Артур Кларк - Рама Явленный

Октопаук вошел в столовую, и цветовые полосы побежали вокруг его головы.

– Он говорит, что пришел помочь Ричарду с его автоматическим переводчиком, – сказала Элли. – Особенно с блоками, реагирующими на сигналы за пределами видимой области спектра.

2

Николь спала... и снова плясала в африканских ритмах вокруг костра в Республике Берег Слоновой Кости. Вел танец Омэ, в том самом зеленом одеянии, что было на нем в Риме, когда он явился к ней в гостиницу за несколько дней до запуска «Ньютона». Все ее друзья из Изумрудного города и четверо ближайших знакомых среди октопауков также плясали. Кеплер и Галилей дрались, Элли и Никки держались за руки. Октопаук Геркулес был облачен в ярко-пурпурный африканский костюм. Беременная Эпонина тяжело переступала. Николь услышала свое имя, донесшееся откуда-то извне. Неужели это Кэти? Сердце ее заторопилось, Николь попыталась прислушаться.

– Николь, – проговорила Эпонина, опускаясь возле ее постели, – у меня схватки.

Николь села и постаралась выбросить сон из головы.

– Частые? – спросила она автоматически.

– Нерегулярные, – ответила Эпонина. – То два раза за пять минут, а потом полчаса ничего.

«Наверное, баркстон-хиксовы, – подумала Николь. – Ей еще пять недель до срока».

– Ложись на кушетку, – сказала Николь, одеваясь. – Так, когда начались схватки?

Макс ожидал в гостиной, пока Николь заканчивала умываться.

– У нее роды? – спросил он.

– Скорее всего нет. – Она принялась ощупывать живот Эпонины, пытаясь определить положение ребенка. Тем временем Макс озабоченно расхаживал по комнате.

– Убить готов за сигарету, – проговорил он.

Когда у Эпонины началась очередная схватка, Николь заметила легкое давление на еще нерастянутую шейку матки. Она обеспокоилась, поскольку не понимала, где находится ребенок.

– Извини, Эп, – произнесла Николь после следующего пароксизма. _Полагаю_, что это ложные схватки... нечто вроде тренировки, которую устраивает себе твое тело. Впрочем, я могу и ошибаться... Мне никогда не приходилось иметь дело с беременностью на этой стадии, а приборов, которые могли бы помочь...

– Но ведь женщины _иногда_ рожают и до своего срока? – перебила ее Эпонина.

– Да. Но это случается нечасто. Лишь один процент первородящих матерей разрешается от бремени ранее чем за четыре недели до срока, и почти всегда вследствие каких-нибудь осложнений или из-за наследственности... Кстати, у вас в семье никто не рождался недоношенным... может быть, ты сама или кто-либо из братьев и сестер?

Эпонина покачала головой.

– Я ничего не знаю о своей семье.

«Черт побери, – подумала Николь. – Можно почти не сомневаться, что это схватки Бракстона-Хикса... но следовало бы убедиться наверняка...»

Николь велела Эпонине одеться и идти к себе.

– Продолжай следить за своими схватками, отмечай их. Особенно важно знать интервал между схватками. Когда они начнут происходить регулярно через каждые четыре минуты или меньше, без длительных промежутков, – сразу ко мне.

– У нее что-то не так? – шепнул Макс Николь, пока Эпонина одевалась.

– Сомневаюсь, но подобную возможность никогда нельзя исключать.

– А что, если попросить помощи у наших, приятелей, биологических чародеев? – спросил Макс. – Пожалуйста, прости, если этим я обижаю тебя, но я просто...

– Я и сама уже подумала об этом. Макс. Утром я переговорю с Синим Доктором.

Макс занервничал задолго до того, как Синий Доктор открывал то, что Макс обозвал коробком с жуками.

– Э, нет, док, – проговорил Макс, мягко останавливая щупальца, держащие коробочку. – Сперва объясните-ка мне, что будет, а потом выпускайте своих букашек!

Эпонина лежала на софе в гостиной Паккеттов. Она была раздета, но тело ее укрывала простыня. Пока три октопаука разворачивали переносную лабораторию, Николь держала Эпонину за руку. Потом Николь подошла к Максу, чтобы перевести слова Синего Доктора.

– Он утверждает, что не знаток в этой области, но один из этих двоих октопауков объяснит подробности.

После короткого разговора между тремя октопауками Синий Доктор отошел в сторону, и перед Николь и Максом появился другой инопланетянин. Синий Доктор сказал Николь, что этот октопаук, которого он называл «видеоинженером», лишь недавно начал изучать упрощенную версию языка октопауков, используемую для общения с людьми.

– Быть может, ты не все поймешь, – заметил Синий Доктор.

– Крошечные создания в коробочке, – проговорила Николь, вглядываясь в разноцветные полосы, побежавшие вокруг головы инженера, – называются... «видеоквадроидами»... надеюсь, что это приемлемый перевод... Эти живые миниатюрные камеры заползут в тело Эпонины и сделают снимки ребенка. Каждый квадроид способен зафиксировать... несколько миллионов элементов, из которых можно составить примерно 512 изображений на ниллет – единицу времени октопауков. Если необходимо, они могут получить даже движущуюся картинку.

Она помедлила и обернулась к Максу.

– Я упрощаю, но тем не менее это так. Сделать это очень сложно, но математики октопауков способны и не на такое. Под конец инженер объяснил мне, каким образом запросить разные виды картинок. Наверное, Ричарду очень понравилось бы.

– Напомни мне, сколько у них составляет ниллет, – попросил Макс.

– Около двадцати восьми секунд, – ответила Николь. – Восемь ниллетов составляет фенг, восемь фенгов равны вудену, восемь вуденов – терту, а в их сутки укладывается восемь тертов. Ричард говорит, что они равны 32 часам, 14 минутам и 6 с небольшим секундам.

– Приятно слышать, что хоть кто-то разбирается во всей этой чуши, негромко проговорил Макс.

Николь обратилась лицом к видеоинженеру и продолжила разговор.

– Каждый видеоквадроид, – медленно переводила она, – направляется к участку съемки, фиксирует изображение, а потом возвращается в видеопроцессор – тот серый ящик на стене, – где сбрасывает изображения, получает вознаграждение и возвращается в очередь.

– Что? Какое еще вознаграждение?

– Минутку, Макс. – Она никак не могла понять предложение, которое ей уже повторили два раза. Помолчав несколько минут, Николь покачала головой и повернулась к Синему Доктору. – Прошу прощения, но я опять не поняла последнюю фразу.

Оба октопаука торопливо обменялись репликами на своем природном диалекте, потом видеоинженер вновь обратился к Николь.

– Так, – сказала она, – кажется, наконец, поняла... Макс, серый ящик это нечто вроде программируемого устройства для обработки данных. Он хранит в живых клетках полученную от квадроидов информацию и подготавливает ее к демонстрации, чтобы мы могли увидеть изображение, каким его заказывали...