Лазоревый день. Книга первая - Игорь Вереснев

Лазоревый день. Книга первая

Часть I. Шанс обречённых

Там, среди звёзд, есть очень много миров, и обитает на них много различных людей.

Урсула Ле Гуин. Планета изгнания.

Глава 1. Давид

Тугая мембрана Вселенной натянулась, завибрировала. Дрогнул фотонный ветер, огибая неожиданное препятствие, возникшее в нескольких десятках микропарсеков от маленькой жёлтой звезды. Гравитационные струны прогнулись, собираясь в тугой узел, в микроскопическую, меньше ангстрема, капсулу. Мгновение — и она взорвалась, высвобождая энергию. Антрацитовая чернота испуганно шарахнулась, сметаемая волнами ультрафиолетового, фиолетового, синего, голубого, зелёного, жёлтого, оранжевого, красного, инфракрасного света. Вакуум в центре воронки, расплёскивавшей разноцветный огонь, сгустился, перестал быть однородным, перестал быть вакуумом. Впитав информацию и энергию, он стал веществом. Сначала рыхлое, клубящееся, в тысячные доли секунды оно приобрело форму, превратилось в большую серую каплю, тускло блестящую в лучах ближайшего солнца. Последняя инфракрасная волна угасла, фотонный ветер вновь неудержимо понёсся вдоль гравитационных струн. Пришелец замер, будто принюхивался, прислушивался, присматривался, готовился стать частью этого пространства и времени.

Давид подавил огорчённый вздох. Сегодня не получилось, не успел поймать миг Перехода, увлёкся падающим на голову фееричным водоворотом. А счёт ведь идёт на доли секунды. Пропустишь мгновение, когда ты ещё ТАМ, ещё можешь управлять телом, когда у тебя есть тело, — и всё пропало. Проводимость синапсов слишком мала — даже у навигаторов! — чтобы успеть изменить фокус зрения до того, как пол под ногами окончательно сгустится.

Он посмотрел на пока что мёртвый пульт, и тут же кресло под ним заметно вздрогнуло. Ещё раз, ещё. Он быстро оглянулся на лежащего в соседнем ложементе пилота.

— Ты почувствовал?

— Что? — Пелех раскрыл глаза, вопросительно уставился на товарища.

— Удары. По корпусу, несколько. Или мне показалось?

Пилот ответить не успел, корабль сделал это раньше. Пульт управления начал оживать, но слишком медленно и неуверенно. Тускло засветились индикаторы энергоснабжения, внутренней связи, систем жизнеобеспечения и навигации. Зажегся было, но быстро погас зелёный глазок силовой защиты, а экраны внешнего обзора так и остались мёртвыми. Вместо них вспыхнуло алое табло прямо перед глазами: «Внимание! Аварийная ситуация!». И тут же резанула по ушам сирена.

Давид облизнул мгновенно пересохшие губы. Он уже понял, что произошло, хоть какая-то часть сознания не желала смириться, лихорадочно выискивала другие объяснения, пусть совершено невероятные, зато не столь беспощадные. И Антон Пелех понял, поэтому и бледнел прямо на глазах, тоже пытался ухватиться за призрачную надежду. Не думать! Это сидело в мозгу каждого гиперсветовика: не думать о том, что ожидает тебя в точке выхода.

Плотные гравитационные поля надёжно защищают звезды, планеты, астероиды от столкновения с кораблём, несущим в момент выхода отрицательный гравизаряд. Но затем направление вектора гравитации корабля меняется, он снова становится частью пространственно-временного континуума. И защищаться может лишь броней корпуса, силовым экраном и антиастероидными пушками. Теоретики астронавигации не исключали вероятность того, что вблизи точки выхода окажется космическое тело, обладающее малой массой и одновременно огромными скоростью и энергией. Достаточными, чтобы настичь пришельца раньше, чем включится силовой экран, и пропороть ему брюхо. Практики — астронавты-гиперсветовики — предпочитали не думать, сколько из двух десятков исчезнувших за годы Разведки и Освоения кораблей погибли именно так. Поэтому соответствующий пункт Инструкции невольно опускался на самое дно памяти. Вряд ли даже педанты из педантов верили, что он поможет кому-нибудь выжить.

Капли пота проступили сквозь побелевшую кожу Пелеха. Давид тряхнул головой: не паниковать! Чтобы там ни случилось, паниковать нельзя. Нужно сосредоточиться на главном. Только чёртова сирена мешает!

Пелех будто мысли прочёл:

— Да выключи ты её!

В голосе пилота звучало нескрываемое раздражение, но страха не было, мгновенно взял себя в руки. «Вот это нервы!» — невольно восхитился Давид и послушно дёрнул тумблер. Теперь лишь алое табло указывало на нештатную ситуацию. И полумёртвый пульт. Пальцы привычно пробежали по сенсорам, отправляя запрос бортовому компьютеру. «Данные обрабатываются…» — тут же пришёл ответ. И всё?!

Давид тупо смотрел, как бегут секунды на циферблате часов. И опять пилот среагировал первым:

— Чего ты ждёшь? Не должен он так долго думать! То ли центральный мозг повреждён, то ли вегетативные рецепторы. — Не дожидаясь реакции навигатора, он принялся вызывать киберотсек: — Руся? Руся, ты меня слышишь? Что с компьютером?

Конечно, всё это было не по правилам. До завершения Манёвра Перехода главным на корабле был Давид Ароян, навигатор. Ему следовало отдавать приказы, а пилоту — выполнять. Но сейчас было не до субординации.

Экран внутренней связи оставался пустым, из динамиков не доносилось ни звука. Пелех зло выругался и начал подниматься из ложемента.

— Куда ты? — окликнул его Давид.

— На рабочую палубу.

— Подожди, надо же выяснить, какие повреждения.

— Так выясняй!

Ждать Пелех не собирался — кибернетик Русана Орелик была его женой. Какие слова могли задержать пилота, Давид не знал, потому склонился над пультом, пытаясь связаться с постом техконтроля. Это был последний разумный способ получить хоть какую-то информацию о происходящем на борту.

Особой надежды на то, что удастся достучаться до нижнего яруса корабля, не было. Однако пост техконтроля ответил. На вспыхнувшем экране появилось искажённое спектролитом гермошлема лицо Серхио Торреса.

— Бортинженер, доложите обстановку! — поспешил скомандовать Ароян.

Будто дублируя и усиливая его команду, из-за плеча рявкнул подскочивший к пульту пилот:

— Серж, что случилось? Что с двигателем?

— С двигателем как раз благополучно, иначе мы бы испарились раньше, чем это поняли. Бок нам продырявила какая-то дрянь. Возможно, астероидный поток.

— В стороне от эклиптики? — не поверил Давид.

— Корпус сильно повреждён? — снова перебил Пелех.

— Кто его знает. Судя по тому, что компьютер завис, сильно. Множественные пробоины на уровне рабочей палубы со стороны стасис-отсека. — Бортинженер помолчал, добавил: — Думаю, ребят больше нет.

Вновь у Давида пересохли губы и ноги сделались ватными. Разведгруппа, все четверо во главе с командиром, уже никогда не проснутся. В одно мгновение экипаж уменьшился ровно на половину. Или больше, чем наполовину: там же на рабочей палубе располагалась комнатушка киберотсека. И Пелех это понял: тихо стукнула распахнувшаяся дверь за спиной, застучали башмаки по лестнице, спускающейся из ходовой рубки на верхнюю палубу.

— Нижние шлюзы заклинило, попытайтесь пробиться на рабочую сверху. Я пока постараюсь восстановить силовое