Хроники Единорога. Охота (СИ) - Шмидт Роберт

Карский тщательно осмотрел остальную часть помещения. Прямо напротив камер находилась приличных размеров консоль, выглядящая, словно пульт управления. К сожалению, она была совер­шенно мертвой. Ни один из многочисленных мониторов не показывал изображения, ни одна из контроль­ных лампочек не горела в темноте. Анджей вернулся к камерам и постучал в дверь одной из них рукояткой пистолета. Сильно, несколько раз. Без ответа. Он прижал лицо к прямоугольному смотровому окошку, но темнота на другой стороне была абсолютной. В помещениях, скорее всего, не было окон, а источник сета был отключен во время замыкания.

Неожиданно полицейский почувствовал ползущий по спине холодок. А что если система вентиляции заключения тоже отключилась. Ведь эти люди могли задохнуться. Он вынул фонарик и посветил прямиком в смотровое окошко. Это мало чего дало, многослойная пластмасса в нескольких местах затуманилась, отражая свет, скорее слепя, чем позволяя взглянуть вовнутрь. Черт, подумал Анджей, прошло всего несколько, чуть больше десятка минут, при таком объеме воздуха должно хватить надолго.

Он отступил на шаг. Погоди, ксёндз говорил, что проходил мимо дверей других камер, когда возвращался в свою, а он сейчас стучится в последнюю, самую отдаленную от входа. Еще раз он зажег фонарик и подошел к средней двери. Засветил в смотровое окошко с большого расстояния, и его чуть кондрашка не хватила, когда к прозрачному пластику с другой стороны прижалось нечто, в чем он с трудом опознал бледное, расплющенное лицо. Похоже, это была женщина, у нее были слишком деликатные черты лица для мужчины, к тому же еще и пожилого. Доктору Каревичу вскоре должно было исполниться шестьдесят, судя по описанию, переданному Лисом. Следовательно, здесь сидела его ассистентка.

Он еще раз посветил в камеру. Женщина била ладонями в дверь, кричала, только до Анджея не доходило ни звука. Он размышлял над тем, что можно сделать. Как ее успокоить? Слова ободрения мало чем могли помочь. Он посветил на консоль и письменные столы. На одном из них стоял наполненный теперь водой стакан, из которого вода вытолкала пригоршню фломастеров. Среди них имелся толстый маркер, чтобы писать на CD-дисках. Анджей открыл его и проверил на корпусе консоли, пригоден ли он к употреблению. След был черным, будто смола, и довольно толстым. Карский вернулся к двери и написал на окошке одно слово: СПОКОЙНО. Правда, буква "К" вышла у него в зеркальном отображении, но это полицейского не беспокоило. Он осветил надпись фонариком, держа его у окошка довольно длительное время. Когда он заглянул в камеру, то заметил лишь фрагмент ладони и громадные, перепуганные глаза. Голова пленницы пошевелилась в вертикальном направлении. Карский стер буквы и написал очередные слова: ВОЗДУХ ИМЕЕТСЯ?

Женщина исчезла куда-то в темноту, но через миг вернулась к двери и утвердительно кивнула. Это полицейского утешило. Можно было особенно не спешить. Последней надписью он попросил терпения.

Карский подошел ко все еще искрящей аппаратуре, присмотрелся к поврежденному сектору, после чего проверил, откуда выходят кабеля питания. К сожалению, чем бы это устройство ни было, встроено в стену. Он не мог заняться им, пока из-под потолка лилась вода.

Анджей спрятал оружие в кобуру и уселся на краешке консоли, чтобы подумать. В полумраке и относительной тишине, нарушаемой лишь шумом воды и до сих пор действующих спринклеров и отдаленными сигналами тревоги, он пытался придумать осмысленный план действий. В принципе, здание было в его руках. Прежде чем спуститься в подвал, он проверил весь второй этаж и подтвердил таким образом количество противников – их было, самое большее, восемь. Именно столько жилых комнат он обнаружил наверху. Как он и предполагал, последний номер стоял пустым, наверняка, зарезервированный для гостей. Так что за заломом коридора никто таиться был не должен. Можно было спокойно заняться отключением тревоги и возвратом электропитания. Все остальное он оставит Лису.

   

Он должен был упасть на землю, виться от боли, спазматически хватать воздух, лягаться ногами. Должен был, причем, пару десятков секунд тому назад, а он все сидел. Правда, уже не улыбался.

Вот этого она не понимала. Всякое живое существо умирает, когда его сердце перестает работать. Другой возможности попросту нет. Вот нет и все. Лис должен был умереть, когда она остановила ему сердце. Может, не совсем в ту же самую секунду, но...

Сабина направила свою силу против сидевшим рядом людям. Женщина с ребенком на руках, ее приятельница, пара старичков, сидящих столиком дальше. Один за другим, они падали на пол, извиваясь от боли и вопя изо всех сил. Дар она не потеряла, все так же она могла ранить и убивать самой мыслью. Вот и убивала. Раз уж не могла достать его...

Лис глянул на умирающих, но на его лице не было заметно страха, ненависти, отвращения. Оно оставалось совершенно бесстрастным. Даже глаза были пустыми, как у мертвеца.

- Зачем ты это сделала? – спросил он, не поднимая голоса.

Вместо ответа Сабина плюнула ему в лицо. Эдмунд уклонился, как будто заранее знал, что она сейчас сделает. Телепатка почувствовала колющую вспышку солнца на лице. На мгновение оно ослепило ее, когда же она вновь открыла глаза, Лиса не было, не было лежащих на мощеном камнями полу тел, не было ничего, только лишь ее столик и не кончающаяся белизна. Сабина сорвалась с места, нервно повернулась, готовая вновь ударить, если только увидит цель.

- Зачем ты это сделала? – услышала она за ухом.

Сабина замахнулась с полуоборота, сильно, на сей раз ей хотелось ранить его физически, без всяческих штучек и телепатии. Но за ней никого не было.

- Садись! – приказал голос из небытия.

- Ебись в рот!...

Прежде чем она закончила кричать, что-то метнуло ее на стул. Сабина ударилась спиной о металлическую раму, на миг теряя дыхание. Она задыхалась! Это всего лишь удар по почкам, возьми себя в руки, девушка! Курсы самоконтроля были не напрасными. С каждой секундой боль делалась легче. Дыхание возвращалось. Она успокаивалась.

- Зачем ты это сделала?

- Да кто ты, черт подери, такой?

- Ты же знаешь.

– Нихера я не знаю.

Она резко повернулась, но сразу же об этом пожалела, боль вновь пронзила ей спину.

Лис стоял в паре шагов от стула, поглаживая пальцами усы и бороду, и глядел на нее с озабоченностью.

- Я не хотел этого, - сообщил он.

- Пиздишь, - прошипела Сабина, пробуя встать, но встать не могла, польский телепат вновь контролировал ее тело.

- Почему ты так считаешь?

- Ты выдал мне одно из наиболее желаемых тайн нашего мира. Никто в здравом уме не поделился бы с врагом чем-то таким. Разве что...

Лис мягко улыбнулся.

- Ты права, с самого начала я тобой игрался. Единственное, что для меня было важно, это информация о твоей организации.

- Тогда у тебя проблема, - Сабина зашлась в нервном смешке. – Потому что я все время врала.

- Ничего страшного. Я тоже тебя обманул. Твои люди все так же живы, хотя это состояние в любое мгновение может измениться. Благодаря штучке, которой ты меня только что научила, это будет гораздо проще. По крайней мере, для двоих из них. Думаю, что Горгадзе является идеальным материалом для информатора.

- Он знает самую херню.

- Херня – это значительно больше, чем ничего, сама согласись. А мне будет достаточно фамилий, парочки адресов. По ниточке и до клубка, как говорится.

Лицо Сабины исказило ненавистью. Она завыла, словно зверь, схваченный в силки. Ей так хотелось достать этого старика, размозжить его, разорвать на клочья. А н спокойно стоял в метре от нее и улыбался, как будто бы ничего не случилось.

- Я убью тебя! – хриплым голосом закричала русская.

Лис отрицательно покачал головой, не переставая улыбаться.

- Сдохнешь, урод... – хрипела она: до границ безумия он доводил ее этим своим спокойствием, особенно же – радостной улыбкой. – Когда мой отец тебя достанет, будешь подыхать, будешь умолять, чтобы тебя пожалели, чтобы тебя добили...