Василий Криптонов - Ты можешь идти один

— Какой из меня боец? — вздохнул я.

— Дима! — Брик отстранился от меня. — Ты сумел увести Машу из-под носа Разрушителя. Придумал, как ее спрятать. И не боялся лишиться жизни, защищая ее. Девяносто процентов людей в такой ситуации просто сидели бы, сложа руки. Так что не говори так о себе. Поверь мне: ты можешь идти один. Иди, и никогда не останавливайся!

Он развернулся и быстро зашагал прочь. Я смотрел ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за домом. Я видел его в последний раз, и на душе от этого было погано донельзя.

Глава 16

Вселенная в безопасности

Несмотря на предостережение Брика, утром я все же отправился в школу. Внешне поводом для этого послужили разглагольствования матери о том, что мне обязательно нужно хорошо учиться, чтобы сдать Великий и Ужасный ЕГЭ. На самом же деле я больше не мог сидеть дома. Всю ночь то валялся на кровати, то садился за письменный стол и пытался читать. После пережитого уснуть не получалось.

То я вспоминал, как чуть не загнал «УАЗ» под грузовик, то улыбался, воскрешая в памяти радостные слезы и объятия Маши. И еще я думал о Жанне. Внезапно она стала такой далекой, будто и вовсе никогда не существовала. Перед тем, как исчезнуть, она сказала, что останется для меня Звездочкой. Так и вышло. Жанна была прекрасной сказкой, в которой мне довелось поучаствовать. И, вспоминая наш невинный поцелуй, я снова и снова переживал это чувство, когда радость, страх, отчаяние и любовь, сплетясь воедино, разрывают сердце на части.

Когда тьма за окном посерела, я понял, что не вынесу целого дня наедине со своими воспоминаниями.

До школы меня проводил новый Разрушитель. На этот раз — здоровенный амбал, взгляд которого, наверное, и до всех этих происшествий не отличался осмысленностью. Бессонная ночь притупила во мне чувство страха, и я даже попытался завести разговор со своим конвоиром.

— Как служба? — спросил я.

Он промолчал.

— Тяжело, наверное, всегда что-то разрушать? Представляю… Носишься в космосе, как дурак, планеты пинаешь, звезды тушишь. Вы тут, наверное, как в отпуске. За месяц только одного Мартынку угробили.

Амбал снизошел до ответа:

— Где Брик?

— «Break on through, to the other side», — пошутил я.

— Врешь, мы бы почувствовали, — ответил амбал, чем изрядно меня удивил.

— Какие вы чувствительные… Ну ладно, спасибо, что проводил. Если увижу Брика — сразу скажу ему, что вы его ищете. Обещаю.

Как будто ситуация была недостаточно дурацкой, амбал с важным видом кивнул.

Класс встретил меня враждебной настороженностью. Настя отвернулась, придав своему личику выражение вселенской скорби. Петя выпятил губу, демонстрируя презрение. Остальные просто игнорировали меня, некоторые перешептывались. Мне было плевать.

Софья Николаевна весь урок казалась печальной, а когда прозвенел звонок, подошла ко мне и сказала, что на последнее заседание кружка пришло только два человека.

— Маша была? — спросил я.

— Нет. Из десятого класса двое, — вздохнула учительница. — Ты придешь сегодня? Будем обсуждать «Гарри Поттера».

— Извините, но у меня сегодня не получится.

Софья Николаевна совсем поникла, и я решил ее подбодрить.

— На следующей неделе приду обязательно. И Маша тоже.

— Она нашлась? — встрепенулась Софья Николаевна.

Я мысленно обругал себя за эту оговорку.

— Да, нашлась. Звонила мне. Сказала, что завтра вернется в поселок. Там какие-то обстоятельства у нее были, но теперь, вроде, все хорошо.

Я поспешил выйти из класса.

На большой перемене ко мне вразвалочку подошел Петя.

— Извиниться не хочешь? — поинтересовался он.

— Не-а, — ответил я.

— Лучше бы переступил через гордость. Тебя весь класс игнорит, если что.

Я усмехнулся:

— То есть, все как обычно?

Петя нахмурился. Разговор явно шел не по плану.

— Настюху зачем обидел? — продолжал он гундеть. — Она плакала вчера. Из-за тебя. И мне тоже, знаешь, неприятно, когда такое высказывают.

— Правду всегда неприятно слышать. Особенно если привык врать сам себе.

— Знаешь, иногда правду лучше не говорить. Так в жизни бывает, что…

— Ты сейчас что делаешь? — Я впился в него взглядом, с трудом подавляя желание устроить драку.

— В смысле? Жизни тебя, дурака, учу!

— Нет, Петя. Ты пытаешься вспомнить все те фразы, которые слышал в идиотских фильмах, и выдать их за свою мудрость. Кто ты такой, чтобы учить меня жизни? Ты ее знаешь хоть немного, эту жизнь?

— Я-то знаю! — Петя вздернул подбородок.

— Ничего ты не знаешь. Потому что ты ничего никогда не терял. Когда у тебя отнимут самое дорогое, ты узнаешь, что такое жизнь. И тебе никого не захочется учить жизни. Сдохнуть захочется — вот это да!

— Чего ты мелешь? — сморщился Петя. — Тебе, может, по роже настучать?

Я встал, с грохотом отодвинув парту.

— Пошли.

Глаза старосты забегали.

— Не боишься? — спросил он, потеряв всякую воинственность.

— Ты меня ничем напугать не сможешь. Пошли, время есть.

— Ни фига, ты смелый какой стал! Что ж с тобой такого Жанна сделала?

Только глухой не услышал бы ревности в его словах, но мне было плевать на его чувства. Я размахнулся и ударил его по лицу. Петя успел отклониться, и удар настиг его на излете.

— Задний двор, — процедил он сквозь зубы и вышел из класса.

Я огляделся. Да, опять все таращатся. Даже Рыба с Семеном смотрели на меня, как ни странно, без смеха. Я вышел вслед за Петей.

Он ждал меня на заднем дворе. Стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока.

— Короче, так, — сплюнул он. — Последний шанс извиниться. Сейчас, передо мной, а потом — перед всем классом.

— Я не извиняться пришел, — сказал я, усиленно загоняя свою робость в самый глухой уголок души.

— Хочешь драться? — прищурился староста. — Я же тебя урою.

— И что? — Я пожал плечами.

— В смысле, «и что»? — Петя нервничал, не находя ожидаемого отклика.

— В том смысле, что мне плевать, — пояснил я. — Уроешь так уроешь. Но я, пока жив, не сдамся.

Я сжал кулаки. Петя, закатив глаза, принялся демонстративно закатывать рукава своей рубашки. Хлопнула дверь черного хода. Я обернулся, и в глазах на мгновение потемнело. К нам приближались Семен и Рыба.

— Здорово, пацаны! — улыбнулся им Петя. — Я его попинаю чуть-чуть, а потом вы развлекайтесь.

Семен стал по левое плечо от меня, Рыба — по правое.

— Это чего такое? — опешил староста.

— Это ты берега попутал, мажор, — улыбнулся ему Семен.

Петя посмотрел на Рыбу и развел руки в стороны.