В Храмов - Сегодня - позавчера

- В общем, всё барахло ты сбагрил.

- Не всё ещё. Ещё много лишнего - всю ночь возить. Расписок - полная планшетка. Одного боюсь - бросят всё это где-нибудь, а новые части вооружить нечем будет.

- От нас это уже не зависит. Что планируешь делать?

- Сейчас там должны ещё машины загрузить. Поеду сдавать и постараюсь ещё что-нибудь получить. Только теперь поеду на станцию. Там армейские склады, сейчас только узнал. Сегодня ночь будет последней для заготовки.

- Думаешь? Почему? Врят ли они нас за день отрежут.

- Отрезать - не отрежут, а простреливать будут уже прицельно. И где складировать всё? Всё не зароешь.

- Думаю, в лесопилке промежуточный склад нужно сделать. Лесом нас сложно обойти, а вот мы туда - отойдём. И лесами будем пробиваться, кто выживет.

- Точно. Твоего Тараса и озадачу - он у тебя самый оборотистый и основательный.

- Весь в меня!

Предрассветный мандраж.

Полустанок и посёлок были пусты. Все копали, под прикрытием темноты, основную линию обороны - в 150 - 200 м позади вырытой днём, уже демаскированной.

- Старшина! Оставь мне Мельникова. С этой дурмашиной он один управляется, а мне каждая погрузочная тонна - позарез. Утром отдам.

- А что мне за это будет?

- Бинокль. Трофейный, цейсовский. На, держи!

- Ты бы мне его и так отдал.

- Ты и Мельника бы так отдал. Ладно, поехали. Мельник, сдавай назад, к Тарасовой яме.

Откуда-то вылетел Кадет - прибежал на звук моторов, кинулся меня обнимать.

- Отставить, боец. Я тебе что, девушка, ты меня обнимаешь? Доложи по форме.

Доложил, что за время моего отсутствия происшествий не случилось, кроме атаки немцев, выбивших наши дозоры с берега.

- Человек пятьдесят наши положили. Пока они плыли на своих лодках, потом, пока на кручу берега лезли - гранатами их закидали. Снайпера удачно постреляли. Всех их пулемётчиков перебили.

- У немцев в отделении каждый солдат обязан владеть пулемётом. За пулемёт ставят лучших стрелков, но владеют все. Пулемётчики будут. Всё равно - хорошо. Лучших - выбили, завтра не так метко стрелять будут. А наши потери?

- Двоих убитых принесли. Сколько там оставили - не знаю. Шесть раненных отправили в школу, остальные, после перевязки, вернулись. Метрах в ста - ста пятидесяти закопались от немцев. Перестреливаются. Но, это уже смена. Наш взвод, третий, и рота этих, пехоты, из батальона Свиридова. У них в роте - меньше, чем у нас во взводе.

- Мы первые сутки воюем, а они? Сколько у нас будет к завтрашнему вечеру? Где комбат? Пойду, доложу о прибытии. Ты нам землянку приготовил?

- Ага. Ротный, правда, опять внаглую к нам заселился. Людей нагнал, расширили всё, амбразуры сделали. Говорит - энпэ его будет.

- Вот, паразит! Придётся новое укрытие делать. Метрах в двадцати от этого "НП", Миша, откопай щель, вот так расширь, чтобы сесть можно было, или лечь, ход сообщения с изломом пророй. Приду, шпал наносим, перекроем. Чую, засветит он наше убежище.

- Понял, пойду. Вещи пока в старой "берлоге" оставлю. Я тебе "доспех" поправил. Пушкари помогли - им не впервой бронещиты выправлять.

- Вот, спасибо, Миш. А, комдив тебя к награде представлять будет.

- За что? Я же ничего не сделал?

- Считай - авансом. Давай, давай! Шевелись! Ночь, хоть и длинная, но перед боем отдохнуть бы не помешало.

Комбата я нашёл на гребне высотки. Он сидел на штабеле шпал, смотрел в бинокль на прибрежную перестрелку. Доложил. Он кивнул, как будто ждал только такого исхода моей поездки.

- Смотри, Виктор Иванович, немец обычно ракетами всё засвечивает, даже когда боя нет. А сейчас - редко.

- Чтобы мы не видели? Так и они ни черта не видят.

- Это мои "лешие" их надоумили, - сказал подошедший Степанов. С ним остальные ротные, - как взлетает ракета - снайпера скидывают в реку кого-нибудь с моста. Саперов своих жалеют наверное, больше, чем десант на плацдарме. Ребята уже два раза, двумя и тремя тройками, к их окопам подползали. Команду "Атас!" они теперь крепко запомнят.

- Я видел. Потери есть?

- Один легко ранен. Перевяжется - вернётся в строй.

- Ты сильно не расслабляйся, они и сами могут нам "атас" устроить. Обойдут по берегу, вылезут где-нибудь.

- Боевое охранение расставлено. В три ночи - смена. В семь утра - ещё смена. Эти уже примут первый удар.

- Всё верно. План остаётся прежним, возвращайтесь в роты, усиливайте фортификационные работы. Людей не жалеть! Я понимаю, люди устали, но сейчас не тот случай, чтобы слабину проявлять. От этой ночи зависит наша судьба. Как проведём эту ночь - так и следующую встретим. Кто проявит недостаточно выдержки - не доживёт. Надеюсь, все это осознали? Свободны. Так, старшина, погодь. Ты, я видел, поспал там, на насыпи. С спросонья даже майору нагрубил. На тебе - проверка несения караульной службы. Найдёшь, кто спит в дозоре - расстреливай на месте. Ты сможешь, я знаю. Я не хочу, чтобы нас взяли врасплох, как ты этих, на лесопилке. Задача ясна? Копать ты всё одно не можешь. Как рука?

- Врачиха говорит - отойдёт. Это от удара пули в броню - отбило что-то. Пальцами двигаю, но силы в руке нет. Как отсиженная нога - бесчувственная.

- Отсиженная нога потом сильно болит и колет. Может тебя в тыл отправить?

- Владимир Васильевич, наказать меня хочешь? За что? Я к этому бою, можно сказать, всю жизнь готовился, а вы...!

- Ладно, иди.

Задание я получил конкретное. Вернулся к Кадету, напялил с его помощью "доспех", проверил автомат, пистолет. Разгрузку одевать не стал, два рожка из неё запихнул в голенища сапог, гранату М24, с длинной ручкой - за пояс, пошёл. Воевать я не собирался - демаскировать себя и позиции боевого охранения? Ползать я не мог - рука не слушалась, "оббежал" посты в позе "зю" в перерывах меж взлётов осветительных ракет. Никто не спал, конечно - бой идёт под носом. На это я и не рассчитывал, только выяснил расположение постов. Каждого предупредил, что именно я отвечаю за "бдительность" и спящих буду стрелять, даже не разбудив.

Перебегая к следующему посту, меня тихо окликнули:

- Стой, стреляю!

- Стою, не стреляй, - но сам упал, на всякий случай откатился.

- Это кто такой ловкий? Всё одно ты у нас на прицеле.

- Медведь.

- Продолжи: "Хорошо живет на свете..."

- Вини Пух. Оттого поёт он песни вслух.

- Правда, Медведь! Подходи, старшина, "лешие" мы. А говорили - тебя в сердце застрелили.

- Застрелили. А я живой. Как меня убить? Ведь:

В голове моей опилки - это - да!

Но, скажу вам честно - не беда!

Да, да, да!

Ведь кричалки и вопилки,

А также сопелки, ворчалки и другие хорошие песенки

Сочиняю я неплохо

Иногда, да!

- Точно, Медведь! - раздались тихие смешки, но откуда, я не видел: - Рады, что ты жив.

- Я тоже рад. И что так хорошо маскируетесь - рад, но на будущее - запомните - надо говорить: "Превед, Медвед!"