Марвин Мински - Выбор по Тьюрингу

– Сначала прослушайте вот это, – сказал он, передавая ей кассету. – Я записал ее сразу после того сна. Если у меня тут такой голос, словно я чего-то накурился, так это из-за снотворного питья, которое вы мне дали.

– Это само по себе интересно. Не исключено, что транквилизатор был одним из факторов, способствовавших тому, что произошло.

Снэрсбрук три раза прослушала запись, делая какие-то заметки. Потом тщательно расспросила Брайана, снова и снова возвращаясь к одному и тому же, пока не заметила, что он устал.

– Хватит. Давай выпьем по чашке кофе, и я тебя отпущу.

– Вы не хотите посмотреть, не смогу ли я сделать это снова, на этот раз наяву?

– Не сегодня. Сначала отдохни.

– Я не устал! Я просто начал задремывать, потому что приходилось снова и снова говорить одно и то же. Ну, доктор, не упрямьтесь. Давайте попробуем еще раз, пока у меня все свежо в памяти.

– Ты прав – надо ковать железо, пока горячо. Ладно, начнем с чего-нибудь попроще. Возведи мне в квадрат… ну, скажем, 123 456.

Брайан мысленно представил себе это число, попробовал найти какое-то место, куда его занести. Повертел его в уме, напрягся так, что даже закряхтел, а потом произнес:

– 15 522 411 383 936 – вот сколько будет, я уверен!

– Ты знаешь, как тебе это удалось? – спросила она взволнованно.

– Не очень. Вроде того, когда что-то с трудом припоминаешь, как слово, которое будто вертится на языке. Раз – и поймал.

– А можешь ты это сделать еще раз?

– Надеюсь, что могу… да, а почему бы и нет? Не знаю, как это получилось во сне, но, по-моему, я еще раз могу. Только я не понимаю, как это делаю.

– Мне кажется, я знаю, что происходит. Но чтобы проверить свой диагноз, мне придется снова подключить тебя к машине-коррелятору. Посмотреть, что творится у тебя в мозгу. Не возражаешь?

– Конечно, нет. Должен же я узнать, как это получается.

Она занялась машиной, а он уселся в кресло. Тонкие металлические пальчики заняли свои места, он откинулся на спинку и собрался с мыслями.

– Вот что мы сделаем. – Она пробежала курсором по меню на своем экране. – Вот статья, которую я вчера загрузила в компьютер из журнала. Она называется «Активность протоспециализированных центров в ходе развития ребенка». Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Кое-что знаю о протоспециализированных центрах. Это расположенные в стволе мозга нервные центры, ответственные за большую часть первичных инстинктов. Голод, злоба, секс, сон – вроде этого. Но такой статьи я, по-моему, не читал.

– И не мог читать, она вышла в свет всего несколько месяцев назад. Сейчас я загружу ее в память твоего вживленного процессора – под тем же названием. – Она быстро нажала несколько клавишей, потом снова повернулась к нему. – Теперь она должна быть там. Подумай, ощущаешь ли ты ее там?

– Нет, в общем, нет. То есть могу припомнить название, потому что только что его слышал.

– Тогда попробуй сделать то, что сделал некоторое время назад и тогда, во сне. Скажи мне, что написано в этой статье.

Стиснув зубы и нахмурившись, Брайан сделал мысленное усилие.

– Что-то такое… Не знаю. В общем, там есть что-то, только я никак не могу к нему подобраться вплотную. Зацепить как следует… – Вдруг глаза у него широко раскрылись, и он быстро заговорил: – «…По мере развития ребенка каждый простейший протоспециализированный центр слой за слоем накапливает память и навыки управления. В то же время каждый из них стремится искать новые способы влиять на другие и извлекать пользу из их деятельности. В результате более ранние варианты подобных специализированных центров становятся все менее обособленными друг от друга. По мере того как эти системы учатся объединять свои познавательные интересы, возникающие при этом перекрестные связи создают более сложные комплексы ощущений, характерные для эмоциональных переживаний более позднего возраста. У взрослого подобные системы настолько сложны, что даже мы сами не в состоянии их осмыслить. К тому времени как мозг пройдет все эти стадии развития, наше взрослое сознание оказывается многократно перестроенным и уже не способно припомнить или понять, каким было сознание ребенка».

Брайан закрыл рот, потом заговорил снова, медленно и нерешительно:

– Это… то самое? То, о чем написано в статье?

Доктор Снэрсбрук взглянула на свой экран и кивнула.

– Это не то, о чем там написано, – это сама статья, слово в слово. Тебе это удалось, Брайан! Что ты ощущал?

Он сосредоточенно нахмурился:

– Это как настоящая память, но не совсем. Все это там есть, только я не все понимаю. Приходится вроде как мысленно все прочесть, и только тогда оно появляется полностью, так, что можно понять.

– Ну конечно! Оно же не в твоей памяти, а в памяти компьютера. Ты можешь получить к нему доступ, но ничего не понимаешь, пока не прочтешь, не вдумаешься и не осознаешь, что означает каждая фраза. И пока не свяжешь ее с другими вещами, которые уже знаешь. Только тогда возникают взаимосвязи, которые представляют собой подлинное знание.

– Значит, мгновенно подключить мозг к знанию нельзя?

– Боюсь, что нет. Память состоит из такого множества взаимосвязей, и к ним можно получить доступ таким множеством способов, что она вовсе не линейна, как память компьютера. Но стоит тебе просмотреть ее раз или два, как она станет частью твоей памяти, доступной в любое время.

– Занятно, – сказал он и улыбнулся. – Надо же, ведь я помню даже номера страниц и ссылок! А как вы думаете, можем мы проделать такую штуку с целой книгой или, например, с энциклопедией?

– Не вижу, почему бы нет, ведь во вживленном процессоре еще много свободной памяти. Конечно, это ускорило бы процесс переучивания. Но не только. Это же поистине удивительно! Прямой доступ к компьютеру одним усилием мысли – здесь открываются неограниченные возможности!

– И это может помочь мне в работе. Что, если загрузить все мои прежние заметки, чтобы получать к ним доступ мысленно?

– Почему бы и нет?

– Хорошо. Будет удобно иметь все под рукой. Сейчас так и сделаю – загружу все заметки, которые мы привезли, из резервного ГБП… – Он зевнул. – Нет, не стану. Никуда они не уйдут до завтра. И вообще мне надо немного об этом поразмыслить. К таким вещам не просто привыкнуть.

– Совершенно с тобой согласна. Но на сегодня этого более чем достаточно. Если ты собираешься возвращаться в лабораторию, – не стоит. Рабочий день окончен.

Брайан кивнул:

– Честно говоря, я собирался пойти пройтись – как следует подумать обо всем этом.

– Хорошая мысль, только не переутомись.

Он надел темные очки и вышел в полуденную пустынную жару. Вооруженный сержант отворил ему дверь и, сказав что-то в микрофон, укрепленный на лацкане, последовал в нескольких шагах за ним. Еще несколько солдат пристроились с обеих сторон, один пошел впереди. Брайан уже начал привыкать к их постоянному присутствию и теперь, направляясь к своей любимой скамейке у декоративного бассейна, почти не обращал на них внимания. По другую сторону бассейна стояли административные здания «Мегалоуб», но их почти не было видно за деревьями. Кроме него, по-видимому, никто не забредал в этот уголок, который нравился ему своей тишиной и уединением.