Сборник Фантастики - ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ

- Если верить записям человека, который создал этот прибор, это приемник и усилитель для бетаволновых колебаний.

Муниципальный Совет застонал:

- Упаси меня бог разговаривать с медиком. Как перевести все это на английский язык?

С удивлением он заметил на иссохшем лице Мириона выражение благоговейного ужаса.

- Он читает мысли, - прошептал Мирион.

Муниципальный Совет схватился за грудь, но боли не было.

- Что за шутки? - раздраженно пожаловался он.

- Не думаю, что это шутка, Уилмот. У человека, который сделал этот прибор, были все необходимые данные: диплом с отличием, похвальная грамота декана, около тридцати преуспевающих фирм заинтересовались им - конечно, пока там не узнали цвета его кожи. Нет, - повторил он задумчиво, - вряд ли это шутка. Впрочем, есть возможность это выяснить.

Он поднес шлем к голове.

- Черт вас подери, Мирион, что вы делаете? - воскликнул Муниципальный Совет.

Флауерс помедлил:

- Вы боитесь, что я прочту ваши мысли и узнаю ваши секреты?

- В мои-то годы? Вы, мой врач? Мирион, вам бы следовало знать, что у меня больное сердце. Я не хочу, чтобы вы у меня перед глазами были убиты электрическим током. И потом - за каким чертом этому негру понадобилась машина, которая будет рассказывать ему, о чем думают люди? Лучше вам не лезть в это дело.

Мирион Флауерс сделал вид, что не слышал последних слов своего пациента.

- Не думаю, что меня убьет электрическим током, Уилмот, и, уж во всяком случае это не повредит вашему сердцу. Так или иначе, я не собираюсь до конца дней своих гадать над этой штукой. И мне не хочется испытывать ее одному, когда рядом никого не будет.

Он напялил на голову металлический колпак, очень тяжелый и неудобный. С него свисал провод, и Флауерс не мешкая воткнул его в розетку рядом с креслом.

Шлем слабо заскулил, и Флауерс с истошным криком вскочил на ноги.

Муниципальный Совет действовал так быстро, что едва не задохнулся. Он стащил шлем с головы Мириона, схватил его за плечи и снова усадил в кресло.

- Вы целы? - прохрипел он.

Несколько минут Флауерс дрожал как эпилептик, но потом овладел собой.

- Спасибо, Уилмот. Надеюсь, вы не повредили изобретения доктора Брубекера. - Внезапно он добавил: - Меня словно током ударило! Эта штука причиняет боль!

Он глубоко вздохнул и выпрямился. Из ящика своего стола он достал обычный пузырек с пилюлями и проглотил, не запивая, одну из них.

- Тут кто хочешь закричит, - сказал он, собираясь поставить пузырек на место, но в этот момент заметил, что Муниципальный Совет молча держится за грудь. Флауерс протянул ему пилюлю и вдруг отпрянул, ужасно удивившись. Он заглянул в глаза своему посетителю:

- Я вас все еще слышу.

- Что?

- Я думаю, это сердечный приступ. Возьмите на всякий случай пилюлю, - он закрыл глаза рукой. - Вы подумали, что меня током убило и нельзя ли уменьшить мой последний счет. Счет правильный, Уилмот, я ничего не прибавил.

Широко раскрыв глаза, Флауерс продолжал:

- Мальчишка-газетчик на углу радуется, что надул меня, сдавая сдачу… - он проглотил слюну. - Полицейским в дежурной машине, которая сворачивает с улицы Фултона, не нравится, что у меня есть белые пациенты. Один из них думает навестить девушку, которая приходила сюда. - Он всхлипнул. Уилмот, это не прекращается.

- Мирион, ложитесь, ради бога.

- Это не прекращается. Это не радио, его нельзя выключить! Любой мозг за несколько миль отсюда стучится в мою голову - я узнаю, что он думает обо мне… обо мне… о нас!

Энсел Брубекер был психологом-клиницистом, а не радиоинженером, он не предназначал свой шлем для длительного пользования и не подумал о переключателях. Хотя аппарат работал всего лишь несколько секунд, этого оказалось достаточно, чтобы изменились пути нескольких нейтронов, открылась одна или две блокированные линии, одна из деталей перегрелась, в результате нагрузка на другую оказалась чрезмерной. Через мгновение шлем вспыхнул. Перегорели пробки, и комната погрузилась в темноту. Почтенный экс-Муниципальный Совет сумел потушить огонь и кинулся к телефону. Ему пришлось кричать, чтобы среди воплей Мириона Флауерса его могли расслышать. В больнице округа Кингс знали имя Флауерса и прибыли через десять минут.

Через несколько недель Флауерс умер в больнице, правда, не окружной, но он не заметил разницы. Почти месяц его пичкали сильными транквилизаторами, пока не пришлось уменьшить дозу. Как только у него появились силы, он умудрился повеситься в своей комнате.

Его похороны были событием в жизни штата. Собралась огромная толпа, многие плакали. Муниципальный Совет был в числе тех, кто бросил горсть земли на крышку бронзового гроба. Но он не плакал.

Никто не поинтересовался остатками сгоревшего аппарата, а Уилмот ничего не рассказывал. “Изобретениям нет числа, думал он, - и чтение мыслей - это дело белых. Если это вообще чье-либо дело”. В мире Мириона Флауерса многие семена прорастали здоровыми, но некоторые зрелые плоды потом становились ядовитыми.

Без сомнения, ни один мозг не выдержал бы непрерывного слушания всех чужих мыслей, имевших отношение к нему. Машина вызывала головокружение, сводила с ума. Человеку, надевшему такой шлем, пришлось бы плохо в любом мире. Но только в мире Мириона Флауерса он мог погибнуть от всеобщей ненависти.

П.ЛЬОЧЕВ

Для самого мистера Джекоба Кедигана было загадкой, что побудило его купить эту раковину. Он не был сентиментален и никогда не питал слабости к экзотическим безделушкам. Вероятно, во всем была виновата секретарша Кедигана, которая как-то мимоходом заметила, что контора его фирмы обставлена слишком аскетично. Может быть, в другой раз он и пропустил бы это замечание мимо ушей, но холодный блеск миндалевидных зеленых глаз мисс Клер давно уже смущал его покой. С другой стороны, магазин космических сувениров находился совсем рядом с его конторой, и продавец чуть ли не насильно всунул в руки Кедигана эту раковину за смехотворную сумму в десять долларов.

- Это настоящая венерианская раковина, мистер Кедиган, заговорщически шептал ему на ухо продавец. - Ее привез из последней экспедиции сам Джо Харпер. Контрабандой. Он нашел ее в советской зоне…

Джекоб Кедиган внимательно осмотрел раковину. Она была великолепна - ромбовидная, с фиолетовым, светящимся в темноте узором, напоминавшим знаки какой-то таинственной письменности. Когда секретарша увидела раковину на его столе, она, всплеснув от восторга руками, заявила, что никогда в жизни не видела ничего более оригинального, что вся контора разом преобразилась. Мисс Клер бережно гладила раковину, рассматривала ее со всех сторон и, наконец, приложила к уху.