Александр Сиваков - Настя

– Что ещё за лектор? – Заинтересовалась девочка.

Я рассказала всю историю с самого начала.

– Так не пойдёт! – вскочила Полина. – Именно в этом эпизоде я намерена разобраться до конца! Нужно хотя бы примерно прикинуть, насколько программе хорошо известен характер каждого из нас. Если я правильно понимаю, в этом эпизоде каждый из ребят вёл себя типически: Лена – стеснялась; ты – пыталась ей помочь с помощью Игоря, то бишь Марека; сам же Марек, то есть, Игорь, то есть, нет, правильно – Марек – помогал ей, причём в своей обычной манере.

– И что ты предлагаешь?

– Когда будешь опрашивать ребят, то обязательно поговори с каждым из них, что именно происходило тогда.

– Хорошо.

Хоть я и сказала "хорошо", но на самом деле мне было так плохо, что хуже не придумаешь. Если у каждого в нашей школе свой реал, то как быть с тем, что говорила мне Саша? И была ли она на самом деле или это – персонаж Программы, следящей за порядком? С другой стороны, Саша ведь, когда назначала мне встречу в читальном зале – она ведь в реале находилась?

– Так ведь жить нельзя! – Плаксивым голосом прервала мои размышления Полина. – Я уже начинаю забывать, что было в реале, а что – в виртуале. Минуту назад меня Никитка эгоисткой обозвал, ещё через минуту даст мне в лоб, а потом я забуду, где это было – в компьютере или на самом деле! И как мне себя с ним тогда вести в следующий раз?

– Такое, думаю, ты не забудешь, – улыбнулась я.

– Хорошее забывается быстрее, чем плохое, – философски заметила моя соседка.

– Ты по-прежнему считаешь, что все эти трудности – для того, чтобы крепче сплотить нас?

– А как иначе?

– По-моему, нас наоборот хотят как можно дальше развести друг от друга.

– Мне тоже иногда начинает так казаться, – подумав, ответила Полина, – и я бы с тобой охотно согласилась, если бы не одно громадное "но": я не вижу в этом ровно никакого смысла.

– Я тоже.

А про себя я подумала, что, может быть, когда мы увидим во всём происходящем смысл, лучше нам от этого не станет.

– А по поводу твоего эгоизма… – решила я обнародовать давно не дававшую мне покоя мысль. – Всё равно ты бесчеловечная в самом нехорошем смысле этого слова. Вчера, когда Машку стошнило, что ты сказала в первую очередь? (Это, кстати, было в реале, я это точно помню) Не посочувствовала ей, не бросилась вслед успокаивать, а сразу про костюм принялась волноваться, что он внутри загрязнился.

– Я так и думала, что ты начнёшь обвинять меня во всех смертных грехах. Только вот согласись, Настюха, в мировой истории ещё не было примеров, чтобы кого-то в десятилетнем возрасте сверстники кого-то называли на "Вы", так ведь?

Я бы с удовольствием промолчала, но Полина смотрела на меня так выжидательно, что мне пришлось кивнуть.

– Вот, а меня вчера назвали на "Вы", если ты не заметила. Если бы я вела себя неправильно, ничего этого не случилось бы.

Я снова была вынуждена согласиться.

– Кстати, в первую очередь я подумала не про костюм, а про то, что моя мысль разделить мальчишек и девчонок по двум классам оказалась очень удачной. Если бы Машку стошнило при мальчишках, она бы этого не вынесла, как бы её нашКошмарик не уговаривал.

– Как ты нашего Марека назвала? – Фыркнула я, не сдержавшись. – Кошмарик? Это точно!

Полина сосредоточенно склонилась над своим персональником, через несколько минут подняла глаза:

– Кстати, Бахмурова, не забудь это записать где-нибудь.

– Что?

– Ну, то, что я тебе говорила, как меня на "Вы" назвали.

– Это ещё зачем?

– Когда через много-много лет в какой-нибудь энциклопедии знаменитостей будут писать мою биографию, было бы неплохо, чтобы упомянули об этом факте, который достаточно выразителен, чтобы…, – она не договорив, расхохоталась, опустив голову в ладони.

Я тоже несмело хихикнула.

Шуточки у неё, однако! А я уже было почти поверила в её претенциозность. Но в краешке сознания у меня осталось подозрение, что, может быть, она и не шутила.

– Ты чего на меня так смотришь? – Встрепенулась Полина.

– Просто так. А что – нельзя?

– Можно, смотри, что с тобой поделать. – Она встала с кресла, по-кошачьи грациозно потянулась, подошла ко мне, заглянула мне через плечо. – А что ты там пишешь?

– Составляю список вопросов к моему опросу. Даты рождения ребят нужно писать?

– Всё пиши. И даты рождения, и даты смерти, и имена всех родственников, и их даты рождения, адреса, имена собачек и кошек, сыновей и дочерей… Я потом сама разберусь, что мне нужно, что нет.

– Это ещё зачем?!

– Мне с ребятами пять лет учиться. Откуда я знаю, что мне завтра или послезавтра понадобится? Тем более, информация – это очень дорогое изделие, она никогда лишней не бывает.

– Считай, что ты меня убедила… Кстати, ты собаками никогда не занималась?

– Как ты узнала?! – Изумилась Полина. – Я тебе об этом никогда не говорила!

– Догадалась, – улыбнулась я одними губами.

Не рассказывать же мне, в конце концов, что анализировать порядок слов в предложениях меня научил Марек. Только заядлая собачница может в списке сначала поставить кошек и собачек, а потом сыновей и дочерей.

Все наши комнаты были пронумерованы. Я начала свой обход с той, на двери которой висела цифра "один" и вышла из неё через полтора часа. Тёзка Полины с фамилией Феоктистова и Илона Кравцова – обе дочерна загорелые, черноволосые, подвижные и очень-очень похожие друг на друга, словно две родные сестры, встретили меня так бурно, словно я была их самым близким родственником, который вчерашним вечером умер, а сегодняшним утром воскрес и теперь пришёл, чтобы сообщить про себя эту новость. Они напоили меня чаем с каким-то очень замысловатым домашним печеньем (мои домашние "пирожки" закончились ещё вчера), а потом так же осторожно, как Коля Белохвостиков, принялись меня расспрашивать, как давно мы – Никита, Полина и я – знаем друг друга

– Да что вы, сговорились, что ли! – Не выдержала я. – Мы все познакомились три дня назад!

Девочки переглянулись с таким видом, что сразу стало ясно: мои слова они не ставят ни в грош.

– Вообще-то я пришла задать вам пару вопросов, – сообщила я, решив, что пора, наконец, взять быка за рога. – Точнее, пятнадцать. Иванова досье на каждого составляет.

– Это ещё зачем? – Насторожилась Илона. Я отличала её от Полины Феоктистовой только по одежде.

Мне стало понятно, что им не понравилось слово "досье", которое я упомянула не совсем удачно. Немудрено, я бы от такого тоже вздрогнула.

– Было бы странно, если бы она, будучи главной нашего курса не знала, кем руководит.

– Руководит? Ну-ну, – бросила Полинина тёзка и отошла в сторону, давая понять, что тему развивать не намерена.