Василий Кононюк - Сделка 1. Неоконченная пьеса для квантово-механического пианино

— Не играется ничего обратно, Николай. Слово не воробей. Но ты не переживай. Я таджиков найду. Как только дом построится, так уговору конец. Пейте, сколько влезет. А пока потерпеть придется.

Через день, перепробовав разные способы выпить, неизменно приводящие к полному фиаско, они пришли к нему снова.

— Нашел кого?

— Я вам, что, электровеник? Не переживай, за месяц — другой найду замену. Тогда дальше строить будем.

— Не ищи никого. Мы сами… быстрее будет.

В селе появились еще четыре персоны, в чьих аурах часто отсвечивала явная агрессия направленная на него. Но поскольку, Саша уже умел защищаться от злых мыслей, то это его не напрягало. Но пересекаться с их носителями на узкой дорожке избегал.

Через две недели, в конце июня, ему приснился странный, очень яркий, цветной сон. Он бежит по пустому длинному коридору на техническом этаже какого-то большого отеля, а его легко настигает длинноногая преследовательница в черном кожаном плаще, развевающемся, как крылья демона у нее за спиной.

Догнав, она прижала его своей грудью к стене и ткнула ему в шею пистолет. Саша с изумлением отметил, что она удивительно похожа на его Надю.

— Поцелуй, и делай со мной что хочешь, — попросил он, глядя в ее большие глаза и ощущая спинным мозгом ее бурное дыхание.

Яркие губы дрогнули, разомкнулись, потянулись к нему… и он проснулся.

Было еще темно, но он прекрасно все видел. Обняв жену, он попытался перевернуть ее на спину и сравнить, ее ли губы видел он во сне.

— Отстань, Саня, я спать хочу. Иди сам на свою зарядку, — пробурчала она сквозь сон и отодвинулась от него на самый край.

Улыбнувшись, он попытался снова уснуть, но сон не шел. Жена, поворочавшись, придвинулась ближе:

— Сам не спит и меня разбудил. Эгоист. Что стряслось?

— Сон мне странный приснился… — Саша замолчал, вспоминая свое отчаянное бегство в пустом коридоре.

— Чего замолк? Рассказывай свой сон, раз уж спать не даешь. — Выслушав его историю, Надя сразу нашла верную интерпретацию. — Это совесть твоя тебя преследует, за то, что кроме себя, ни про кого не думаешь.

— А губы у нее точно как у тебя… — не возражая против высунутых обвинений, он попытался обнять жену и довести приснившийся поцелуй до конца, но она отбивалась и не хотела целоваться.

— Ты такой твердый стал. Когда темно и тебя не видишь, как с чужим мужиком в койке лежишь. Раньше такой круглый был, теплый, а теперь куда не ткнешь, как доска.

Саша мог бы напомнить Наде, как еще совсем недавно кое-кто сетовал на то, что он отращивает брюхо и не занимается спортом. Но логика это отнюдь не самое нужное в беседах с женщиной и он, добравшись до ее губ, завершил приснившийся поцелуй. Но от продолжения жена категорически отказывалась.

— Отстань, скоро уже на зарядку вставать. Не забудь, у тебя сегодня внеплановый больной, Маша просила отнестись к нему с уважением. Очень просила. Кроме этого, он три миллиона в твои акции вложил.

— Вы мне еще вчера все уши прожужжали. Нет, надо еще среди ночи мне о нем напомнить.

— Это я тебя будила, или это тебе эротические сны спать не дают? Козел старый. Седина в бороду, бес в ребро.

— Кому что, а куре просо. Тревожный это был сон. Ты не ходи никуда одна, внимание обращай на всех кто рядом крутится. Марии Викторовне скажу, чтоб всех внеплановых на следующую неделю перенесла. И не больше двух человек в неделю.

Внеплановые пациенты появились совсем недавно, но тенденция набирала силу. Большинство появлялось по просьбе мэра озвученное устами его драгоценной супруги. Саша относился к этому философски. Всегда есть люди, с которыми ты работаешь и от которых зависишь в той или иной степени. Игнорировать их просьбы, после того, как ты к ним неоднократно обращался за помощью, не самое умное решение. Единственное условие было поставлено с его стороны. Не больше одного пациента в день и болезнь, с которой медицина справиться не может.

Сперва они появлялись нечасто, но когда в последние дни стали появляться регулярно, Саша понял, лишний пациент каждый день, это очень много. Особенно когда пошли алюминиевые шары. Теперь, утром и вечером, он заезжал на кирпичный завод к арендованной печке, в которой его ждали разогретые заготовки.

Начали они с двух пар. Снова пришлось резать пальцы, Хор сказал, без этого ничего не получится. Он был очень занят в последнее время и весьма неохотно отзывался. Как следовало из его объяснений, он, одним потоком сознания, может мультиплицировать конструкт на многие пары только с помощью крови. Саша подумал, что у ящеров не только с юмором проблемы, но и с арифметикой. Назвать две пары громким словом "многие" весьма необычно.

В первый день, Саша не смог вечером заставить себя подойти второй раз к шарам, настолько это было трудно. На следующий день, он заставил Светлану лечить не только своих пациентов, но и помогать ему, чтоб сохранить силы на второй поход к печи. Потом ему пришлось вдвое сократить число принимаемых больных.

Жена заснула, а он лежал и мрачно думал о том, что за каждую пару близнецов заплачено человеческими жизнями, которые он мог спасти.

Утром пришло сообщение от Сережиного отца:

"С интересующим Вас лицом достигнута предварительная договоренность. Вы сможете с ним встретиться, если поможете этому ребенку. Фотографии и история болезни прилагаются. Срочно сообщите о своих планах. Клиент, о котором мы с Вами беседовали приезжает 5–6 июля".

У трехлетней девочки был ДЦП в тяжелой форме. По детскому церебральному параличу специализировалась Светлана. Лечение мало чем отличалось от лечения травм позвоночника, но было значительно более длительным, поскольку восстанавливать приходилось различные участки мозга. Прагматичный Саша, когда вставал выбор вылечить одного ребенка с ДЦП или троих с травмами позвоночника всегда отдавал предпочтение количеству. Женщины смотрят на проблему выбора скорее с точки зрения фатума, чем рациональности. Поэтому, Светлана выбирала пациентов просто. Чье письмо первым на глаза попадется. И один раз, попав на ребенка с ДЦП, она дальше сознательно выбирала себе таких пациентов.

Саша в этом случае ничего не говорил. При их, мягко говоря, невысоком уровне подготовки, личный контакт с пациентом был очень важен для успешного лечения, с минимумом допущенных ошибок, за которые приходилось дорого расплачиваться перед учителем.

С каждым разом, когда из-за допущенной ошибки кто-то начинал умирать, он все неохотней приходил на помощь, оставляя ученика наедине с агонизирующей жертвой ошибки, и каждый раз, вытаскивая пациента с того света, обещал, что больше вмешиваться не будет.