Ирина Булгакова - Уровень

Звуки шагов надвинулись сразу с двух сторон — слева и справа. Но куда им было до тихого свиста, вызывающего озноб при малейшем воспоминании.

— Тихо. Не дергайся, — раздался хрипловатый голос и Прима подняла голову. Перед ней застыл высокий, плечистый человек. Его голову украшала бандана с черепами. — Будешь послушной — у тебя не будет проблем.

Человек старался не делать резких движений. В руках у него не было оружия. Дуло автомата попугаем заправского пирата выглядывало из-за спины.

— Ты можешь показать мне руки? — негромко поинтересовался человек. Слева возник еще один мужчина. Потом подошел еще один, замер в опасной близости. Скоро в туннеле стало тесно.

Прима сидела, не шевелясь. Тогда человек в бандане присел перед ней на корточки и участливо заглянул в лицо.

— Покажи мне руки, — настойчиво сказал он.

Девушка поднялась. Ей не хотелось вести разговор на одном уровне с неприятным человеком. Он поднялся следом.

— Зачем? — спросила девушка. Голос — сиплый, простуженный, царапал слух.

— Давай не будем ссориться, — сказал человек.

И начал первым. Он кивнул мужчине, находившемуся по левую сторону от Примы. Рывок — тот попытался схватить ее за руку. Но не успел: опережая событие, со всего маху девушка ткнула его сапогом в колено. И сама не ожидала — удар получился такой силы, что отбросил нападавшего к противоположной стене. Конечно, до нее вряд ли было больше чем метра полтора и все равно — результат превзошел ожидания.

Под глухой стон рухнувшего у стены товарища, человек в бандане оставил сантименты. Он замахнулся кулаком в лицо, чтобы жестко, по-мужски, поставить точку в надоевшем споре. Костяшки пальцев проехались по стене, оставляя кровавую отметину. Инстинктивно отклонившись, Прима ударила нападавшего сложенными пальцами в основание горла. Ударила резко и сильно. На встречном движении человек налетел на ее руку. Короткий хрип — схватившись за горло, он отшатнулся, уступая дорогу идущим следом.

И они не заставили себя ждать: слева и справа навалились на нее. С разворота, пока позволяла дистанция, Прима заехала кому-то сапогом в живот, следующему досталось кулаком в лицо. Еще одному не повезло — она врезала ему коленом в пах.

Круг сужался. Народу оказалось неожиданно много. Везде мелькали лица, тела в камуфляже, обтянутые перчатками кулаки.

Кто-то ударил прикладом в затылок, пока девушка пыталась достать того, кто оказался ближе. Потом она пропустила сильнейший удар под дых.

Люди толкали друг друга локтями, многоруким многоногим осьминогом пытаясь достать добычу, уже не оказывающую сопротивления. Как будто после, когда начнется раздача лакомых кусков тому, кто не ударил, ничего не перепадет.

Прима лежала на полу, покорно принимая удары. Ногой в живот, в грудь, в спину. Дыхание прервалось. Перед глазами стоял туман. Клейкой влагой, залепившей рот, выступила кровь. Девушка глухо стонала, угасающим сознанием ловя полузадушенный хрип человека с бандане.

— Не убейте только… черти… черти…

Качалась лампочка на проводе, закрученном петлей. Яркий свет слепил глаза. Бликовал бритый череп — напротив сидел Циркач, вальяжно вытянув ноги. Сидел на безопасном от Примы расстоянии. В открытом вороте куртки, под горлом чернел кровоподтек. И говорил Циркач трудно, кашляя и растягивая слова.

— Так что не думай, что тебе так просто позволят уйти. На все четыре стороны. Я уже тебе говорил, что работаю охранником в закрытой лаборатории уже восемь лет и никогда такого не было. С месяца три назад стали доставлять из моргов людей в анабиозе, и я растерялся. Все ждал, когда меня тоже коснется. Профессор вообще об эпидемии… не то, чтобы говорил — сейчас объясню. Ну, думаю, мне хана — рядом ведь приходится работать. Не знаю, что за болезнь такая странная. И мне, по большому счету плевать — меня не касается и ладно. Теперь о тебе.

Прима слушала молча. Кусал морозом стальной ошейник. Все, что говорил Циркач — в одно ухо влетало, в другое вылетало. Пока монолог не коснулся непосредственно ее.

— А знаешь ли, ты — единственная, над кем профессор Б… ладно, оставим имена, проводил полномасштабные опыты. Как над лабораторной крысой. С остальными, как я понял, ему не так повезло. Чего молчишь? — Он вперил в нее злой взгляд, но ответа не дождался. — Возился с тобой ночами. Уходил он только под утро — вот тогда я и заинтересовался результатами опытов. Компьютер у него простенький. Вскрыть железо мне ничего не стоило. Даже у меня челюсть отвисла… А я в медицине полный лох… На тебя, например, не действуют яды. Из всех известных групп. Вирусы тоже — ни все эти гриппы, кошачий в том числе, ни гепатиты, ни ВИЧ… ни даже бешенство, атипичное, разумеется. Ожоги вообще отдельная песня… А регенерация твоих тканей поражает. Прямо супервумен какая-то… А твоя кровь — вообще кладезь каких-то мудреных названий… Как тебе это, интересно?

Девушка смотрела, как его рука с длинными, сильными пальцами чертит полоски в податливом материале, которым был обит пол. Слушала внимательно, стараясь не показывать виду. Циркач вредный человек. Стоит ему почувствовать ее интерес и он назло замолчит. А кому же неинтересно узнать про себя столько странного?

— Молчишь… Так что на сей момент ты единственная в своем роде. Остальные не достигли твоей стадии — так считал профессор. А я вот думаю — остальные под землей лежат, или пеплом… к небесам. Со всеми своими способностями. Не всех же в моргах выловили, — он подмигнул и Приме стало не по себе. — Я это все тебе к тому рассказываю, чтобы ты лишний раз поняла — исчезнуть тебе не дадут. Пока не выпотрошат, естественно, до конца. Такому ценному экспонату как ты — место на столе, или в клетке. Поняла? Навел я справки у знающих людей. Так вот. За такое бабло, что за тебя обещали… у меня язык не поворачивается вслух сказать.

Циркач широко улыбнулся. В голубых глазах, в завораживающей пустоте, мелькали цифры.

— Конечно, сначала самому надо убедиться, что ты тот товар. Я не самоубийца, чтобы серьезным людям дерьмо втюхивать. Но игра стоит свеч… Она стоит стольких свеч…

Разговорчивый Циркач теперь лежал с перерезанным горлом, на залитом кровью полу. В мертвых глазах плескался красный свет. И даже если засыпать его деньгами с головой, ему вряд ли суждено порадоваться.

Удалось выжить только Хамеру. Прима его не боялась — разве можно сравнить здоровяка с той, кто отпустила ее. После нее не страшны и сотни Хамеров. Тем более, что участь его решена. Пройдет совсем немного времени и на этом уровне, также как и на нижнем, не останется ничего живого. А потом… Потом тварь полезет выше. Прима знала это абсолютно точно. Более того, тварь и не могла отступить, как бы ни пыталась.