Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

- Чудес - нет! А инопланетяне - да!! - заревел стажёр, топоча своими промокшими башмаками. - Я понял теперь, почему их называли "туристами" - они не отсюда, они чужие, другие!

- Так, стажёр, бросай капустится - поехали ловить Репяшкова! - сурово постановил Крольчихин, горя жаждой хоть какого-нибудь действия, чтобы не сидеть, не созерцать дохлых мышей и не слушать несуразные вопли Ветеркова, которыми тот сводил его с ума.

- Кого? - пикнул стажёр, который наверное, даже и не видел результат своих поисков.

- Мы нашли твоего Рудольфа и установили его личность! - настоял Крольчихин, поднимая Ветеркова со стула за рукав свитера. - Если нам повезёт - мы схватим и его и Эрика этого, будь он неладен!

- Я весь мокрый... - прохныкал стажёр шатаясь на ногах. - И я боюсь!

- Блин... - Крольчихин понял, что ему нужно оставить стажёра в покое - ночь очень холодная, а у бедняги сухой одежды и вовсе не осталось. Сам Крольчихин только что лишил его сухой одежды. По хорошему нужно было отвести стажёра домой и уложить спать... Но тот почему-то гневно запротестовал.

- Я не хочу быть дома один... - захныкал Ветерков, не желая ехать домой и тормозя задержание Репяшкова. - Мои все в Крым умотали, а я не поехал из-за работы, и я буду дома один, а ко мне опять придёт Рудольф!

- Заглохни, зануда! Если хочешь - сиди! - отмахнулся от него Крольчихин и решил оставить нытика в покое, пускай Морозов с Казачуком дадут ему что-нибудь, у них имеются свитера про запас, шаровары какие-то, носки из собачьей шерсти... Они натаскивают всё это, когда в отделении отрубают отопление зимой и сидят, как два медведя... А Крольчихин и Федор Федорович возьмут пока группу захвата и навестят "аномального" Репяшкова!

Эпизод 5.

Сторудник музея Виктор Павлович Репяшков был просто в шоке, в страхе, в ужасе... Группа захвата вытурила его прямо из постели, из-под ватного одеяла, которым последний был укрыт с головой. Одежда Репяшкова состояла из семейных трусов жёлтого цвета, и майки с портретом Губки Боба, когда его швырнули на пол, придавив коленом, и надвинули на руки стальные браслеты наручников. Репяшков был одинок и холост - жены не водилось, собаки тоже, группа захвата никого больше не напугала вусмерть, кроме самого Репяшкова, впавшего в истерику от полного счастья. Под дождём его протащили к милицейской "Газели" - ему даже тапки не дали нацепить, и бедный Репяшков шлёпал по грязным лужам босыми ногами. Крольчихин довольно потирал руки, отмечая, что захваченный "Репейник" как две капли воды похож на "аномального" Рудольфа. Скорее всего, он только что домой попал и только что улёгся в эту свою постель, чтобы притвориться давно спящим, а сам только что чуть не вышиб дух из стажёра и обокрал милицейское отделение! Ну, ничего, сейчас, обыщем его конуру, обнаружим и мундир, и похищенные вещи и ещё может быть, что-нибудь интересное!

- Пихайте его в машину! - приказал бойцам Крольчихин, и рыдающий от ужаса Репяшков был водворён в служебную машину и повезён в милицию.

В допросной Репяшков сидел с таким лицом, будто бы его сварили заживо. Он что-то неслышно бормотал побелевшими губами, а Крольчихин высился над ним и грозил забить в "слоник". "Конура" Репяшкова оказалась удивительно скромной: однокомнатная, оснащённая продавленным диваном и книжным шкафом-стенкой "Бином", куда были до отказа напиханы всякие старые, подмокшие книги. Крольчихин собственноручно перелопатил все эти книги, вываливая их на давешний протоптанный коврик, но ничего, достойного Рудольфа Шталя, в них почему-то не нашёл... На кухне следователи уидали самодельные разделочный и обеденный столы, раковину, которую в этом неновом доме устновили ещё строители и двухкомфорочную мелкую плитку, установленную на большой табурет. В мусорке прессовались тонкие до прозрачности картофельные очистки и яичная скорлупа, а мундира у Репяшкова не нашлось так же, как и похищенных вещей. Висели в рассохшемся шифоньере в прихожей какие-то заношенные до дыр костюмы, тулупчик, курточка серая да пострелянная молью норковая шапка, которой уже лет тридцать. Такие находки разочаровали Крольчихина, но следователь успокоил себя: эта убогость лишь для отвода глаз, и все свои "аномальные" пожитки Рудольф Шталь держит в другом месте, котрое он сейчас им и покажет.

- Итак, гражданин, мы выяснили, что вы причастны к серии преступлений! - грозно рыкнул Крольчихин, испепеляя арестованного взглядом люцифера. - Мы установили ваши прозвища: Репейник и Рудольф Шталь!

- А? - клекотнул Репяшков, моргая круглыми от страха глазами...

- Бэ! - разъярился Крольчихин. - Если вы не выдадите вашего сообщника - я повешу всю вину на вас и упрячу до конца ваших дней! Вам ясно, гражданин Репяшков??

- А? - снова повторил Репяшков, а его глаза из круглых сделались квадратными.

- Бэ, чёрт вас дери!! - не унимался Крольчихин, свирепо вращая глазами, как казнящий палач. - Вы только что здесь были, обокрали Ровд, лишили рассудка человека, едва не убили его, а ваш сообщник совершил целую серию жестоких убийств, включая убийства сотрудников милиции! Давайте, Репяшков, не молчите: кто ваш сообщник??

- А? - Репяшков акал, как заведённый, всё расширяя и расширяя глаза. Волосы на его голове прямо дыбом встали, и даже седина начала проступать...

- Та что вы всё "А" да "А"?? - рявкнул Крольчихин, стукнув кулаком по столу и едва не снеся прикрученный к столешнице телефон. - Давайте, Репяшков, мне тоже нужно спать!!

- Василич! - это Федор Федорович решил вставить слово в озлобленный допрос Крольчихина и повернул голову, оторвавшись от бланка, который ничем пока не заполнил. Буква "А" для протокола не годится, и следователь решил не писать её вообще.

- Ну, чего? - раздаржённо осведомился Крольчихин, а Репяшков перед ним дрожал на стуле весть промокший, с босыми грязными и мокрыми ногами и в наручниках. Казачук и Морозов зевали над ним с дубинками и шокерами - засыпали уже.

- Василич, это не Рудольф, - пробормотал Федор Федорович, разобравшись, что они опять жестоко прокололись и схватили абсолютно не того человека. Да, он лицом на него похож, но это не он... Пока Крольчихин уничтожал несчастного сотрудника музея своим зверским допросом, Федор Федорович бесстрастно сличил отпечатки его пальцев с отпечатками пальцев сбежавшего Рудольфа и выяснил невесёлый факт: они разные. Репяшков - никакой не Рудольф, он мирно спал этой ночью, и не ходил ни в Ровд, ни на тот склад вместе с Эриком Вовком...

- Как не Рудольф? - удивился Крольчихин, выбравшись из-за стола, нервно расхаживая взад вперёд мимо стола, стульев, Казачука, Морозова и дрожащего Репяшкова.

- А так... - буркнул Федор Федорович. - Мы с тобой ошиблись, Василич, у него другие пальчики. Нужно отпускать Репяшкова и извиняться, а то он жалобу на нас накатает.