы расходились по своим покоям.

- Я спрятал наших лошадей за воротами, в лесу, - быстро, едва слышно произнес Кевин. - А потом... - голос его дрогнул. - Потом я отвезу тебя туда, куда ты пожелаешь, леди.

"Ты не представляешь, куда я тебя поведу". Но отступать было поздно.

- О, Кевин, я... я люблю тебя! - отозвалась Нимуэ и, не сдержавшись, заплакала. Она знала, что говорит чистую правду. Она приложила все усилия, чтоб их сердца слились воедино - но как же теперь она перенесет разлуку с Кевином? Этого Нимуэ даже представить себе не могла. Ей казалось, будто сегодня вечером сам воздух дышит магией, и все окружающие должны видеть плывущее марево и тьму, что сгущается над ней.

Надо сделать так, чтоб все думали, будто она удалилась с каким-нибудь поручением. Нимуэ сказала дамам, делившим с нею комнату, что идет к жене одного из дворецких, полечить ее от зубной боли, и вернется не скоро. Затем, прихватив самый темный свой плащ и повесив на пояс маленький серповидный нож, полученный после посвящения, девушка выскользнула за дверь. Но потом, свернув за угол и остановившись в темноте, Нимуэ переложила нож в поясную сумку. Кевин не должен его видеть, как бы ни обернулось дело.

"Если я не смогу прийти на встречу, Кевин умрет от разрыва сердца, подумала Нимуэ. - И даже не узнает, как ему повезло.

Темнота. Во дворе темно - хоть глаз выколи. Ни лучика, лишь тусклый, рассеянный свет звезд. Нимуэ осторожно пробиралась вперед; ее начала бить дрожь. Но вскоре до нее долетел приглушенный голос Кевина:

- Нимуэ!

- Это я, возлюбленный.

"Что будет худшим вероломством - нарушить клятву, что я дала Авалону, или продолжать лгать Кевину? И то и другое отвратительно... Но можно ли свершить справедливость при помощи лжи?"

Кевин взял Нимуэ за руку, и от прикосновения его горячей руки кровь закипела в ее жилах. Магия этого часа крепко опутала их обоих. Кевин вывел девушку за ворота; они спустились по склону крутого холма, возносившего к небу древнюю твердыню Камелота. Зимой окрестности Камелота делались топкими, а иногда под холмом текла настоящая река, но сейчас стояла сушь, и лишь буйные, пышные травы свидетельствовали, что край этот оставался влажным. Кевин ввел Нимуэ в рощу.

"О, Богиня, я всегда знала, что распрощаюсь со своей девственностью в роще... но мне и в голову не приходило, что в это будут вовлечены чары новолуния..."

Кевин привлек девушку к себе и поцеловал. Казалось, будто тело его изнутри охвачено огнем. Кевин расстелил их плащи на земле и снял с Нимуэ платье; когда мерлин принялся возиться со шнуровкой платья, искалеченные его руки так дрожали, что Нимуэ пришлось самой распустить ее.

- Хорошо, что сейчас темно, - не своим голосом произнес Кевин. - Мое изуродованное тело не испугает тебя...