Георгий Гуревич - Рождение шестого океана

— Работы, действительно, нет. Сижу у моря и жду тока, — ответил Валентин.

—  Когда можешь принять ток?

— Да хоть сейчас!

— Это для красного словца сказано или всерьез?

Валентин вопросительно взглянул на профессора.

— Обстановка такова, — сказал Чернов. — Мы перекрыли плотиной почти весь залив. Остался проран — ворота около пятисот метров шириной. Весь прилив и отлив идет сейчас через ворота. Течение там бешеное, вода грозит подняться выше проектной отметки, а в море, как ты знаешь, плавающий лед, и мы не хотим, чтобы льдины елозили взад и вперед по плотине. Требуется срочно сомкнуть плотину, запереть эти ворота, — Чернов сложил указательные пальцы. — Чтобы сделать это, следует утихомирить течение, чтобы утихомирить его, надо открыть готовые водоспуски. Но во многих уже стоят турбины. Зачем же им крутиться вхолостую, если они могут давать ток? Поэтому я и спрашиваю: действительно ты можешь принять ток сейчас же?

Валентин подумал.

— Передаточная станция готова. Мне нужно два часа на последнюю проверку, нужно, кроме того, предупредить юг, чтобы там приготовились к приему. Вышка там тоже закончена, ускоритель установлен. Я запрошу Сергея Фёдоровича

по радио. Если у него все в порядке, мы можем принять ток сегодня в четырнадцать часов.

— Для верности, скажем, — в шестнадцать часов, —решил профессор. — Значит, так и договорились. Отсюда ты едешь на радиостанцию, и через час я жду окончательный ответ.

В этот день Валентин был сух, деятелен и . точен. Хотя вся работа по передаче энергии была продумана до мельчайших деталей и передаточная станция проверена три дня тому назад, Валентин, получив от Сергея согласие на прием тока, еще раз осмотрел вышку, заземление, всю аппаратуру.

Он работал энергично, но без радости. Ему казалось, что над ним нависли черные тучи. А на небе были светлые облака, и даже изредка проглядывало солнце. То и дело пробивались неуместные мысли о Зине, и тогда Валентин сжимал кулаки, напрягая мышцы, как будто хотел раздавить ненужную любовь.

В стороне от передаточной станции, примерно за километр от вышки, был построен бетонный блиндаж, где одну стену занимал мраморный щит с приборами и рубильниками. В блиндаже было тесно сегодня — здесь собрались научные сотрудники, инженеры из штаба строительства, корреспонденты из Москвы, Архангельска и Мезенской многотиражки. Войдя, Валентин поздоровался и взглянул на часы. Все сразу вздернули левые рукава. Было без двенадцати минут четыре.

— Геннадий Васильевич, позвоните на обсерваторию. Спросите, не появляются ли хромосферные вспышки, — распорядился Валентин.

— Я звонил только что. Пасмурно. Не видно, что творится на Солнце.

— Пусть еще раз измерят количество ионов. Результаты доложите мне.

Когда заместитель вышел, Валентин обратился к присутствующим.

— Товарищи, —сказал он, — сейчас будет проведен важный опыт. Мы хотим передать ток на пять тысяч четыреста километров. До сих пор на такое расстояние передавать энергию не удавалось ни по проводам, ни тем более по воздуху. Ровно в шестнадцать часов я нажму кнопку и введу в действие ускоритель — генератор искусственных космических лучей. Мы создадим ионизированный мостик от Земли до ионосферы. Наши друзья на юге создадут такой же мостик и тем самым замкнут цепь: Мезень — ионосфера — потребитель — Земля — Мезень. По этой цепи ток пойдет (Валентин взглянул на часы) через семь минут.

Корреспонденты окружили его, засыпали вопросами. Валентин отстранил их жестом.

— Товарищи, я рассказал вам, сколько успел. Подробные объяснения — после шестнадцати часов.

Вошел Геннадий Васильевич, шепнул что-то Валентину. Тот кивнул головой и записал цифру.

— Сидите у телефона и держите связь до последней минуты, — сказал он. — Пусть продолжают измерения.

Семенили стрелки; несогласно тикали полтора десятка часов. Ровно в шестнадцать ноль-ноль, секунда в секунду, на мраморном щите медленно стала краснеть контрольная лампочка. Потом донесся гул выстрелов. Это береговые батареи салютовали первому мезенскому току. Луна послушно выполняла заданный урок.

Когда лампочка засветилась полным накалом, Валентин повернул рукоятку реостата, нащупал пальцем кнопку, вздохнул и нажал ее.

В первую минуту ничего не произошло, только дрогнули стрелки приборов на мраморной доске. В блиндаже, для безопасности, не было окон, вышку приходилось наблюдать с помощью коленчатой трубы, вроде перископа.

— В темноте мы видели бы светящийся столб над вышкой, — сказал Валентин корреспондентам. — Впрочем, это от вас не уйдёт. Вечером полюбуетесь.

И вдруг...

Позже очевидцы вспоминали, что они вздрогнули от яркого света. Свет был так силен, что даже через перископ он сумел озарить весь блиндаж. Затем возникла молния... но какая! Столб ослепительного огня сошел с неба на Землю. Не искра, не зарница, а целый водопад электричества! Как шапочка, с вышки слетела обитая целиком верхушка. Она была еще в воздухе, когда до блиндажа долетел звук невиданной силы: гром, гул и рев взрыва, грохот рухнувшей горы, рычанье разбуженного вулкана. За первой молнией последовала вторая, третья, потом несколько десятков вторичных обыкновенных молний. Но раскаты обычного грома уже не казались страшными после первого удара.

— Что это, почему? — послышались голоса, похожие на шепот. Потрясенные свидетели жались к стенкам. Геннадий Васильевич забился за щит. И только один из корреспондентов, со смелостью неведения, взялся за дверь.

— Запрещаю выходить из блиндажа! — отчетливо сказал Валентин. Он был ответственным здесь и первым должен был опомниться.

— Диспетчера мне! — крикнул он в телефонную трубку. — Говорит Новиков. Срочно отключите электропередачу. Опыт сорвался. Катастрофа. Доложите начальнику строительства. Алло! Станция? Дайте мне телеграф. Посылайте молнию, срочную, правительственную. Кто говорит? — Я, Новиков. Диктую: «Джанджаристан. Пустыня Дхат. Новикову». Текст: «Опыт кончился неудачей. Выключайте ионосферу до выяснения». Чья подпись? Моя. Новиков Валентин.   

Придерживая телефонную трубку плечом, Валентин одновременно застегивал на себе защитный металлический комбинезон. Если взорвался ускоритель, воздух мог быть насыщен радиацией. Еще раз повторив запрещение покидать блиндаж,

Валентин один, без провожатых, вышел наружу.

Вышки не существовало. На месте озера вздулся холм с рваными краями, как будто земля лопнула изнутри. Чадя, догорал кабель. Дымились горячие пузыри, оставшиеся от расплавленных стоек. Мачты электропередачи были скручены винтом и согнуты.