Ричард Дейч - Тринадцатый час

Собрав последние оставшиеся силы, Ник ударил Дэнса в нос, толкнув детектива к стене камеры и всем весом прижав его к решетке. В последнее мгновение, когда минутная стрелка подошла к двенадцати, он сунул руку в карман пиджака Дэнса и вытащил золотые часы.

Глава 2

11:00

Оставив машину на стоянке аэропорта Уэстчестер, Джулия Куинн схватила сумочку и побежала к терминалу. Задержавшись из-за незапланированного совещания, которое продолжалось сорок пять минут, она опаздывала и боялась, что может не успеть на самолет.

В понедельник она договорилась с доктором Колверхоумом и перенесла все дела со второй половины дня в пятницу, чтобы порадовать себя подтверждениями будущего материнства.

На сиденье машины Джулия положила три рамки разного размера и формы. Она купила их по дороге в аэропорт, не зная точно, насколько велика ультразвуковая фотография. Рядом с рамками лежала упаковочная бумага с изображением плюшевого мишки и книга «Лиса в носках» доктора Сьюза — любимая книжка детства, которую читал ей отец, и она хотела, чтобы эту традицию продолжил и Ник.

Несмотря на крошечные размеры изображенного на ультразвуковой фотографии будущего ребенка, она должна стать первой, которая сделает их настоящей семьей. И которую они поставят на книжную полку в библиотеке среди отпускных фотоснимков.

Джулия посмотрела на часы — 11:01. Рейс отправлялся по расписанию в 11:16, и еще можно успеть. В маленьком местном аэропорту очереди на регистрацию невелики, а на контроль безопасности редко стояла толпа.

Получив посадочный талон, она помчалась к выходу и с облегчением увидела, что посадка только началась. Ее так и подмывало позвонить Нику, сказать ему, куда и зачем она собралась, рассказать о ребенке, но она все же удержалась. Ей хотелось увидеть его удивленное лицо, ощутить его объятия с той же радостью, с какой она узнала о зародившейся внутри жизни.

Ник ничего не знал о том, что она сегодня летит в Бостон, и Джулия почувствовала себя слегка виноватой. Он не любил летать, всегда настаивая на том, чтобы жена сообщала ему обо всех своих полетах и звонила после посадки. Но она боялась, что это вызовет слишком много вопросов, а ответы будут выглядеть очевидной ложью для того, кто знал ее как свои пять пальцев.

Они расстались на мрачной ноте всего несколько часов назад. Его разозлила мысль о том, что придется ужинать с друзьями, которые совершенно его не интересовали, и хотя в ответе ее звучала точно такая же злость, Джулия смеялась в душе, зная, что все это лишь уловка и что от этого сюрприз станет еще приятнее.

И все же сердце ее сжалось при мысли о Нике. Она вдруг почувствовала себя так же, как и тогда, шестнадцать лет назад, увидев его стоящим в плавках на краю бассейна. И хотя Ник понятия не имел, где она находится, она прекрасно знала, чем он сейчас занят. Он работал дома, вероятно сидя в кожаном кресле в библиотеке, и собирался работать еще часов восемь, забывая поесть или даже поднять взгляд, утратив всяческое представление о времени.

Ник сидел в «Ауди» с «ЗИГ-Зауэром» в руке. Проверив предохранитель, он вставил в пистолет обойму и сунул его сзади за пояс. Он только что проехал по оживленным улицам города, занятого своими утренними делами. Матери с колясками направлялись в кафе на ранний ланч, рабочие перекусывали в пиццерии, садовники приводили в порядок газоны в парке. Агенты по недвижимости пили кофе на улице рядом с офисами, обсуждая последние сделки, а отцы семейств шли в местный банк, чтобы снять наличность для долгого уик-энда на побережье. Люди шли навстречу, махая и обмениваясь рукопожатиями, улыбаясь и обнимаясь и ничего не зная о том, что их жизнь изменится навсегда меньше чем через час.

Ник свернул к полицейскому отделению Байрам-Хиллс. Перебрав множество идей, он в конце концов пришел к самому простому решению. Ник не был супергероем, никогда не служил в армии. Он не мог просто явиться с пистолетом, перестрелять всех замешанных в ограблении и считать, что сможет достигнуть своей цели — не говоря уже о том, чтобы просто остаться в живых. Кто мог знать, чем все закончится? Он всего лишь человек, пытающийся спасти свою жену.

И Ник понял, что есть тот, кому можно доверять, кто обладал опытом и авторитетом. Он уже был свидетелем его преданности закону, когда тот пытался возражать своему продажному двоюродному брату, видел, как тот вел себя на месте авиакатастрофы, знал, что он прекрасно понимает, что правильно, а что нет. Ник чувствовал, что ему можно верить и что тот поступит именно так, как надо.

Сэм Дрейфус выдвинул ножки маленького штатива и надежно установил шестидюймовый микролазер, направив его луч прямо в объектив восточной камеры, выходившей на автостоянку. Луч лазера не мог повредить камеру, но он мог создать ей помехи на пятнадцать минут, не давая прозвучать сигналу тревоги, означавшему вмешательство в охранную систему.

Он повторил операцию с западной и северной камерами, набросив на автостоянку виртуальную завесу на ближайшие четверть часа. Достав из кармана рацию, три раза нажал кнопку вызова.

Сэм Дрейфус был болезненно худ, но над его ремнем из крокодиловой кожи свисал маленький пивной животик. Одежду его — коричневые твидовые брюки и белую рубашку с закатанными рукавами, совершенно не похожую на ту, что носили большинство воров, — дополняли крокодиловые туфли. Зачесанные набок каштановые волосы еще не тронуты сединой, но глаза покраснели от усталости — что в данный момент скрывали темные очки.

В сорок девять лет Сэм чувствовал себя одновременно и молодым, и ужасно старым. Еще с юности он привык к беззаботной жизни, занимаясь лишь тем, что было ему по душе, но привычка эта вступала в конфликт с тем, как он себя чувствовал.

Тень, отбрасываемая его братом, приобрела чудовищные размеры. Многие не помнили имени Сэма, упоминая его лишь как брата Пола. Особенно он злился, когда кто-то говорил: «А я и не знал, что у Дрейфусов было двое сыновей».

С детских лет Сэм не оправдывал надежд — как в глазах родителей, так и в глазах общества — и потому решил выбрать другой путь.

Связавшись с дурной компанией, он обнаружил, что наркотики и алкоголь, драки и воровство куда больше ему по душе. Нечто вроде мятежного удовольствия.

В семнадцать лет Сэм сбежал в Канаду — не столько из опасений, что его пошлют на войну, сколько из желания досадить отцу. Он стал пресловутой паршивой овцой, обретя в конце концов собственную индивидуальность.

За долгие годы он пытался заниматься разным бизнесом — недвижимостью, финансами, маркетингом, — постоянно стремясь занять место на вершине, но нигде не удерживался больше года. Он знал, что ума у него достаточно, просто ему не дают шанса.