Стартовая площадка – Земля (СИ) - Генрих

Переходим к обсуждению.

— Давай для простоты примем нашу ракету за тяжёлый длинный заострённый цилиндр…

— Она такой и будет.

— Не факт, но об этом потом.

— Почему «не факт»? — Андрюха цепляется за то, что я считаю несущественным. — Круглая форма идеальна во многих отношениях. В смысле теплообмена, расхода материалов на единицу полезного объёма…

— Я разве спорю? Всего лишь довожу до тебя главную концепцию конструирования: не должно быть ничего бесспорного. Всё можно поменять и поставить под сомнение. В данном случае может сыграть аэродинамика. Мы ведь задумали долгий, очень долгий полёт через верхние слои атмосферы.

Андрей уходит в размышления.

— Но об этом потом. Итак, длинный цилиндр сначала лежит на поверхности, затем начинает двигаться. Что происходит в месте контакта с поверхностью?

— Прогибается под нагрузкой, — включается друг. — Цилиндр движется как бы в чаше, очень мелкой, но всё-таки ненулевой глубины.

— Что произойдёт при больших скоростях? При очень больших?

Андрей опять задумывается и как бы размышляет вслух:

— Даже при отсутствии трения скольжения силы трения возникают. Ракета как бы гонит перед собой волну деформации, на это затрачивается энергия.

— Что будет при очень больших скоростях?

Чешет репу. Это у меня идея возникла, которую, впрочем, надо проверить. Если ракета движется как бы в чаше, то настанет момент, когда её передний край не успеет деформироваться и у ракетной тяги появиться вертикальная составляющая. При некоторых обстоятельствах ракета может «подпрыгнуть».

Не жду его, объясняю. Опасался, что он решит, что я снова обгоняю его, но он меня удивляет:

— Она «подпрыгнет», но свод шахты её придавит, и возникнут паразитные колебания. Ракета может деформироваться.

Бинго! Андрей непринуждённо переходит от предложенной мной идеальной модели к реальной. Дальше — дело техники. Андрею надо учесть упругость грунта. Прогнать запуск ракеты из шахты на своём виртуальном стенде, и тогда будем смотреть, что делать. Шахта будет «дышать», вот где главная проблема.

28 августа, понедельник, время 13.30.

МГУ, учебный корпус № 2, 8-ой этаж, деканат ФКИ.

— Ну, ВасильВикторыч… — ною, уже зная, что выстроенный деканом фигвам мне не снести. У него свои, деканские, резоны.

Выклянчивал у него удобный график работы. Для меня удобный. Хочу пару дней преподавательских, а остальное — дань Ассоциации и Агентству. Пару дней подряд, это очень важно.

— Мне регулярность нужна, ВасильВикторыч!

— Работаете на кафедре понедельник, среду, пятницу. По нечётным дням недели. По чётным занимаетесь Ассоциацией и чем хотите. Чем вам не регулярность?

Сначала давлю тоскливым взглядом. Не, не выходит каменный цветок. Придётся использовать тяжёлую артиллерию:

— ВасильВикторыч, прежде чем вам кое-что скажу, дайте мне подписку. Мне придётся довести до вас сведения, о статусе которых я не осведомлён. Возможно, секретные.

Редут колеблется, но появившиеся сомнения декан всё-таки отбрасывает. Насмешничает:

— Вы имеете право брать подписку?

— В частном порядке — почему нет? В письменном виде обещаете лично мне не разглашать никаких сведений, доступных вам по должности, о работе Ассоциации и Агентства. Кроме общеизвестных, разумеется.

Очень надеялся, что удастся прижать к стенке, но нет. С удивлением наблюдаю, как спокойно пишет расписку-подписку и небрежно пуляет в мою сторону по гладкому столу.

— Дело в том, ВасильВикторыч, что нам планируют отдать Байконур. Придётся туда мотаться, а это не в соседнее кафе заглянуть. И что вы мне оставляете?

— Субботу-воскресенье?

— Для всего трудового народа, живущего на бескрайних просторах бывшего Союза, суббота-воскресенье — выходные. Я ж туда не отдыхать буду летать.

— Вот как отдадут вам Байконур, тогда и посмотрим, что можно сделать.

— Проблемы лучше решать превентивно, ВасильВикторыч.

— Чтобы решить их неудачно и неправильно? Всё, топай отсюда, надоел, — декан неожиданно переходит на ты. Показывает, что я действительно требую несуразного?

— Как-то вы несерьёзно ко мне относитесь, ВасильВикторыч, — встаю и продвигаюсь к выходу, тщательно выпячивая по-детски губы. — А ведь я — генеральный директор космического Агентства, ворочаю сотнями миллиардов, командую сотнями людей…

Неподдельная обида в моём голосе — ну, почти неподдельная, — вызывает жизнерадостный смех.

— Совсем меня наш декан не уважает, — жалуюсь секретарше напоследок.

Глава 22

«Камни» под ногами

4 сентября, понедельник, время 14:10.

МГУ, ВШУИ, кабинет Колчина.

— Не знаю, что делать, Марк, — озадаченно тру переносицу. — Подавать заявку в Госдуму на финансирование или нет. Фактически деньги нам не нужны…

— Так не подавай, — флегматично ответствует Марк.

— С другой стороны, Агентство субсидировать Ассоциацию не имеет права. Нецелевые расходы.

— Так подавай, — ещё более флегматично реагирует Марк.

Вот и советуйся с таким. С эхом разговаривать и то продуктивнее.

Нас прерывает шум в «предбаннике». Верин бубнёж глушит скандальный женский голос. Хотя стоит быть точным в формулировках. Не женский, а бабий, я бы даже сказал, базарно-бабий.

Дверь распахивается, скорее от удара, чем от толчка. Со стуком бьётся о стену. В кабинет врывается мегера. Редко такое бывает, когда всеобъемлющая характеристика человека вмещается в одно слово. Сейчас сразу видно — перед нами именно такой феномен. И что толку описывать могутное головогрудое телосложение (это когда голова составляет с шеей почти единое целое, туловище однородное по толщине без намёка на талию, только арбузные груди чуть выдаются вперёд), неопределённого цвета причёску или заурядное лицо? Даже не поймёшь степень привлекательности того же лица, в настоящий момент предельно искажённого злобой.

Даю отмашку Вере, растерянно разводящей руками. Ты сделала всё, что могла, но такого монстра в силах остановить только Зина. Не, надо срочно её сюда выписывать. Любыми путями.

Бросаю взгляд на Марка, отшатнувшегося от меня. Вместе со стулом, между прочим. Непостижимым способом его относит от стола на метр, не меньше. С наслаждением наблюдаю, как бесследно испаряется его непробиваемая флегма. В любой ситуации надо вылавливать плюсы. Иногда это подобно намыву золота из песка золотоносной реки. Не особо щедрой.

Сейчас на лице Марка испуг с каким-то хтоническим оттенком. А что это у меня в ушах так звенит? Озадаченно прижимаю уши пальцами, пытаясь смягчить акустический шторм. И только после этого смог различить отдельные фразы:

— Как вы посмели обмануть моего сына⁈ Вы что думаете, я управу на вас не найду⁈ Даже не думайте!!! Я вас заставлю об этом пожалеть!!! И уберите руки от ушей!!! Я с вами разговариваю!!!

Отклоняюсь от нависшей надо мной тумбы. Она вроде намеревается схватить меня за руки. И что делать? Разговаривать бесполезно, сразу понятно. Мегера пришла не говорить, а истерить и скандалить. Дать в морду? Визга не оберёшься, жалобы во все стороны — ударил женщину, негодяй такой. Искин? Молчит, зараза, не искиновское это дело, гасить безобразные скандалы, не на то заточен. Ладно, сами разберёмся.

Отодвигаюсь ещё дальше, машу рукой Вере, кричу, врезавшись в паузу набора мегерой воздуха:

— Марк, Вера! Это нападение! Полицию! Срочно!

И сразу следом:

— Марк, зови всех! Пусть несут верёвки, сети, электрошокеры! Этого бегемота так просто не возьмёшь!

И ступор у моих ребят сразу заканчивается! Ситуация приобретает совсем другую динамику. Марк опрометью бросается вон, Вера тоже исчезает из дверного проёма. С недостойной для моего генерально-директорского превосходительства шустростью вскакиваю. Простой оборонительной позиции маловато будет, поэтому делаю зверское лицо, хватаю стул, заношу над головой.