Лазоревый день. Книга первая - Игорь Вереснев
— Хочешь поболтать? Не устала?
Устала? Теперь Русана, и правда, чувствовала некоторую тяжесть в мышцах. Полежать, разобраться в ощущениях…
— Если захочешь поговорить, зови, мы рядом.
Вкус у пищи был привычный и уже подзабытый. Когда дело дошло до апельсина, глаза буквально слипались. Может быть поэтому последние дольки вкусом, цветом, консистенцией скорее напоминали грушу? Удивляться сил и желания не было. Русана переползла на кушетку и, пообещав себе завтра во всём разобраться, заснула.
Разобраться в этой яви, более похожей на сон, и в снах, не менее ярких, чем явь, оказалось непросто. Дня и ночи отныне не существовало. И не было сторон света. Время не делилось на часы и минуты, расстояние — на метры и сантиметры. Всю комнату от колонны до колонны можно было пересечь в тридцать шагов. Или в десять. Или в два — если пожелаешь. А потом топать и топать в белёсое ничто, не в силах его достичь.
Колонны и бассейн всегда оставались на месте. Стол, пуфик возле него, ложе первое время пытались исчезать, пока Русана им строго-настрого не запретила. И фрукты в серебряной вазе научились удерживать первоначальный вид, дожидаясь, пока она их съест. Это было похоже на игру с собственным воображением. Наверное, Ароян освоился бы быстрее, находя аналогию с психофильмами? Русане этот мир казался неправильным. Она привыкла к реальности, где свет и тьма шли рука об руку, где были предметы и их тени. А здесь кто-то старательно стёр границу.
В один из первых снов к Русане пришла девочка лет четырнадцати-пятнадцати. Короткий сарафанчик в мелкую бело-бардовую клетку, матово-чёрные волосы заплетены в две тугие, смешно торчащие в стороны косички, загорелое, чуть курносое личико, насмешливая улыбка в глазах.
— Привет.
Орелик удивлённо приподнялась на локте, уставившись на неожиданную визитёршу. Та подошла, по-хозяйски уселась на тахту.
— Ты забавно выглядишь.
Русана неожиданно поняла, что лежит совершенно голая, и нет ни одеяла, ни простыни под рукой. Невольно подтянула ноги, прикрываясь от любопытного взгляда девчонки. Та засмеялась, поняв её движение.
— Давай знакомиться. Меня зовут Сахра. А тебя… Русит, Руси, Руся, Русана, Орелик, Русик… Какое имя тебе нравится больше?
Русана вздрогнула. «Русик» — так её звал Антон когда-то. И знать об этом посторонним было необязательно.
— Ты кто такая?
— Нас принято называть «ртаари».
— Ртаари?! Так ты одна из них… Ты выковыряла эту девчонку из моих мозгов? Но я не помню, кто она.
— Я собрала внешность по кусочкам. Удачно, как думаешь? Если не присматриваться к мелочам.
— Зачем явилась?
— Знакомиться. Всё равно сейчас Кхи-охроэс, Джуга и остальные слишком заняты, чтобы уделить тебе внимание.
— Ага, ясно. И для начала раздела меня?
— Не сердись, — примиряющее улыбнулась девчонка, — любопытно было на тебя поглазеть. Не каждый день на Кхарит падают люди из другого мира. За последние шестьдесят тысяч лет ты и твой друг — первые. Раньше я вообще думала, что обитаемые острова среди звёзд — это лишь сказки. Ты бы разве удержалась на моём месте?
Извинение звучало так искренне, что Орелик не выдержала, улыбнулась в ответ. И тут же оказалось, что она вновь одета в мягкую белую тунику с ярко-фиолетовой окантовкой, а тахта, на которой они сидят, стоит посреди лесной поляны. Густые пушистые кроны деревьев оставляли окошко над головой, и оттуда на плечи им водопадом лилось яркое весеннее солнце. Русана разочарованно вздохнула.
— Так это только сон? А я-то надеялась, что ты пришла объяснить мне, что происходит.
— Объяснить? Так запросто? — Сахра засмеялась. — Если бы я могла объяснить всё, то потягалась бы могуществом с Джуга. А так — мне лет двести учиться предстоит.
— Двести?! Фундаментальное у вас образование, я бы столько не выдержала, — засмеялась и Русана. — Всё-таки жаль, что это сон. Что тебя не существует в действительности.
— А вот это дудки! Ещё как существую. Просто во сне с тобой легче общаться. И легче учить.
— Ты собираешься меня учить? Чему?
— Для начала — разговаривать.
Сахра приходила в сны. А в явь: Айрих, Хефиз, Тиркит — какая-то из орайре Кхарит-Джуга появлялась, стоило только окликнуть. Они возникали из-за колонны, из белого марева, прямо из воздуха посреди комнаты, — пришлось привыкнуть и не воспринимать девушек овеществлёнными голограммами. Приходили и тут же начинали радостно щебетать, рассказывали о небесном дворце и его обитателях. В третью явь после сна, где Сахра научила её говорить, не пользуясь языком и губами, Русана задала новым подругам все вопросы, какие хотела. И получила ответы.
Восемь королев обитают в чце-ригхтоэ’ох.
Джуга, светлейшая и мудрейшая, Хранительница Кхарита, песня звёздных лучей, ведающая все пути в прошлом, будущем и настоящем, наследница и живое воплощение прародительницы Рахда.
Турха, солнечноглазая, первая помощница Джуга. И соперница, обладающая властью и могуществом пятой ступени света.
Гзура, нежная и трепетная, шёпот юной листвы на деревьях, плоть, выросшая в лоне Джуга. Повелительница энергий четвертой ступени.
Дарса, музыка молнии и огня, плоть от плоти Турха, стремящаяся превзойти могущество родительницы.
Расша, мимолётный лунный блик, хозяйка снов и видений, старшая дочь Джуга и Турха, соединившая две пряди света в один жгут, ртаари третьей ступени.
Хайса, небесная лазурь, смотрительница золотого дворца, вторая дочь Джуга и Турха, как и сестра, поднявшаяся на третью ступень света.
Рисха, шорох прибоя, плеск морских волн, продолжательница жизни. Дочь Джуга и Гзура, ступившая на первую ступень.
Сахра, младшая. Терпкий клёкот жизненных соков, дочь Джуга и Расша, готовящаяся постичь силу и мудрость ртаари.
Ещё во дворце жили три десятка орайре. Служанки, подруги, наперсницы королев. Несомненно, любовницы. Русана не спрашивала об этом напрямую, но и так понятно. Слишком уж явственно блестели глаза у девчонок, слишком заметно учащалось дыхание, когда принимались рассказывать о Джуга. Дифирамбы любимой королеве они могли петь часами без устали, не прочь были посплетничать об орайре других ртаари. Однако стоило задать магические «как» и «почему», и собеседницы обескуражено замолкали. Хефиз провела во дворце три Лазоревых Дня, Айрих — девять, Тиркит — шестнадцать. Но знали они о нём поразительно мало. Орелик начинало казаться, что большую часть жизни девчонки проводили в полусне-полудрёме, мало заботясь о том, что происходит вокруг.
«Русит, я всего лишь орайре. Моя забота — любить свою ртаари, помогать ей быть сильной». — «А сами ртаари? В чём их «забота»?» — «Ртаари делают Кхарит»… Делают Кхарит? От расспросов орайре толку
