Роберт Ши - Монах - последний зиндзя

Подняв фонарь, чтобы осветить путь, солдаты неохотно попрощались с этой удивительно весёлой группой монахов. Когда они ушли, Дзебу снова бросился на землю перед Юкио, ударив лбом перед босыми ногами вождя.

- Мой господин Юкио! Можешь ли ты и впрямь простить меня?

Юкио печально улыбнулся.

- Я могу простить, что ты бил меня, - сказал он спокойно. - Это ничто. В чём я не уверен, так это в том, что смогу простить твое вечное желание спасать мою жизнь. Когда я упал, встретился глазами с командиром этого укрепления и понял, что он узнал меня, я почувствовал огромное облегчение. Зачем ты спас меня? Ты не можешь представить, Дзебу-сан, как мало мне хочется цепляться за эту жизнь! - Он повернулся и пошёл в темноту.

Держа в руке Камень Жизни и Смерти так, что свет гаснущего костра отражался красным в глубинах кристалла, Дзебу сел там же, где стоял, и заплакал.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Как и все здания в Стране Восходящего Солнца, дворец сегуна зимой был холодным и продувался сквозняками. Танико, Хидейори, Бокуден и Риуичи, уединённо обедая в опочивальнях Хидейори, надевали много слоев одежды и держали свои ноги у разведенного на углях огня, горевшего в котацу, квадратной яме в полу, покрываемой низким столом.

- Танико-сан, - сказал Хидейори, - ты провела много лет среди монгольских варваров. Я только что получил известие, что послы от императора Монголии высадились в Накате, при Кюсю.

Сердце Танико остановилось на мгновенье, а затем начало испуганно трепетать. Она закрыла глаза, касаясь кончиками пальцев лба, и увидела перед собой лицо Кублай-хана: огромный, раздающий приказы, круглый и медный, как летнее солнце, он предстал перед ней так живо, как будто она покинула его дворец только вчера. Когда она открыла глаза, то увидела, что Хидейори устремил на нее проницательный взгляд, удивительно похожий на взгляд Кублай-хана.

- Я никогда не видел тебя в таком страхе, Танико-сан, - сказал он спокойно, с любопытством.

- Мой страх происходит из-за ужасных страданий, которые они могут принести нашему народу, мой господин. Какое известие принесли монголы?

- От них письмо, в котором они настаивают, чтобы их доставили к его императорскому величеству. Я приказал уполномоченному по безопасности на западе задержать их в Дацайфу при Кюсю, пока мы не решим, что с ними делать.

- Если их послам причинят вред, у меня нет сомнения, что они пойдут на нас войной. Для монголов посол является священной персоной.

- Эти острова священны. Если они вторгнутся сюда, то сами боги будут сражаться на нашей стороне!

- Пожалуйста, извините меня, мой господин, - вежливо сказала Танико, но каждая нация верит в то, что пользуется расположением богов. Когда я была при дворе Великого Хана, я познакомилась с принцессой из страны, находящейся далеко на западе, где поклоняются богу, именуемому Аллах. Их духовным вождем был святой человек, который жил в могущественном городе под названием Багдад. Он велел убить монгольских послов, когда они пришли в Багдад, и возгласил, что Аллах объявляет монголам войну. Он призвал всех правоверных прийти на помощь Багдаду. Никто не пришел! Ни бог, ни человек не мог помешать монголам разрушить за несколько дней стены Багдада. За то, что были убиты их послы, они выгнали людей Багдада: мужчин, женщин, детей и всех их предали смерти. Даже младенцев. Погибло девяносто тысяч человек!

- А что стало со святым человеком? - спросил Риуичи, Дядя Танико сильно растолстел за последние годы. Он перестал пудрить лицо белой пудрой, но всё ещё одевался в стелющиеся одежды.

- Они укрыли его коврами, дядя, потом проскакали по коврам на лошадях, затоптав его до смерти. Они поступили так для того, чтобы не пролить его крови. Законы монголов запрещают проливать кровь человека высокого посвящения.

Хидейори издал резкий смех.

- Очень законопослушный народ! И милосердный!

- Мой господин, я не предлагаю вам уступать монголам. Может случиться так, что нам придется сражаться с ними. Но мы должны быть осведомлены о том, что может произойти с нами, если мы проиграем войну. Представьте наш красивый город Хэйан Кё обезлюдевшим, а нашего Сына Небес затоптанным под коврами.

Хидейори смотрел на нее, искренне потрясённый.

- Танико, никогда не говори подобные вещи в моём присутствии! Это богохульство - предполагать, будто чужеземные варвары могут поднять руку на нашего священного императора.

Танико не дала ответа. Оценил Хидейори её мудрость или только так говорит, но не тогда, когда её замечания граничат со скептицизмом?

- Может быть, монгольская армия, которая сейчас на нашей земле, не нападет на нас? - спросил Бокуден, поглаживая свои редкие серые усы кончиком указательного пальца.

- Здесь оставлено только три тысячи из них, - сказал Хидейори, его мрачные черты расслабились в короткой улыбке. - Они многих потеряли в Войне Драконов, я следил за этим. Монголы на другом конце империи. Я послал монгольскую армию захватить моего брата в землю Осю.

- Вы обнаружили командира, мой господин? - спросил Риуичи. - Поскольку мощь Кублай-хана не напугала меня так, как Танико, теперь я должен опасаться за жизни Дзебу и Юкио.

- Я уверен, что вы осознали, что этот титул уже давно отменен, Риуичи, - раздражённо сказал Хидейори. - Да, мой мятежный брат сумел скрыться в Осю, где он ищет убежища у Северных Фудзивара. Ему удалось проскользнуть через пограничное укрепление у Атаки, переодевшись странствующим монахом. Я приказал командиру заставы сделать себе харакири, чтобы искупить свою оплошность. Юкио путешествует с этим большим монахом зиндзя, который ходит с ним везде, и ещё с несколькими бандитами. Зиндзя помогали нам на ранних стадиях Войны Драконов, но я приказал им отказать в поддержке Юкио, а они не сделали этого. Я намерен выступить против Ордена зиндзя, как только Юкио будет схвачен.

Танико помнила этот полдень в Осю, давно, на вершине холма, обращенного к монастырю Дайдодзи, когда несколько слов Дзебу положили конец их счастью неожиданно, как землетрясение. Теперь, видя в своём воображении сияние позолоченной крыши и монастырские столбы, она чувствовала слёзы, подступающие к глазам. "Наконец-то мы знаем, где находится Дзебу, знаем, что сейчас он жив. Я должна сразу же послать за Моко и рассказать ему об этом", - думала она.

- Что сделают монголы, когда поймают вашего брата, мой господин? спросила она.

- Конечно же, это зависит от Юкио, Танико-сан, - сказал Хидейори. Чего я желаю помимо всего, так это положить конец ссоре между нами, которая началась, когда он позволил императорскому двору вскружить ему голову. У монголов приказы арестовать его и доставить сюда. Если он придет мирно, мы обсудим наши разногласия. Если мы сумеем прийти к общему мнению, я прощу его. Вместе с монголами я послал в Осю князя Хоригаву. Он действует как мой собственный гонец к господину Хидехире, побуждая того, в знак дружбы с нашей семьёй, помочь установить мир между Юкио и мной. Как только все закончится, Хоригава последует в Кюсю для встречи с монгольскими послами.