Константа - Андрей Соболев
– Вот именно, в будущее! Не в прошлое. Концепция основана на замедлении течения времени внутри быстродвижущегося объекта относительно всего остального мира. Условно говоря, если на орбиту Земли запустить корабль, который будет двигаться с огромной скоростью, то для человека внутри пройдёт в два раза меньше времени, чем для остальных на планете. Это и путешествием во времени назвать сложно.
– Я что-то слышал и про путешествия в прошлое, – не унимался Евгений.
– Где? По телевизору? – Алексей недовольно фыркнул. – Повторяю ещё раз: это не-во-змо-жно, – проговорил он по слогам, а потом добавил с плохо скрываемой желчью в голосе: – Я безмерно уважаю вклад Эйнштейна и его последователей в разрешении кризиса в физике, назревшего в начале прошлого века. Они умудрились поставить довольно устойчивые математические костыли под надломившимся тогда сводом научного мировоззрения, но в итоге они оказали медвежью услугу всему человечеству, на целый век погрузив его в позитивистский ад математических абстракций.
– Что-то я уже запутался? Мы сейчас вообще о чём?
– Ой, прости, то есть простите, – смущённо ухмыльнулся Алексей, а потом приподнял очки и потёр пальцами глаза. – Бывает, находит на меня. Это личное, если можно так выразиться.
– Давай уже на «ты», а? Сколько можно «выкать», ка-а-аждый раз одно и то же, – устало протянул Евгений.
– Хорошо, просто я не привык иначе, – скромно улыбнулся Максимов, хотя не испытывал радости от подобного предложения. – В общем, я хотел сказать, что теория искривления пространства и времени, путешествие в прошлое, кротовые норы и изнанки Вселенной – все они философски несостоятельны, если не сказать грубее.
– Но почему? Весь мир пользуется этими законами в своей работе. Корабли вон бороздят просторы космоса, а ты говоришь, что несостоятельны.
– Нет, вы… ты не понимаешь. Математика, формулы, расчёты – они все правильные.
– Так, а что ещё нужно? – удивился Евгений, прервав горе-учёного.
– Эпициклы Птолемея тоже работали! – чуть повысил голос Алексей и тут же поперхнулся собственными словами, но потом заметил вопросительный взгляд своего собеседника и чуть успокоился. – Птолемей? Известный древнегреческий астроном, неужели не слышал?
– Слышал, конечно, но что с ним?
– Он взял на себя задачу собрать воедино все знания того времени об устройстве Вселенной, где в центре мироздания находилась Земля. При этом желал устранить противоречия в теории, например, проблему неравномерного движения небесных тел. И сделал это! Его математика тоже работала и правильно предсказывала астрономические события, но при этом несла в себе фундаментальную ошибку в понимании устройства мира. Важна не только математика, Евгений, но и выводы, которые мы делаем из этих теорий, насколько они соответствуют истине. Так вот Эйнштейн – это Птолемей современности. Его теория относительности в своё время дала мощнейший толчок развитию теоретической физики после долгого топтания на месте, но одновременно с этим породила чудовищные последствия, деформировала человеческое понимание о Вселенной. Физика, к моему глубочайшему сожалению, стала заложницей математических абстракций, которые с каждым годом всё усложнялись и дальше уводили нас от реальности.
– И ты хочешь сказать, что это физически невозможно? – резюмировал Евгений.
– Я давно это говорю, – пробурчал Алексей. – Хочу сказать, что человечество построило череду воздушных замков, опираясь лишь на формулы и совершенно игнорируя философское обоснование и наиболее общие законы мироздания. Мы, как дети, заигрались с чистым разумом, а общество ещё больше извратило эти идеи, окончательно превратив их в сказки о путешествиях во времени.
Евгений раздражённо помотал головой и театрально вздохнул:
– Красиво излагаешь, Алексей, а теперь можно простыми словами объяснить, чем плоха моя идея и почему она не будет работать? Только без этих вывертов.
– Простыми? – Алексей недовольно фыркнул. – Если бы наука была простой, то мы бы давно жили в мире немыслимого прогресса. Но если вернуться к теории Эйнштейна, точнее, к выводам из неё, то ни пространство, ни время не могут искривляться потому, что искривление чего-либо возможно только относительно другого, более обширного, общего. Но пространство и время уже наиболее общие категории. Скажу больше, они нематериальны, это лишь форма бытия всего сущего, они бесконечны, всеобъемлющи, вездесущи… ой, прости, меня снова занесло. Могу лишь повторить то, что говорил раньше. Пространство и время неделимы, они не могут искривляться или изменяться в конкретной точке Вселенной. Всё в мире взаимосвязано, нельзя изменить время в отдельном городе или на целой планете, не затронув всё сущее. Я уж молчу о том, что дурацкие идеи про путешествия в прошлое полностью фантастичны. Кто меня недавно сам уверял, что прошлого не существует, а?
– Я имел в виду несколько иное, – парировал Новиков.
– А я говорю именно про это и буду повторять сколько нужно. Прошлого не существует, оно воплощено в настоящем, в виде его формы. Время – это река, которая всегда течёт в одном направлении. Как нельзя повернуть реку вспять, так и нельзя вернуться в прошлое. Так понятнее?
– Но мы же можем плыть против течения, главное – грести усерднее, – сказал Евгений и улыбнулся, поскольку сам не верил в свои слова, но ему очень хотелось поддеть зазнайку.
– Нет, не можем, – вспылил Алексей, но тут же потух. – Для этого нам пришлось бы находиться вне времени, быть независимым от него, а это невозможно.
Алексей был уже не рад придуманной им аналогии, но Евгению впервые стал интересен этот философский спор, и с его лица не сходила ехидная ухмылка.
– Но согласись, как красиво описывает всю ситуацию моя идея? Кто-то решил переделать мир и с помощью хирургического вмешательства в прошлое смог изменить настоящее. Прямо сюжет для фильма.
– Может быть. – Алексей немного успокоился и тоже улыбнулся, неловко поправляя очки, сползшие на нос. – Только мы не ищем красивых объяснений, мы хотим докопаться до истины. Она первее всего, верно? Прошлое, будущее – всё это…
Максимов замолк на полуслове, нахмурился и
