Гибель Лондона. Сборник фантастических рассказов - Эдвард Беллами
Эффект был мгновенным. С воплем они оба вскочили на ноги. В следующее мгновение один, корчась, упал на пол, в то время как другой бросился к вращающейся двери с искаженным лицом и пеной, летящей изо рта. Когда он приблизился ко мне, он внезапно вскинул руки и упал через мой стол, ударившись при падении о шкатулку с такой силой, что она отлетела под вращающуюся дверь в бар.
В следующее мгновение воцарилось столпотворение!
Когда коробка покатилась дальше, по комнате разнесся хор ужасающих криков.
Падая, она смыла обитателей этого места своим ужасным воздействием!
Действительно, только по счастливой случайности я не попал в его радиус действия, когда шкатулка покатилась.
В одно мгновение комната превратилась в одну борющуюся массу обезумевшего человечества. Одни катались по полу в страшных конвульсиях, другие в исступлении сцеплялись и рвали друг другу глотки, как дикие звери!
На мгновение я застыл, парализованный ужасом. Тогда я понял, что своей попыткой пошутить я навлек по меньшей мере на дюжину добропорядочных граждан белую горячку в ее самой ужасной форме! Это привело меня в чувство. Шкатулка должна быть возвращена во что бы то ни стало и ее ужасные последствия нейтрализованы! Я вскочил на ноги и выскочил через вращающуюся дверь.
Коробки нигде не было видно!
Официант, белый от страха, цеплялся за дверной косяк уличного входа, крича, чтобы вызвали полицию.
– Шкатулка! Где шкатулка? – заорал я.
– Она… у него это есть, сэр! – сказал, что он, заикаясь от испуга.
– Понял! У кого "это"?
Ну, как раз в тот момент, когда он подкатился к стойке, вошел чудак, который принес ее сюда. Схватив его, он нажал на одну из кнопок, а затем:
– Великие небеса! – закричал он. – этот дурак сломал нейтрализатор. Я могу отключить ток, но не эффекты!
И с этими словами он засунул его под пальто и выбежал вон.
Мое положение было отчаянным!
Незнакомец, несомненно, попытался бы бегством избежать всякой ответственности за ужасные последствия моей глупости.
Его нужно найти любой ценой!
Потрясенный ужасным положением, в которое я себя поставил, я бросился на улицу в погоню. Но мои усилия были напрасны. И с тех пор, хотя я исчерпал все средства в своих отчаянных поисках, не было найдено ни малейшего следа таинственного изобретателя – "человека с коробкой".
1896 год
ГРАЖДАНИН 504
Чарльз Палмер
Именно здесь в былые годы стоял великий город Нью-Йорк с его гигантскими зданиями из мрамора и стали, вздымающимися в небеса, его улицы были забиты ярусами пешеходных дорожек и электрическими железными дорогами, возвышающимися одна над другой, с лязгающими паровыми тележками и экипажами, грохочущими по железным тротуарам; его фундаменты, пронизанные до ужасающих глубин шахтами лифтов, железнодорожными туннелями и пневматическими трубами, ныряющими друг под друга и друг над другом, пересекающимися и расходящимися.
– Как хорошо быть здесь, Эрик, среди полей вокруг себя, лесов и воды, где ты можешь видеть их каждый день. Кажется, что это очень близко к природе, не так ли? Для меня это жизнь!
Алора села на скале и вдохнула свежий морской бриз, ее взгляд скользнул по зеленым просторам и реке до холмов за ними.
– О, я не думаю, что мы можем быть очень благодарны за то, что живем сейчас. Мы и наполовину не понимаем, что мы американцы двадцать третьего века.
Эрик растянулся во всю длину на траве у ее ног и огляделся, не проявляя никакого энтузиазма по поводу своей участи.
– Иногда я думаю, что нам не намного лучше, – медленно сказал он.
– Не лучше! Жаль, что вы не прочитали то, что я читала о Нью-Йорке. У меня просто защемило сердце при мысли об этих бедных негодяях и о том, что они упустили. И я полагаю, они тоже думали, что живут хорошо! Только подумайте о миллионах, которые были заперты в огромном городе, живя при электрическом освещении, едва видя проблеск солнца от начала года и до конца. Неудивительно, что уровень смертности вырос до десяти процентов населения, а среднее число самоубийств в день составляло двести. И подумайте об этом непрерывном реве! Мне казалось, что я слышу это во время чтения – день и ночь этот ужасный рев, который наполнял сотню огромных приютов для умалишенных с полумиллионом пациентов. Затем, когда все было так плохо, что хуже уже быть не могло, пришел Шовель со своими теориями. "Расселитесь!" – сказал он. Как они смеялись над ним, и теперь Нью-Йорк – это лишь название, и мы здесь с нашим поселком №1. Это была такая великолепная идея – построить № 1 прямо на месте величайшего из всех старых городов и поставить здесь памятник Шовелю, "человеку с паутиной в его мозгу". Интересно, ожидали ли эти люди вечно добавлять новые истории к своим Вавилонским башням и придумывать новые методы стрельбы по людям вверх и вниз или вдоль улиц! Все это было большой беговой дорожкой. Их изобретения сделали жизнь невыносимой. И тогда им пришлось изобретать способы преодоления препятствий, созданных их изобретениями, а новые усовершенствования делали необходимыми другие изобретения, и чем больше они изобретали, тем более несчастными они становились. Возможно, они с нетерпением ждали нашего времени и видели нас еще более порабощенными, чем они сами, изобретениями, еще более удивительными. Они думали, что прогресс человечества – это прямая линия. Мы склонны думать, что он может быть кругом. Конечно, мы кажемся намного ближе к их предкам, чем были они с нашим устремлением к простоте. Против чего ты возражаешь, Эрик?
– Много чего. Например, мне совершенно не нравится наша система брака. Все это очень прекрасно, когда вы думаете о ней абстрактно, но когда вы применяете ее на себе, вполне вероятно, что вы можете обнаружить в ней некоторые недостатки. Не понимаю, почему при этой системе нет шансов на огромное количество несчастных. Могу вам сказать, что я почувствовал облегчение, когда Бюро завершило свое заседание в прошлом году. Мой последний день рождения сделал меня годным и наступил во время заседания Брачного бюро. Я боялся приходить домой ночью, опасаясь, что найду на столе свое уведомление, и я могу сказать вам, что у меня случилась целая серия кошмаров про это. Вы хотите смеяться, но это не такой уж смешной вопрос, когда вы подходите к нему вплотную. Подождите, пока не придет ваша очередь.
– Я не
