Кир Булычев - Вид на битву с высоты
– Пошли дальше?
– Здесь же не было врагов, – удивился Ким.
– Значит, здесь были свои, – ответил я.
– Конечно. – Он с облегчением отошел от окна и поспешил вдоль по улице.
Ни следа живого человека.
– Ты помнишь, где живешь? – спросил я Кима.
– Конечно, – ответил тот уверенно, – ясное дело...
Он замедлил шаги, и я догнал его.
– А как твоя улица называется?
– Неважно, – отмахнулся он. – Что я, свою улицу не найду?
– И далеко идти?
– Ну обычно я на автобусе. Но сейчас, сам понимаешь...
– Понимаю, – сказал я, – война, горючее нужно для фронта, для победы, мы идем в атаку пешком. Кстати, а ты вообще-то здесь автобус видел?
– Но по крайней мере ты не будешь спорить, что там один проехал на велосипеде.
Мы продолжали идти по улице. Это была странная улица, по ней давно никто не ездил, у нее вообще не было проезжей части. Вот если бы я был ребенком и мне бы дали игрушечные домики, я бы сделал из них город, но город был бы ненастоящим, потому что по его улицам не ездили бы автомобили, тротуары положить я бы, конечно, забыл, не высадил бы траву и кустики в скверах, а вместо населения города отправил бы туда двух говорящих и ходячих солдатиков, то есть нас с Кимом.
Не надо было скрывать мысли от моего спутника. Чем глубже он усомнится в окружающей действительности, тем ценнее он мне как союзник. Он не склонен к доносительству, а в моем положении это просто замечательное свойство для спутника и, может быть, друга.
С этим городом обязательно случится какая-то каверза, понимал я. Город – почти реальное выражение абстрактной родины наемников – должен быть реальным. Иначе я окажусь в дураках. И странно, что я сам об этом не догадался раньше. Весь город провонял обманом – но, к сожалению, я еще не знал, в чем этот обман заключается. И потому надо было быть предельно осторожным.
В дома, которые стояли по обеим сторонам нехоженой улицы, мы больше не заглядывали. Я в этом городе не жил и не надеялся кого-нибудь встретить, а Ким утверждал, что помнит свою улицу и родной дом, и обещал меня к ним вывести.
– Куда же люди подевались? – спросил вдруг Ким. Тихо, совсем тихо.
За домами центр города был не виден, и потому, когда небоскребы открылись перед нами, – это случилось внезапно.
– Я думал, что до центра дальше, – сказал я.
– Мне бы на автобус, на «четвертый», – тупо произнес Ким.
– Давай ждать, – предложил я. – Где остановка?
– Да, где остановка? – спросил он у меня.
– Тебе лучше знать, я тут не жил.
– Конечно, конечно. – Он вел себя, как собака, потерявшая след. Он быстро пошел по улице за двухэтажным домом с выбитыми стеклами, заглянул за угол, отпрянул, будто увидел что-то неприятное, вернулся ко мне и прошептал: – Мне кажется, там кто-то есть.
– Давай зайдем в подъезд, – предложил я.
В подъезде было очень тихо, пахло пылью и мумифицированной дрянью.
В полутьме была видна лестница, она поднималась наверх на один пролет и на этом заканчивалась. Словно сначала думали кого-то поселить на втором этаже, а потом передумали.
Мы смотрели наружу сквозь приоткрытую дверь.
Из-за угла медленно выехали на велосипедах двое патрульных в кольчугах, масках и армейских шлемах. Они остановились, не слезая с седел, уперев в землю левые ноги в одинаковых красных сапогах со шпорами. На что шпоры велосипедисту? Чтобы не произошло крушения, подумал я.
Велосипедисты переговаривались. Велосипеды у них были странные, возможно, старинные, переднее колесо чуть больше заднего.
Затем один из них наклонился и принялся разглядывать землю. И я понял, что даже на сухой и плотной земле наши следы могли отпечататься.
– А давай-ка, – прошептал я Киму, – на всякий случай смотаемся отсюда.
– Почему?
– Они профессионалы. Они привыкли вылавливать таких, как мы.
– А что мы такого сделали?
– Дезертировали.
– Ты с ума сошел!
– Доказывать будешь перед виселицей. Здесь строго.
Я больше не стал его дожидаться – один из велосипедистов шарил глазами по нашему дому, а второй, склонив голову, как охотничья собака, уже повернул в сторону двери.
Я взбежал по лестнице – слава богу, она не обвалилась под моей тяжестью. На втором этаже лестница кончилась, и я прыгнул вниз, на землю. Дом оказался декорацией.
Я поднял голову. Надо мной было небо. По бокам – боковые стены дома с проемами без стекол. Я побежал вперед к забору, отделявшему нас от следующей улицы.
Сзади топал Ким. Он сообразил, что дело плохо.
А еще дальше слышны были голоса – велосипедисты догадались, где прячутся дезертиры.
Мне хотелось взлететь и убраться от них этим способом, хотя было опасение, что в этом мире мое умение летать может не сработать.
К тому же я бы сразу потерял Кима. Даже если все обойдется, мы с ним убежим от велосипедистов и отыщем его родных, он навсегда потеряет ко мне доверие. Полагаю, что летающих сержантов ему видеть не приходилось.
Так что мы неслись среди заборов, закоулков, развалившихся и целых домов, стараясь не нарушить безлюдье и мертвую тишину своим дыханием и топотом сапог. И, наверное, смогли убежать именно потому, что наши преследователи не таились, шумели больше нас и за собственными криками потеряли звуки нашего бегства.
Дом, за углом которого мы затаились, был побольше других – он поднимался на четыре этажа. Я заглянул в окно первого этажа. Внутри дом был пуст, как открытый ящик без крышки.
Мы стояли довольно долго, прижимаясь к стене и слушая.
Голоса велосипедистов еще раз возникли недалеко, но не приблизились. Затем все затихло.
– Ни одного человека. Только охрана. Кого мы защищаем? Где родные пенаты, где твой очаг?
Кима мучила одышка, лицо стало совсем багровым – профессиональные алкоголики быстро теряют дыхание.
– Надо идти, – сказал я. – По крайней мере дойдем до центра. Может, там и трамвай попадется.
– Кончай дурачиться. – Ким был расстроен и подавлен. Мне было куда легче, чем ему. Я ведь не верил в этот город с того момента, как мы вошли в его тупую тишину.
– Ты все еще помнишь, куда нам идти? – спросил я.
– Пойдем покажу, – упрямо произнес он.
Как только мы вышли на небольшую площадь, мы сразу увидели небоскребы – самый центр нашей столицы.
Небоскребы поднимались в самое небо, и казалось, что они слегка загибаются, нависая над нашими головами.
Между ними виднелись дома пониже, но основательные, солидные, видно, построенные в начале века под гостиницы и банки.
Но даже за несколько десятков метров было совершенно очевидно, что небоскребы, банки и отели нарисованы на заднике декорации под названием «Наша славная столица». Нам с Кимом больше было некуда идти.
Ему было труднее пережить этот обман.
Он пошел к стене центрального из трех небоскребов, и с каждым шагом он продвигался все медленнее. В результате я, шагая неспешно, обогнал Кима и первым дошел до стены.
Небоскребы были написаны на ней грубо, однако все двери, окна и этажи были размечены точно, так что уже за сотню метров, особенно в сером сумеречном освещении этого дня, декорации казались настоящими домами.
Я ударил кулаком по стене. Стена спружинила.
Я попытался поцарапать ее – материал был упругим, непроницаемым, хотя краска поддавалась нажиму и клочок белой штукатурки я отколупнул.
Ким подошел и тоже ударил кулаком по стене. Будто подражал мне.
Я попытался процарапать в краске отверстие, как в замерзшем ледяными снежными узорами окне автобуса, чтобы заглянуть за край Земли. Я вспомнил картинку из учебника астрономии – «Средневековое представление об устройстве Вселенной». Там монах просунул голову сквозь небо на краю Земли и любуется звездами, кометами и прочими чудесами мироздания.
– Что же получается? – спросил Ким.
– Ничего. Нас обманули, – сказал я. – Нам повесили лапшу на уши.
– Я же здесь жил!
– Тебе внушили, что ты здесь жил.
– Зачем?
– А вот это нам с тобой предстоит выяснить. И только поняв, после этого мы с тобой сможем вернуться домой.
– В какой дом?
– В тот самый, который ты оставил в Меховске.
– В Меховске?
Блокада в его памяти существовала. Но на пути к ее разрушению был сделан первый шаг.
Я посмотрел по сторонам. Стену, которая чуть закруглялась в обе стороны, отделяла от домов-игрушек широкая полоса ничейной земли, как бывало на хорошо оборудованной советской границе. Я поглядел себе под ноги. Здесь, где никогда не идут дожди, следы сохраняются надолго. И наши следы были видны. Значит, рано или поздно велосипедисты появятся вновь.
Тем более что я увидел множество тонких рубчатых линий, тянущихся вдоль стены, – следы велосипедов, которые время от времени проезжают по границе Вселенной.
– Ким, – сказал я. – Давай отложим поиски твоего родного очага на следующий раз. Не стоит нам встречаться с велосипедистами.
– Но мы же не дезертиры!
