Елена Горбачевская - Другая проекция

— Слушай, подруга, а ну-ка колись, с чего это ты последнее время сияешь, как новый полтинник, — спросила она, пристально глядя мне в глаза, едва я успела переступить порог.

— Ну, вот, вечно на тебя не угодишь! То донимала, почему я хожу с кислой физиономией, а теперь тебя уже не устраивает мой довольный вид, — пробурчала я, стараясь выиграть время. — Поставь-ка лучше чайку!

Просьба гостя — закон, и Наташка принялась хлопотать над чаем.

Надо сказать, что в их лаборатории к чайной церемонии относились со значительно меньшим трепетом, чем в нашей. Для приготовления сего божественного напитка использовался простой химический кувшин. Или это называется не кувшин? В общем, такая белая керамическая термостойкая посудина цилиндрической формы емкостью два литра. В него вставлялся кипятильник гигантских размеров, которым минут за пять можно было вскипятить целую ванну, а заварка просто насыпалась вовнутрь. Для улучшения процесса заваривания все это накрывалось импровизированной крышечкой из фольги от чайной упаковки. Особенно торжественным был момент замены крышечки на новую, когда заканчивалась очередная пачка чаю. Старые же «крышечки» просто сваливали куда-нибудь, а поскольку выбросить все это богатство ни у кого не доходили руки, то валялись они по всем горизонтальным поверхностям в избытке.

Иногда их приспосабливали для менее престижных нужд. Как например сейчас, когда Коля, однокурсник Олежки, проходящий преддипломную практику в их лаборатории, развел на одной из них какую-то гадость грязно-серого цвета, макал в нее палочку с намотанной на ней тряпочкой и куда-то тыркал этой палочкой в поте своего лица.

— Чем ты таким интеллектуальным занят? — поинтересовалась я у него, пока Наташка побежала за водой.

— Да вот, нашему шефу захотелось проверить одну новую идею. Ты же не хуже меня знаешь, что при обычной схеме использования ламп в лазере очень большие потери.

— Ну и?

— Ну и он решил попробовать, что получится, если лампу засунуть непосредственно внутрь стержня. Тогда все, что она излучает, будет попадать туда, куда надо!

— Идея хорошая, слов нет, только как она связана с этой грязью, которую ты тут развел, да еще и самозабвенно размазываешь? — по-прежнему недоумевала я.

Коля оторвался от своего занятия и измученно посмотрел на меня.

— Лен, ты же здесь подолее моего уже работаешь, должна бы сама знать, что одно дело — идея, а совсем другое — ее исполнение. Отверстия в стержнях сделали такие маленькие, что ни одна лампа не влезает. Сижу вот, растачиваю вручную корундом.

— А корунд — это что? Та самая гадость, такой песочек, который прилеплен на наждачную бумагу?

— Та самая. Только в виде порошка. А чтобы он не обсыпался, я его с вазелином размешал.

— И сколько времени уже продолжается сей творческий процесс?

— Третий день уже, а все без толку. Кристалл-то твердый.

Тут наконец прибежала Наташка со своим чайником-кувшином и воткнула в розетку кипятильник. Моя хитрость удалась только наполовину, потому что она снова стала приставать ко мне с расспросами. Я бросила красноречивый взгляд в сторону пыхтящего Коли, и мы с Наташкой удалились в коридор. Не успели мы закурить, как она принялась за свое:

— Ну, рассказывай! Как он там съездил? Уже сколько времени все забываю у тебя спросить.

— Нормально съездил. Получил «добро».

— Классно! Ты уже с ними познакомилась? — Наташка так и сыпала вопросами.

А я промычала что-то нечленораздельное, потому что как раз в этот момент в коридор вышел Коля, тоже покурить. Бросив на нас мимолетный взгляд, он, будучи человеком тактичным, отошел в сторонку. Только я раскрыла рот, как из-за поворота показалась Анна, а обсуждать подробности личной жизни при ней мне хотелось меньше всего на свете. Наташка, разумеется, все понимала, но любопытство стаей пираний грызло ее изнутри, и как только Анна вошла в лабораторию, подруга снова набросилась на меня:

— А когда свадьба? Заявление уже подали?

— Нет еще. А в честь чего так спешить? Усеется. Нам и так хорошо…

— Ой, Ленка, что-то ты не договариваешь, темнишь!

— Все тебе расскажи!

— Ой, Ленка, ой, догадываюсь я… — улыбалась, качая головой Наташка.

— Ну и догадывайся себе на здоровье! Догадана ты наша, — проворчала я.

— Ой, Ленка, ой, Ленка… — ее, похоже, заклинило. — Наконец-то нормальным человеком становишься! А я-то опасалась, что ты представляешь собой клинический случай. Оказывается, не все еще потеряно!

Я решительным жестом затушила окурок.

— Ладно, пошли, а то там твой чайник взлетел уже, наверное.

Мы подошли к двери одновременно с Колей, и он галантно пропустил нас вперед. К немалому Наташкиному удивлению, чай был уже благополучно заварен.

— Кто это такой молодец? — поинтересовалась она.

— Анна заварила, — ответил Борисыч.

Тут в лабораторию влетел великий ученый Майкл Крендель, как всегда, шумный и энергичный.

— О, чаек! Отлично! — и тут же бросился за своей огромной кружкой.

Поднял крышечку, на внутренней стороне которой расплывались сопливые потеки вазелина и каким-то чудом держалось несколько крупинок корунда. Похоже, наша всезнайка из огромного количества импровизированных крышечек выбрала именно ту, на которой Коля развел это свое безобразие. От горячего пара вазелин растаял, и корунд ссыпался вниз, преспокойно перемешавшись с осевшей заваркой и оставив на поверхности чая лишь отвратительного вида жирные пятна.

— Фи, да он с корундом! Кто пил чай?! — возопил Крендель.

— Я… — промямлила Анна.

Упускать такой случай здорово повеселиться было бы просто преступлением. А Крендель, мало того, что невзлюбил Анну с первого взгляда, всегда отличался способностью быстро соображать.

— Анна, Вы представляете, что Вы наделали? — с ужасом спросил он, сделав страшные глаза.

— А что?

— Это же просто ужасно! Ведь корунд — это абразивный материал. Представляете, во что превратятся Ваши внутренние органы?

— Еще в старину всяких кардиналов кормили толчеными изумрудами, когда хотели их извести, и они умирали страшной мучительной смертью, — подлил масла в огонь Коля.

Невозмутимый Борисыч только крякнул. Мы с Наташкой уже начали давиться от хохота, глядя на растерянную физиономию Анны, но изо всех сил сохранили на лицах озабоченное и участливое выражение. А Крендель с самым серьезным видом продолжал:

— Анна, это Вам не шуточки! Нужно принимать самые решительные меры! Вы находитесь в смертельной опасности!

— Ой, может скорую вызвать? — не на шутку перепугалась она.