Октавия Батлер - Рассвет

– Я изменило его и немного увеличило его силу, поэтому ты должна будешь посоветовать ему налечь на гимнастику, чтобы быстрее развить свои возможности. Теперь труднее будет причинить ему вред, его раны будут быстрее заживать, у него появится больше шансов выжить, в том числе он сможет пережить теперь многие раны, от которых мог погибнуть раньше.

Сам не осознавая того, Джозеф повторял в унисон то, что говорило Никани.

– Прекрати это! – выкрикнула Лилит.

Никани разъединило нервные связи с Джозефом.

– Приляг сюда с нами, – сказало оно, и Джозеф уже не вторил ему. – Почему бы тебе не побыть с твоим другом?

Лилит подумала, что на свете не может быть ничего более соблазнительного, чем оолой, говорящее вот так, особым тоном, о вещах также особого рода. Четко осознавая свои действия и уже не управляя собой, она поднялась и шагнула к кровати. Потом остановилась, глядя на пару – человек и оолой. Дыхание Джозефа теперь напоминало тихое похрапывание и он, похоже, преспокойно спал, прижавшись к Никани, точно так же, как спал по утрам, когда Лилит просыпалась раньше и подолгу рассматривала его спящего. Она не могла противиться приглашению Никани – и не стала бы утверждать, что способна на это, ни перед самой собой, ни перед кем-то другим – да и не хотела противиться. Никани и Джозеф сейчас означали для нее такую высочайшую степень единения, на которую не был способен никто из людей. Никани тоже это знало и тоже желало этого. Быть может именно по этой причине с оанкали остался Поль Титус, подумала она. Блаженство заставило Поля забыть о покинутой Земле и погибших родственниках.

Сжав кулаки, она сделала шаг назад.

– Мне это не поможет, – ответила она. – Когда тебя не будет рядом, от этого будет только хуже.

Сняв одну из чувственных рук с талии Джозефа, Никани протянуло ее к Лилит.

Она стояла неподвижно еще несколько секунд, доказывая самой себе, что все еще может контролировать свои действия. Потом, сорвав с себя куртку, она обхватила этот уродливый хобот, орган, немедленно обвившийся вокруг ее талии и потянувший ее в кровать. Она послушно улеглась. Никани оказалось между ней и Джозефом, она плотно прижалась к нему, к первому оолой, лежащему между ней и другим человеком. В первое мгновение она испугалось этой мысли. Если подобное повторится, то она рискует забеременеть нечеловеческим ребенком. Этого не случится сегодня, когда Никани нужно, чтобы она закончила для него другую работу, но когда-нибудь в будущем, вполне возможно. Как только Никани возьмет ее нервную систему под контроль, оно сможет делать с ней все, что захочет.

Она почувствовала, как оолой рядом с ней задрожало, и поняла, что оно проникло в ее нервные связи.

Она не теряла сознания. Никани решило испытать все ощущения в самом что ни на есть чистом их виде. Оно не хотело обманываться. Джозеф тоже находился в сознании, хотя его тело полностью держало под своим контролем Никани, успокоившее его и нейтрализовавшее страх посредством прямого воздействия на сознание. Подняв свободную руку, Лилит протянула ее через тело Никани и дотронулась до холодной руки Джозефа, показавшейся ей безжизненной.

– Нет, – тихо проговорило Никани прямо в ее ухо или может быть оно напрямую стимулировало ее слуховой нерв – в состоянии подобной близости оно было вполне способно на такие вещи, могло стимулировать любые ее органы чувств, в любой их комбинации, вызывая желаемые галлюцинации, совершенно реалистические.

– Только через посредство меня, – настойчиво сказало оно ей.

Руку Лилит укололи десятки игл. Она отпустила руку Джозефа и немедленно ощутила его присутствие в виде легкого и теплого покрывала покоя и безопасности, полноты и надежности. Она понятия не имела, что ощущала в тот момент – то ли выражение чувств Джозефа, созданных Никани, то ли действительную передачу ощущений Джозефа, то ли мастерскую комбинацию того и другого, правды и аппроксимации, или просто чистой воды фикцию.

И что испытывал Джозеф от ее соседства?

Ее казалось, что она была с ним всегда. Ощущение было сплошным, отсутствовало впечатление переключающихся тумблеров, или «времени одиночества», противопоставимого «времени вместе». Он всегда был здесь, он был частью ее, неотъемлемой частью.

Никани сосредоточило свое внимание на их влечении друг к другу, на их соединении. Оно не оставило Лилит никаких других ощущений. Да и само оно, казалось, словно бы испарилось. Она чувствовала рядом с собой только Джозефа, отчетливо понимая, что тот осознает присутствие только ее одной.

Их удовольствие от соединения друг с другом внезапно воспламенилось и стало гореть ровным и устойчивым светом. Они двигались вместе, пребывая на невиданном уровне возбуждения, освобожденные от любых уз, абсолютно синхронизированные друг с другом, горящие, чувством, словно свечи, растворенные друг в друге. Их движение представлялось направленным вертикально вверх. Потом, через неопределенно долгое время, они принялись медленно опускаться вниз, медленно и постепенно, наслаждаясь каждым мгновением пребывания вместе.

Полдень, вечер, сумерки, тьма, ночь.

Горло саднило. Первым ощущением, после того как она поняла, что существует сама по себе, была боль – словно она долгое время без перерыва кричала, кого-то звала. Она с усилием сглотнула, поморщилась от боли и поднесла руку к горлу, но чувственная рука Никани была уже там, оно опять опередило ее и отстранило ее ладонь. Оолой положило чувственную руку на ее горло. Она почувствовала, как обнаженная чувственная рука Никани коснулась ее горла, как вытянулись чувственные пальцы. Потом скорее не почувствовала, а поняла, как субстанция пальцев Никани проникла в плоть ее горла и еще через мгновение неприятные ощущения из ее горла ушли.

– Ты вскрикнула несколько раз, отсюда и эти неприятные ощущения в горле, – сказало оно ей. – Кроме этого, все прошло хорошо.

– Зачем ты сделало это со мной? – спросила она у него.

– Ты поразила меня. До сих пор ты никогда не кричала при мне.

Она почувствовала, как рука Никани отпустила ее горло и принялась поглаживать ее.

– Какая часть из того, что я чувствовала, принадлежала Джозефу, а какая мне? – спросила она. – И сколько из этого ты создало само?

– Я ничего не создавало искусственно, – ответило оно. – И я почти ничего не брало от него. У вас обоих предостаточно своих собственных ощущений, сохраненных в вашей памяти.

– Но ничего подобного я раньше не испытывала.

– Это была новая комбинация. Ощущения Джозефа смешались с твоими. В свою очередь он испытывал переживания и свои и твои. Я лишь брало то, что кипело в тебе и Джозефе, это был превосходный материал, ничего другого не требовалось. Всего и без того было… более чем достаточно.