Айзек Азимов - Фонд

Мэллоу ответил:

— Ладно, если нам не удалось первое, давайте попробуем со вторым. С внешней политикой у нас не получилось, давайте попробуем с Суттом, тем более, что он только что прибыл сюда.

Сутт и Мэллоу не встречались со дня суда, хотя прошло уже два года. Обоим показалось, что с тех пор ничего не изменилось, разве что по тону разговора можно было догадаться, что обвиняемый и обвинитель поменялись местами.

Сутт сел в кресло, не пожав ему руку.

Мэллоу предложил ему сигару и сказал:

— Вы не возражаете, если Джэл останется? Он искренне стремился к компромиссу и будет действовать в качестве посредника, если страсти накалятся.

Сутт пожал плечами:

— Компромисс выгоден прежде всего вам. Однажды я уже предлагал вам назвать ваши условия, правда, это было совсем по другому поводу. Полагаю, что с тех пор мы поменялись ролями.

— Вы не ошиблись.

— Тогда вот мои условия. Вы должны отказаться от своей крайне ошибочной политики подкупа с помощью развития промышленности и торговли выгодными приборами и машинами и вернуться к испытанной внешней политике наших отцов.

— Вы имеете в виду завоевание при помощи миссионеров?

— Именно его.

— И никаких компромиссов, если это условие не будет выполнено?

— Никаких.

— М-да. — Мэллоу не спеша закурил сигару и затянулся, кончик ее ярко вспыхнул. — Во времена Хардина, когда наша экспансия при помощи миссионеров была еще в диковинку и считалась чем-то чересчур смелым, такие, как вы, выступали против нее. Теперь она уже проверена, испытана и освящена традицией, и все это устраивает Джорана Сутта. Но скажите, что бы вы предприняли, чтобы выпутаться из этой неприятной истории, в которую мы попали?

— Не мы, а вы. Я лично не имею к этому никакого отношения.

— Считайте, что я должным образом изменил формулировку вопроса.

— Нужно перейти в решительное наступление. Патовая ситуация, которая вам, по-видимому, нравится, может привести к гибели. Она является признанием в слабости всем народам Периферии, для которых сила имеет столь большое значение. Стоит нам хоть чуть-чуть ослабеть — и все накинутся на нас, как стервятники на падаль. Вы должны это понять. Вы ведь со Смирно, правда?

Последнее замечание Мэллоу пропустил мимо ушей. Он спросил:

— А как отреагирует Империя, если вы победите Корелл? Это и есть наш настоящий враг.

Сутт ехидно улыбнулся:

— Вот теперь я вижу, что ваш отчет о поездке в Сайвенну был подробным. Вице-король Норманнского Сектора стремится расколоть Периферию в своих собственных интересах, но делает это чужими руками. Он не станет рисковать, возлагая слишком большие надежды на военный поход к краю Галактики, где находится пятьдесят враждебных ему государств; к тому же, это вызвало бы неудовольствие Императора. Я перефразирую ваши собственные слова.

— Он может пойти на это, Сутт, если решит, что мы достаточно сильны, чтобы представлять для него опасность. А он придет именно к такому выводу, если мы победим Корелл, бросив против него все наши войска. Тут следует действовать гораздо тоньше.

— Например…

Мэллоу откинулся на спинку кресла:

— Сутт, я дам вам шанс. Мне вы не нужны, но я могу воспользоваться вашими услугами. Поэтому я подробно вам расскажу, а потом вы можете сделать свой выбор — стать членом коалиционного правительства или притвориться мучеником и до конца своих дней гнить в тюрьме.

— Вы уже попытались однажды лишить меня свободы.

— Тогда это было не всерьез, Сутт. А вот теперь время пришло. Послушайте.

Мэллоу чуть-чуть прищурился.

— Когда я впервые посетил Корелл, — начал он свой рассказ, — я подкупил Коммдора побрякушками и игрушками, которые любой торговец возит с собой. Я сделал это для того, чтобы получить доступ на сталелитейный завод. Других планов у меня не было, а этот мне удалось осуществить. Но только после того, как я посетил Империю, я сообразил, что торговлю можно превратить в грозное оружие.

Мы переживаем кризис Селдона, Сутт, а кризис Селдона преодолевают не отдельные люди, а те силы, которые творят историю. И когда Хэри Селдон планировал наше будущее, он рассчитывал не на героизм, а на глобальные изменения в экономике и общественной жизни. И поэтому выход из кризиса может быть достигнут при помощи тех возможностей, которыми мы располагаем в настоящее время; то есть во время кризиса.

В данном случае — торговли!

Сутт недоверчиво посмотрел на него и, воспользовавшись паузой, сказал:

— Думаю, что я не глупее других, но я не много вынес из ваших поучений.

— Не спешите, — продолжил Мэллоу, — подумайте о том, что вплоть до настоящего времени влияние, которое оказывает торговля, недооценивали. Полагали, что торговля является могучим оружием только в том случае, если в ней принимают участие послушные нам жрецы. Это не так, и это мой вклад в ситуацию, сложившуюся в Галактике. Торговля без жрецов. Только торговля! Она и так представляет собой достаточно мощное средство. Давайте поговорим конкретно и без высокопарных фраз. Корелл находится с нами в состоянии войны. И, следовательно, мы прекратили с ним торговать. Но отметьте — я излагаю все предельно просто, — в течение последних трех лет его экономика все больше и больше опиралась на завезенную нами ядерную технологию, которую они смогут сохранить только с нашей помощью. А теперь подумайте, что случится, когда начнут барахлить маленькие ядерные генераторы, а бытовые приборы один за другим выходить из строя?..

Прежде всего это коснется различных бытовых приборов. Через полгода этого ненавидимого вами затишья ни один ядерный ножик из тех, которыми пользуются домохозяйки, не будет работать. Плита сломается. Стиральная машина будет работать с перебоями. В жаркий летний день устройство, контролирующее температуру и влажность воздуха, выключится. И что же произойдет?

Он замолчал, ожидая ответа, а Сутт спокойно сказал:

— Ничего не произойдет. Во время войны люди со многим могут примириться.

— Совершенно верно. Они пошлют множество своих сыновей умирать страшной смертью на искореженных бластерами кораблях. Они будут мужественно вести себя, если до этого дойдет дело. Они будут есть черный хлеб и пить тухлую воду, но очень трудно мириться с такими пустяками, когда пройдет патриотический подъем, вызванный непосредственной опасностью. И это затишье будет продолжаться. Не будет ни жертв, ни бомбардировок, ни сражений.

И как только ножи перестанут резать, а на плитах нельзя будет готовить еду, а в домах зимой будет холодно, люди начнут раздраженно ворчать по углам.