Александр Тюрин - Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки

— Откровенно говоря, у них везде свои люди, это очень перспективная секта. Многие политические лидеры, депутаты, генералы имеют тесные связи с Вестниками. Ты просто упадешь, когда я тебе назову некоторые фамилии.

— Не надо. Я и так рад за радужные перспективы сектантского движения, но…

— Я им рассказала про то, что на тебя уже нисходила Сила Ящера, как ты преобразился, как ты обзавелся чешуйчатыми лапами и раскрыл такую прекрасную такую страшную пасть — мне же все удалось увидеть и даже сфотографировать «Поляроидом».

Я вспомнил, что вспышка действительно была. Отчего на фотокарточке, которой сейчас замахала Вера, хорошо пропечатались три чудовища. Два полукрокодила и еще существо, не уступающее им по жуткости. С хвостом, с какими-то получеловеческими-полурептильными руками и ногами, с широкими и длинными челюстями, с приземистым лбом. Со странной серебристой дымкой вокруг туловища.

— Идите с нами, Чудотворец, вас ждут братья и сестры, — ласково сказал Небесное Копье, но прозвучало это для меня почти как «пройдемте» из уст мента. Похоже, я крупно попался в сачок Вестников. Ведь мне почти нечем возразить на такую массированную атаку после того, как я превращался в стопроцентное чудовище. Я бы скорее предпочел, чтобы вместо этих хитрожопых маньяков меня завербовала правительственная спецслужба — для оказания моим жутким обликом деморализующего воздействия на войска противника.

— Где ждут? — мой голос прозвучал словно издалека.

— У нас ночной молебен на стадионе «Петровский».

У меня немного замерзло внутри. На этом стадионе помещается тридцать пять-сорок тысяч. Если даже народу будет втрое меньше, и то нехило для какой-то бредовой секты.

Я на ватных ногах отправился к вешалке, накинул куртку и двинулся следом за почитателями-конвоирами. Внизу нас ожидал «мерседес» последний марки с тонированными пуленепробиваемыми стеклами. А на стадионе присутствовали все сорок тысяч, народ даже между сидений размещался.

Большая часть прожекторов была погашена, чтобы трибуны пребывали во тьме, зато вся публика оснастилась свечками и фонариками, отчего напоминала какую-то огромную фосфоресцирующую амебу. В то же время, на сцену, сооруженную посреди поля, были направлены мощные лучи.

Так вот, меня, к моему ужасу, повели не на трибуны, а именно на сцену, к микрофонам. Рядом со мной поставили Веру, чуть сзади расположились Золотой Дождь и Небесное Копье, накинувшие серые балахоны, плюс еще несколько человек вполне цивильной наружности.

И они воззвали:

— Мать-Земля, проснись, услышь нас.

А стадион откликнулся.

— Твои, твои навсегда. Соединись с нами.

Потом перечислялись разные высшие силы: и Владыки Мирового Огня, и хранители Вселенских Ветров, и Властелин Вод, и Держатели Устоев, и всякий раз публика откликалась: «Твои навсегда, соединись с нами».

— День, который мы так ждали, настал. С нами Чудотворец и его сестра, Лунная Дева. Они пришли не раньше и не позже, они пришли в час Поворота, — в открытую заявил Небесное Копье и показал на нас пальцем.

Прожектор тут же ослепил меня, прямо в лицо ударил жаркими лучами.

— В этом пришельце из иномира сокрыты Высшие Святые Силы, которые должны подхватить нас и вывести из Смуты и Беспорядка, сделать любого и каждого частичкой бесконечного Жизненного Круговорота. Хвала Чудотворцу, благодаря ему поток времени будет замедлен и замкнут, мы перестанем двигаться к всеобщему разрушению и концу.

— Ну, выпусти наружу божественного Ящера, Властелина Вод, — не слишком любезно прозвенел под ухом Небесное Копье.

— Чудотворец, Покажи нам Святые Высшие Силы, — проревела заведенная толпа. Похоже, она уже испробовала веселящего порошка или надышалась возбудительных токсинов.

Я лихорадочно огляделся — все пути отступления и бегства были плотно перекрыты, и толпой, и вооруженными мужиками в масках.

— Да что вы обалдели? Если у меня один раз что-то получилось, то зачем требовать регулярности? Не в столовую ведь пришли, — шепнул я, стараясь не в микрофон. Однако никто не обратил внимания на мои переживания.

Может, я тут как раз и очумел от психологического прессинга. Мне показалось, что свет прожектора стал ветром, который сдувает, уносит меня. Я замахал руками и наклонился вперед, пытаясь удержаться на ногах.

— Во, выделывает, ну, сейчас что-то будет, — прошипел кто-то рядом.

Послышался и умоляющий шепот сестры.

— Не подведи, Егорушка. Иначе нам с тобой каюк.

Ветер свободно проходили сквозь мой многострадальный организм, обдувал позвоночник, разделялся на струи и вихри. Я чувствовал тяжелый вихрь, похожий на быстро растущий камень, и легкий, напоминающий пузырь, и шипящий, как огонь, и булькающий, как водяная струя. Меня будто раздувало воздухом и словно наливало водой. Я, похоже, оделся в камень, в моих жилах побежал огонь. Рев толпы расцветился протяжными обертонами, чаша стадиона свернулась в гигантский причудливо раскрашенный бутон, зрители стали его тычинками, сцена — пестиком.

— Вы хочете песен, их есть у меня!

Пасть посмотрела в многослойное небо и испустила трубный звук, фонтан голубых нитей взмыл вверх, достиг звезд и их колокола отозвались мне; лапы топнули оземь и почувствовали отклик нерожденных.

Я поднял Лунную Деву и она просочилась словно сумеречный свет между моих чешуйчатых пальцев.

Потом фонтан подхватил, закружил и шлепнул меня, в результате чего я обнаружил себя лежащим на помосте. Публика визжала от восторга, сверху спускались серебряные нити небес, снизу прорастали багровые ростки преисподней. Все было навеки соединено и увязано в единую ткань, в единый круговорот.

— С этого момента мир подчиняется Высшим Силам! — кинул Золотой Дождь зажигательный лозунг. — Дайте мне сюда сомневающегося.

К помосту крепкие руки уже передавали сомневающегося гражданина. Непонятно было, кто и как его вычислил, этого человека с отрешенными пустыми глазами, но с искаженным от страха ртом.

Золотой Дождь и Небесное Копье растянули его на какой-то тумбочке, достали ножи и… брызнули красные фонтанчики. Двое добровольцев кромсали человека неумело, не то что инкские жрецы, но все же с энтузиазмом.

Вот выдернуто сердце через разорванную рубашку и грудную клетку, вот отсечена и подброшена голова, вот мерцающие жизненным теплом ручейки крови жадно всасываются серебристыми небесными нитями и багровыми подземными ростками.

— Вот оно, парное, полное жизненной силы мясо, — заорал Небесное Копье, впиваясь жадным ртом в выдернутый из жертвы комок: кажется, это была печень. — Даешь реализацию продовольственной программы.