Александр Токунов - Чистилище. Дар учителей

– Кондор, я Раменки. Приём, – вдруг прервал его размышления позывной. – Как слышишь меня? Приём.

– Раменки, я Кондор! Слышу тебя хорошо, – отозвался Кондор. – Подтвердите точку встречи.

– Кондор, встреча в согласованной точке отменяется. Груз для вас оставили в запасной точке. Ориентир два флажка. Как понял меня? Приём.

– Понял тебя хорошо. Сообщите, что случилось? – Кондор озвучил жесты, которые уже давно подавал ему Макс.

– На Раменки произошло нападение, стягиваем войска для отражения.

– Как полагаете, отобьётесь?

– Отобьёмся. Конец связи.

– Все слышали? – вышел в эфир Макс. – Кондор, свяжись с Клёном, скорректируй полёт.

– Кондор – Клёну. Приём, – переключился Кондор на частоту бункера.

– Слышу тебя, Кондор, – отозвался Клён.

– У нас изменение маршрута. Раменки сообщают, что оставили груз в запасной точке. С места встречи ушли из-за ЧС.

– Следуйте в запасную точку. Будьте осторожны. Ваше главное задание – подтвердить сотрудничество со «студентами». Остальное по плану.

– Яволь, команданте, – откликнулся Кондор, потянул ручку управления, заставив «Крокодил» повернуть вправо и уйти вверх, взяв курс на Воробьёвы горы.

– Кондор, ты кто по национальности? – спросил Макс.

– Трудно сказать. Если мать шведка, отец австриец, а ребёночек большую часть жизни прожил в Пакистане, кем он будет? – вопросом на вопрос ответил Кондор. – Я – дитя мира. Но по паспорту – россиянин. В прошлой жизни – коммерческий директор ООО «Виллар».

– И как же ты, коммерческий директор, знаешь и умеешь многое из того, о чём даже не догадывается большинство военных? – включился в беседу Ворон.

– Да, судьба меня так бросала, что я многое умею, а ещё больше знаю. И повоевать мне пришлось. Против Коалиции на стороне Талибана и против «Хизбаллы», и в тюрьме я сидел. Оттуда меня и выручил Клён, определил учиться, а потом дал работу в России. Так что я такой же русский, как Элькин, или Дуче, или бывший шеф Макса. Что, над рекой? – переключился на полёт Кондор.

– Давай.

«Крокодил» на бреющем полете пошёл над Москвой-рекой. Николай увидел в реке множество мутантов. Они быстро плыли вдогонку за вертолётом, что-то крича.

– Ворон, Колода, работаем! – отдал команду Макс.

– Вот вам, милашечки, сейчас приготовлю завтрачек. Вот форшмак, а вот ростбиф, – ласково приговаривал Ворон, нажимая на гашетку пулемёта. – Вот так, ребятки, сейчас и позавтракаете, чтобы не отвлекаться на пустяки. Мы невкусные. Не надо за нами гнаться, и «студентиков» оставьте в покое. Они станут вкусными, только когда мутируют.

– Второй круг над набережной, – отдал приказ Макс.

Вертолёт, поднявшись чуть выше, развернулся и заскользил над Воробьёвской набережной. Застучали пулемёты. Николай видел, что многие мутанты переключились с самого вертолёта на трупы. Они бежали по набережной, кидались в воду, захватывали мертвые тела, выволакивали их на набережную и начинали рвать зубами. Тут же между ними вспыхивали драки за обладание более упитанными телами и лучшими кусками. Пулемёты продолжали косить тех, кто только что терзал соседа, его хватали и начинали рвать другие. Николая затошнило, и он отвернулся от окна, переключив внимание на Липу, которого, по инструкции, должен был контролировать. Липа сидел и меланхолично смотрел в окно. Потом вдруг взглянул прямо в глаза Николаю:

– Если я мутирую, обещай пристрелить меня сразу же, – произнёс он. – Обещаешь?

– Обещаю, – ответил Николай, проглотив ком, застрявший в горле.

Вертолёт взял курс на спортивный комплекс МГУ.

– Сделай круг над Главным зданием, пусть удостоверятся, что это мы, – предложил Макс.

Кондор, набрав немного высоты, повёл вертолёт по кругу. Николай смотрел в окно. Ботанический сад не изменился. Там и сям среди зелёно-жёлтой листвы деревьев яркими пятнами выделялись оранжевые, багряно-красные, жёлтые и белые пятна клумб. В саду, как будто ничего не произошло, продолжали цвести осенние цветы. Яблони склоняли ветки под небывалым урожаем яблок. Красными гроздьями пылали кусты рябины.

На фронтоне секторов В, Ж и Д, обращённых к ботаническому саду и на Москву-реку, видны были следы пожаров. Окна были выбиты, а светлый кирпич здания закопчён. Со стороны улиц Лебедева и Ломоносова следов пожара не было. «Оно и понятно. В наших секторах жили в основном аспиранты. Может, и моя квартира цела ещё. А если поговорить с Максом и сгонять, взять кое-что?» – задумался Николай.

«Крокодил» тем временем завершил облёт, зависнув над спортивным стадионом. Все прильнули к иллюминаторам и высматривали сверху флажки.

– Вон они, – показал рукой направление Липа.

Вертолёт стал снижаться, стараясь подсесть как можно ближе к флажкам. Когда до земли оставалось несколько метров, всем стало видно, что флажки представляют собой две красные тряпки, завязанные на поваленных футбольных воротах. Под воротами стоял ящик.

– Работаем, – произнёс Макс.

Липа открыл дверь вертолёта и спрыгнул на землю. Ворон и Леший, спрыгнув следом, стали подхватывать передаваемые из вертолёта ящики и рюкзаки. Ворон помог Николаю надеть на спину рюкзак, подхватил второй, накинув его на одно плечо.

– Вперёд, послы доброй воли! – Эта команда Ворона уже становилась традицией. Ворон, подхватив «калаш» наперевес, побежал к выходу со стадиона. Капитан Краснов и Леший, взявшись за ручки ящика, понесли его вслед за Вороном, второй подхватили Гравий и Колода. Николай замыкал шествие. В его обязанности входило обеспечивать тылы. Накануне Ворон подробно инструктировал его на предмет, что он должен делать.

Выбегая со стадиона, Николай видел, как из вертолёта появился Кондор и направился в сторону Липы, сдвигавшего футбольные ворота. За стеклом в кабине вертолёта маячил Макс.

– Веселей! – подбадривал их Ворон. – Будете тащиться, буду петь вам марш!

Группа пробежала между кустов сирени, мимо открытых спортивных площадок, миновала липовую аллею, а затем двинула по прямой к выходу с новой территории МГУ.

Новой эту территорию называли лишь потому, что её застройка началась уже после открытия Главного здания, физического, химического и биологического корпусов университета, спроектированных ещё при Сталине в едином монументальном стиле. Однако далеко не все объекты Отец Народов смог узреть – он не дожил до завершения этого грандиозного и масштабного проекта, но был идейным вдохновителем архитектора Льва Руднева. Комплекс зданий был решён подчёркнуто скульптурно, поскольку Руднев считал, что «воздух, омывающий здание, не меньше участвует в композиции, чем само здание». Парадный подход к Главному зданию обеспечивал с юго-запада обширный двор между физическим и химическим факультетами, который впоследствии засадили дубами и украсили памятником Михайлы Ломоносова. А со стороны Москвы-реки парадность была создана зелёными аллеями, площадями и партерами. По слухам, циркулировавшим в МГУ с самого его открытия, именно Отец Народов личным росчерком распорядился высадить вокруг зданий МГУ яблони, чтобы студенты в лихие годины не голодали. Архитектор пережил своего идейного вдохновителя всего на три года.