Непристойные предложения - Уильям Тенн
Помню, я был особенно рад, поскольку луч спас меня от двух побегов крупнейшего сосущего плюща, что я когда-либо встречал. Спиральное щупальце — это прекрасно, но оно не слишком помогает, когда ты занят попытками уклониться от трех птицеящеров и не видишь, что затаилось на земле.
Один из роботов уже соорудил специальный резервуар для сроба, а теперь быстро отыскал почву, в которой гуур со вздохом укоренился.
— Это настоящее растение? — поинтересовался Шлестертреп.
Он сменил свое прежнее покрытие на черное одеяние, со вкусом украшенное красными пятнами, которые не понятным мне образом скрывали его куполовидный средний вырост. На голову он надел, выражаясь его словами, кепку, козырьком назад — по традиции, как он объяснил, которую соблюдали стереолюди в память о великих предках.
— Нет, это гуур, плух, который больше всего полагается на слияние с местностью. Хотя он получает часть питательных веществ посредством фотосинтеза, он не совсем растение и сохраняет достаточно подвижности, чтобы…
— Гуур, говоришь? Беззащитный? Его нужно переносить через порог? Замрите, я думаю!
Я пропульсировал перевод. Мы все замерли в молчании. Сроб, который высунул голову из резервуара, чтобы изучить купол, начал тихо задыхаться на воздухе.
Наконец Шлестертреп кивнул, и мы снова зашевелились. Мленб прошлепал к резервуару и затолкал обратно потерявшего сознание сроба.
— Точно, — сказал наш цивилизатор. — Все складывается. Есть контакт. Немного банально для художественного стерео, но я потом все приукрашу, и никто не заметит разницы. — Он повернулся ко мне. — Величайший трюк в нашем деле — приукрасить все так, чтобы никто не понял, что уже сто раз это видел. Если хорошенько все приукрасить, тупицы с ума сойдут от восторга. Может, критики начнут отпускать комментарии, но кто их читает?
Увы, я не знал.
Прошло много времени, прежде чем я снова удостоился продолжительной беседы с человеком. Во-первых, я должен был обучить первых плуховых актеров английскому, чтобы они понимали указания Шлестертрепа. Не самая сложная задача — всем семерым потребовался лишь непродолжительный период сосредоточенного григгования. Теперь я мог снабдить их терминологией, которой не владел даже мой предок, нзред-фанобрель; к несчастью, значительная доля смысловых оттенков Шлестертрепа осталась непонятными семантическими оборотами, а когда дело дошло до взглядов и орудий, бытовавших исключительно на Земле, мы могли только беспомощно вскинуть наши щупальца и плавники, побеги и когти.
Но однажды плухх — не мы, а, быть может, наши вероятные потомки — постигнут точные компоненты «штуковины».
Когда другие плухх выучили язык, их забрали роботы — те самые дружелюбные создания, что время от времени покидали купол, дабы принести свежих розовых сорняков, столь важных для нашей диеты — и велели делать множество необъяснимых вещей на специально сооруженном либо стереопроецируемом фоне.
Шлестертреп часто прерывал роботов, стремительно работавших с операторскими кранами, камерами и освещением, поворачивался ко мне и задавал подробные вопросы о наших обычаях, адекватный ответ на которые требовал от меня вспомнить каждую страницу всех Книг чисел.
Однако в большинстве случаев, не успевал я закончить, как он уже сигнализировал роботам продолжать, бормоча себе под нос что-то вроде: «Ладно, подделаем при обработке. Если картинка хорошая, кому есть дело до реализма?»
С другой стороны, он выражал недовольство тем фактом, что, хотя у некоторых у нас были головы, у мленбб и нзредд мозг находился в туловище, а гуурр являлись гордыми обладателями того, что биологи с первого корабля назвали «рассредоточенной нервной системой».
— Как снимать интригующие крупные планы, — сетовал Шлестертреп, — если не знаешь, какую часть животного в них использовать? Этим персонажам следовало бы собраться и решить, как они хотят выглядеть, а не сокращать мне жизнь осложнениями!
— Это наиболее дифференцированные плухх, — гордо напомнил ему я. — Победители конкурсов красоты.
— Точно. Готов поспорить, некрасивые крайне старомодны.
Так, ненавязчиво и щедро, он вел нас к цивилизации. Да будет его имя чтиться всеми выжившими плухх!
Единственная трудность заключалась в получении нового знания. Роботы оказались весьма необщительными (мы еще не установили их точное место в человеческих делах), а Хоган Шлестертреп объяснил, что такого гения, как он, не заботят мелочи стереографической механики. Ею занимаются его металлические помощники.
Тем не менее я продолжал попытки. Я чувствовал, что моя затравленная раса ждет от меня приобщения ко всему знанию, с которым я столкнулся, для построения нашей собственной технологии. Я задавал Шлестертрепу подробные вопросы о работе звукового робота, который ловко управлял извивающимися, почти живыми микрофонными стойками над актерами и декорациями; я докучал ему расспросами о гигантской запаховой камере с ее странными мерцающими обонятельными линзами и циферблатами, пикантно откалиброванными от констант роз до констант сероводорода.
Однажды, после особенно длинной сессии, я нашел его в отсеке за сочинением музыки к нашему стерео. Мне эта музыка всегда казалась в некотором смысле стимулирующей, пусть ее предназначение и было непонятным, и меня очень интересовал процесс ее создания.
К его славе, он ответил мне с величайшим терпением.
— Смотри, вот звуковая дорожка с симфонией Бетховена, а вот — с попурри Гершвина. Я по очереди скармливаю их кусочки аранжировщику и ставлю переключатель вот в такое положение. Ящик крутит их туда-сюда — он может собрать из них больше сочетаний, чем дюймов отсюда до Земли! — и в конце концов выдает объединенную звуковую дорожку, а мы получаем совершенно новую музыку для нашего стерео. Запомни формулу: немного Бетховена, немного Гершвина — и много аранжировки.
Я ответил, что никогда этого не забуду.
— Но что за машина создает исходные дорожки Гершвина и Бетховена? И можно ли использовать какую-либо из них под водой против бринозавра? И в чем именно заключается процесс кручения туда-сюда, который проводит аранжировщик? И как нам создать…
— Вот! — Он схватил книгу со стола за своей спиной. — Я собирался дать ее тебе вчера, когда ты спросил, как мы подсоединяем осязание к манипуляторной антенне. Хочешь знать все о культуре и о том, как люди с ней обращаются? Хочешь знать, как наша культура приспосабливается к нечеловеческим индивидуумам? Так прочти это и не приставай ко мне, пока не закончишь. Читай, пока не зарубишь все это себе на носу. Это основы основ. Может, теперь я смогу выпить в тишине и покое.
Я излил благодарности на его удаляющуюся спину и скрылся в углу с моим сокровищем.
О, каким одухотворяющим выглядело название! «СОКРАЩЕННЫЕ ПРЕДПИСАНИЯ МЕЖПЛАНЕТНОЙ КУЛЬТУРНОЙ МИССИИ, АННОТИРОВАННЫЕ, С ПРИЛОЖЕНИЕМ СТАНДАРТНЫХ РАБОЧИХ ПРОЦЕДУР ДЛЯ МИССИЙ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ».
