Кальде Длинного Солнца - Джин Родман Вулф
Нанося бамбуковой рапирой ложные удары и делая выпады, Шелк сражался за свою жизнь. Рукоятка оказалась достаточно длинной, и он держал рапиру обеими руками. Удар справа и слева, и опять справа, надо пробить защиту старика. Все равно он был сильнее любого старика, каким бы сильным и подвижным тот ни был, и он все время наступал, заставляя Меченоса отступать, снова и снова, рубя и коля с бешеной скоростью.
— Парень, где ты научился двуручной хватке? Разве ты не левша?
Из-за пояса выпал игломет Мускуса и упал на мат. Шелк отбросил его ногой в сторону и схватил со стены вторую рапиру. Парировав одной, потом другой, он бросился в атаку — удар свободной рапирой вправо, потом влево, и опять вправо. Удар сверху вниз и, внезапно, правая рапира врезалась в ногу Меченоса. Тут же тупой конец рапиры Меченоса стукнул по больной щиколотке, вызвав мучительную боль.
— Сколько ты возьмешь с меня, парень? За урок?
Шелк пожал плечами, пытаясь скрыть страшную боль, вызванную очень легким ударом.
— Это я должен заплатить вам, сэр. И вы победили.
— Шелк взять верх, — заявил Орев с рукоятки ятагана.
«Шелк умер», — подумал Шелк. Быть по сему.
— Я чему-то научился, парень! Ты знаешь, сколько лет прошло с того времени, когда кто-нибудь мог чему-нибудь научить меня? Я заплачу́! Еда? Ты голоден?
— Да, как мне кажется. — Шелк оперся на свою рапиру; как лица из детства всплывали в его сознании, так и сейчас он вспомнил, что у него когда-то была трость с головой львицы, вырезанной на ее рукоятке — и он опирался на нее в последний раз, когда был здесь, хотя и не смог припомнить, где он ее взял или что с ней произошло.
— Хлеб и сыр? Вино?
— Чудесно. — Подняв рюкзак, он последовал за стариком вниз по лестнице.
Кухня оказалась довольно чистой, несмотря на царивший беспорядок — стаканы, тарелки, чашки, горшки и ложки валялись везде и всюду; на стуле, который пододвинул к нему Меченос, лежала железная форма для выпечки хлеба, делая вид, что надеется присоединиться к разговору, — однако была изгнана в ящик с дровами. Меченос поставил на стол разнокалиберные стаканы — с таким грохотом, что на мгновение Шелк решил, что они разбились.
— Что хочешь? Красное вино из вен героев! Налить?
Оно уже лилось в стакан Шелка.
— Получил от ученика! Факт! Он заплатил вином! Когда-нибудь слышал о таком? Клялся, что хорошее! Не настолько! Что думаешь?
Шелк отпил, а потом наполовину осушил стакан, чувствуя, будто пьет из бутыли, свисавшей со столбика кровати — пьет новую жизнь.
— Птица пить?
Он кивнул, и когда не смог найти салфетки, вытер рот носовым платком.
— Мы вас не затрудним чашкой с водой для Орева, мастер Меченос?
Насос у раковины захрипел, приходя в движение.
— Ты был наружи? Город стоит на ушах! Увертываются! Бросают камни! Я был мальцом, когда в последний раз бросали камни! У меня была праща! У тебя тоже? Лучшее оружие! — Пока из старика лились слова, из крана лилась кристально чистая вода, которая наполнила побитую кружку. — Этот новый парень, Шелк. Пойдем, покажем им! Мы увидим… Сражаться, сражаться! Бросать камни, увертываться и орать! Пять моей рапирой! Я говорил тебе? Знаешь, как делать пращу?
Шелк опять кивнул, будучи уверен, что его обманывают, но не обижаясь.
— Я тоже! Раньше был хорош с пращей! — Кружка подоспела вместе с треснувшим зеленым блюдцем, на котором находился бесформенный ком сыра бри, лишь слегка меньше головы Шелка. — Смотри! — Через комнату пролетел большой разделочный нож и по рукоятку вонзился в сыр.
— Ты спросил, был ли я сегодня вечером снаружи?
— Думаешь, что сейчас действительно сражаются? — Внезапно Меченос обнаружил, что сражался на стороне Бизона. — Нет! Совсем нет! Снайперы стреляют по теням, чтобы не заснуть. — Он замолчал, внезапно его лицо стало задумчивым. — Ты видишь в темноте клинок другого человека, верно? Интересно. Интересно! Должен попробовать! Совершенно новая область! Что думаешь?
Вид и богатый, вонючий запах сыра пробудил аппетит Шелка.
— Я думаю, что съем кусок, — ответил он со внезапной решимостью. Скорее всего, он скоро умрет — очень хорошо, но ни один бог не осудил его на смерть от голода. — Орев, я знаю, что ты тоже любишь сыр. Это чуть ли не первое, что ты сказал мне, помнишь?
— Хочешь тарелку? — Она появилась на зазубренной старой доске вместе со столовым ножом, едва ли не большим тесака Гагарки, и четвертью того, что могло быть гигантской буханкой. — Все, что у меня есть! Ты ешь в харчевнях, по большей части? Я ем! Сейчас плохо! Все закрыто!
Шелк сглотнул.
— Восхитительный сыр и великолепное вино. Я благодарю вас за них, мастер Меченос, вас и Пирующую Фэа. — Последние слова вырвались из его губ по привычке, раньше, чем он сообразил, что не имел этого в виду.
— За твой урок! — Старик упал на стул. — Парень, ты умеешь бросать? Ножи и все такое? Как я?
— Сомневаюсь. Никогда не пробовал.
— Хочешь, я научу тебя? Ты авгур?
Шелк опять кивнул, отрезая кусок хлеба.
— Все этот Шелк! Ты знаешь Бизона? Он рассказал мне! Рассказал нам всем!
Меченос поднял стакан, обнаружил, что забыл наполнить его, и исправил ошибку.
— Смешно, а? Авгур! Слышал о нем? Он тоже авгур!
— Так говорят, — ухитрился промямлить Шелк, несмотря на набитый хлебом рот.
— Он здесь! Он там! Все его знают! Никто не знает, где он. Собирается покончить с гвардией! Половина уже на его стороне! Слышал когда-нибудь такую чушь? Никаких налогов, но он выроет каналы! — Мастер Меченос испустил неприличный звук. — Пас и остальные! Смогли бы боги сделать все, что хотят эти люди, к завтрашнему вечеру? Ты знаешь, что не смогли бы!
Орев опять прыгнул на плечо Шелка.
— Пить хорош!
Шелк прожевал и проглотил.
— Ты тоже должен съесть немного этого сыра, Орев. Он чудесен.
— Птица полный.
— Я тоже, Орев, — фыркнул Меченос. — Так его зовут? Поел, когда вернулся домой. Когда-нибудь видел поросенка? Вот такого! Все мясо, полбуханки хлеба и два яблока! Почему ты оказался снаружи?
Шелк промокнул губы.
— Именно об
