Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

– Когда я собственными глазами увижу, как мистер покойник (или миссис покойница) без посторонней помощи передвигается, курит, пьет скотч и играет в карты с себе подобными мертвецами, тогда я скажу, что мир, в котором мы живем, на самом деле свихнулся… Но пока этого не произошло, у меня до сих пор сохраняются подозрения, что это чья-то жестокая игра, в которой наши пассажиры выступают лишь в образе марионеток. Только кто за ней стоит — вот проблема.

Вопрос, заданный если не в тысячный, то в сотый раз — наверняка. И молчание на него было уже предпочтительней глупых и беспомощных попыток отыскать ответ.

– Значит, ты до сих пор веришь в сумасшедшего маньяка-убийцу из «Астории»?

– Я же не упрекаю тебя в том, что ты веришь в Брахму и существование души?

Фастер только сейчас взял свой бокал и равнодушно пропустил в себя пару освежающих глотков. Но… демон бы все побрал! Ему вдруг показалось, что даже закупоренная газ-вода пропиталась миазмами вездесущего омертвелого запаха.

– Хорошо, когда займемся?

– Завтра ты подготовишь нужную аппаратуру и… если хочешь, то помолись за успех нашего предприятия. А на следующую ночь приступим к делу.

Идея была несколько запоздалой, но вполне рациональной и, будь она осуществлена, это наверняка повернуло бы весь ход дальнейших событий в иное русло. Но увы…

Глава пятая

ТРЕТИЙ СОН ФАСТЕРА.

«…планета Флинтронна утопала в призрачных лучах вечного рассвета и никогда не восходящего солнца. Эпсилон Волопаса скрывалась прямо за линией горизонта и, имей планета хоть незначительное внутреннее вращение, она вот-вот появилась бы на глаза. Но движение здесь было кем-то остановлено, как остановлено время, жизнь, процесс осмысления действительности. Над гладью песчаного океана висело туманящее взор марево. Могилы утопали в нем, теряя отчетливость своих контуров, а ближе к горизонту они вообще растворялись в белесой мгле и походили больше на мираж. Унылая, безрадостная игра красок еще более унылого и безрадостного мира. Фастер долго наблюдал эту фантасмагорическую картину, вдыхая в себя ее неживые цвета и запахи. Вдруг он почувствовал за спиной чье-то дыхание. Обернулся…

Опять она!

Черная Леди по прозвищу Шепчущая Смерть. И те же красные глаза, блуждающие под капюшоном, и снова полное отсутствие лица. Этот капюшон был просто накинут на невидимую голову. Глаза плавали прямо по воздуху, вращались, сталкивались между собою и если они случайно посмотрят в одну сторону — прямо в твои глаза, то жуть брала страшная. Леди находилась всего шагах в десяти, за поясом у нее торчал кинжал, который постоянно кровоточил и ронял на пески перезрелые багряные капли.

Шепчущая Смерть ничего не произносила и не двигалась, она лишь только тяжело дышала, отчего ее грудь периодически вздымалась, а капюшон слегка подергивался.

— Ты пришла за мной? — спросил Фастер, заведомо настраиваясь на худшее.

Ответ послышался каким-то путаным и загадочным:

— Не всегда те, кто нуждаются во мне, ждут, но идя, сами находят, — голос ржавого несмазанного шарнира, вращающегося на такой же несмазанной оси, проскрипел по омертвелому воздуху и угас. Черная Леди сделала один шаг навстречу.

Что-то нехорошее, зябкое, ползучее медленно поплыло по телу, и кожа покрылась аллергическими пупырышками… Страх? Или внешнее проявление чувства омерзительности? Он и сам не мог разобраться.

— Зачем ты пришла?

— Я должна показать тебе отдаленное будущее. Хочешь знать, что произойдет на Флинтронне через тысячу лет?

— Тебя послал великий Брахма?

Пауза. Раздумье. Красные глаза лишь на мгновение замерли. Потом ответ:

— Да, — ржавый шарнир крутанулся и проскрипел нечто напоминающее «да». Но и этого оказалось достаточно, чтобы развеять сомнения.

— Тогда с моей стороны не будет никаких возражений. Делай, что тебе приказано.

Леди, черная как ночь и мрачная как краски этой ночи, подходила все ближе, затем вытянула свою костлявую руку и внушительно произнесла:

— Смотри!

Фастер почувствовал, как пески под ногами стали дрожать от вибрации, исходящей из самого центра планеты. Воздух пропитался приглушенным гулом, несущемся откуда-то издалека, могилы начали колебаться, перемещаясь в разные стороны. И опять явился этот ШЕПОТ…

ШЕПОТ, от которого сотрясались кости у всякого, кто его услышит. ШЕПОТ, от которого мир терял свою устойчивость, и незыблемые доселе гравитационные силы, сковывающие все предметы порядком и законностью, стали расслабляться, выпуская на волю разрушительный хаос. Вверху над головой проносились метановые облака, своей формой похожие на легендарных чудовищ из забытых детских сказок. Приближаясь к горизонту, они сгорали в холодном огне утренней зари и превращались в клубы черного дыма, медленно оседающего на поверхность. Вскоре все вокруг было покрыто пеплом. Шепчущая Смерть, самое ужасное словосочетание во всей вселенной, да еще воплощенное в невзрачную личность, некоторое время молчаливо наблюдала за происходящим, давая возможность Фастеру самому осмыслить увиденное, затем произнесла:

— Наступит день, когда на планете произойдет всеобщее воскресение мертвых. И, хотя здесь нет живых организмов, в которые могли бы переселиться души умерших, но Брахма даст им новые нетленные тела, созданные из песка и глины. В них будет земная кровь и небесная плоть. Смотри!

Подул ураганный ветер, даже не подул — налетел в разъяренном смерче обезумевших воздушных масс. Памятники стали переворачиваться, съезжая со своих мест. Ветер усилился, и они, кувыркаясь, полетели в сторону, пока не исчезли все до одного.

— Уберем символы смерти! Здесь должна возродиться жизнь! — громогласно кричала Черная Леди. Сейчас она походила на настоящее божество, спустившееся (или свергнутое) с небес и легкой манией руки повелевающее: быть или не быть всему сущему в мире. Ее голос уже не скрипел как раньше, но был подобен (а может, и являлся) гласом грохочущих орудий. Каждое слово — залп, каждая реплика — целая канонада выстрелов. От них все рушилось и летело в бездну.

— Да будет так, как Я сказала!!

И семь молний ударили с неба. Почва зашевелилась, став какой-то рыхлой, словно распаханной.

— Да извергнет планета мертвецов своих, хранимых в ее чреве!!

Откуда-то заиграла торжественная музыка. Именно торжественная! Не под стать апокалипсическим потрясениям, уродующим мир со всех его концов. Мелодии накладывались одна на другую, и гамма пестрых аккордов, точно красочный букет звуков, расцветала, наливалась соками из мажорных и минорных тонов, завораживала слух неземным своим исполнением.