Владимир Владко - Седой капитан

— Вы что же, господин начальник полиции, думали, что достаточно составить громкий доклад, этакий красноречивый отчет о ваших чрезвычайных успехах – и конец делу, а?.. Мол, раз–два, и появляются ордена и премии и вам и вашему разрекламированному особо уполномоченному? Э нет, всем этим вы могли заморочить головы каким‑нибудь болванам из канцелярии каудильо, – слава ему! – А не мне. Я вас насквозь вижу! Мне болтовни не надо! У меня еще тогда, сразу, как вы послали пышный рапорт, возникли подозрения: слишком уж гладко все это у вас получилось. Но я промолчал, потому что решил проверить. И проверил! Хорошо проверил, как видите! Где ваш «Люцифер», который, по отчетам, должен лежать, разбитый глубинными бомбами, на дне озера, а? Может, он полностью растворился в воде, как кусок сахара, а? Может, его так повредили, что от него ничего не осталось, только прах, незаметный в воде? А? Да отвечайте же, чтоб вас черти взяли! Где были ваши глаза? Бездари! Опять выпустили Седого Капитана, дали ему ускользнуть сквозь пальцы?

Начальник полиции растерянно развел коротенькими толстыми ручками: что он мог ответить?

— Отвечайте, когда вас спрашивают! – Гремел министр.

— Ваше превосходительство… ведь в моем докладе все было именно так, как рапортовал мне особо уполномоченный… если это не подтверждается, то виноват он… за обман меня, как его начальника… – Попытался отвести в сторону удары Карло Кабанерос. Мигель Хуанес похолодел: все время он со страхом ожидал такого хода своего коварного шефа!..

К счастью, генерал Альдумеро да Хуранито даже не обратил внимания на этот ход. Он с новой силой набросился на начальника полиции:

— Бросьте лепетать, милостивый государь! Вы отвечаете передо мной и перед каудильо! А кто там отвечает перед вами, мне безразлично. Где доказательства гибели «Люцифера», я вас спрашиваю? Где?

Вдруг Мигель Хуанес встрепенулся: ведь есть, есть такие доказательства! Только – разве может он вмешаться в разговор двух таких высокопоставленных особ, как министр внутренних дел и его собственный шеф​​?.. Наконец, Карло Кабанерос, очевидно, тоже вспомнил об этом одновременно со своим особо уполномоченным, потому что ухватился за это воспоминание, как за спасительную соломинку:

— А колесо, ваше превосходительство? Колесо, которое взрыв глубинной бомбы оторвал от «Люцифера» и выбросил на поверхность? Разве же это не доказательство, ваше превосходительство?

Однако министр только отмахнулся от него, как от назойливой мухи, раздражающей своим жужжанием:

— Да замолчите вы с вашим колесом! Я слышал уже о нем, слышал! Я вас спрашиваю – где «Люцифер», а вы мне твердите о каком‑то там колесе. Разве вы не понимаете, что наделали всей этой бучей об уничтожении Седого Капитана и его «Люцифера»? А? Все уверены, что с Седым Капитаном покончено: и газеты, и население… и сам каудильо, – слава ему! Слышите, сам каудильо! Представляете ли вы себе, что это значит? Он, любимый наш каудильо, – слава ему! – Приказал наградить вас обоих орденами и деньгами! А за что? За чистейшую липу, а? И что будет потом? Вы подумали об этом? А если снова появится этот «Люцифер», Седой Капитан, чтоб он лопнул и провалился сквозь землю, провозгласит вновь какую‑нибудь дерзкую речь… что тогда будет, а? Что сделает со мной каудильо? И что я тогда сделаю с вами? О, да от вас пыли не останется, будьте уверены! Вы обманули самого каудильо! Седой Капитан вновь выскользнул из ваших рук! Это ясно как день. «Энергичная государственная полиция во главе с ее начальником»!.. «Особо уполномоченный полиции»… Громкие названия – и больше ничего… Вы – хлам, ветошь, вот вы кто, господа!

Оба – и начальник полиции, и его особо уполномоченный – давно уже не сидели в креслах. Они стояли, вытянувшись перед столом грозного министра, и беспомощно хлопали глазами. Все пропало, все надежды, все блестящие перспективы, на которые они надеялись всего полчаса назад… Из прославленных государственных деятелей, и победителей Карло Кабанерос и Мигель Хуанес вдруг превратились в мелких агентов, которых безжалостно разносит грозное начальство. Но если бы дело ограничивалось только этим! Оба хорошо понимали, что повисли над самой пропастью. Если «Люцифер» действительно появится где‑нибудь снова, тогда… тогда даже страшно представить себе, что произойдет с ними.

И все же… «Люцифер» никуда из озера не выплывал! Он погрузился в воду и не появлялся больше на поверхности. Все озеро было как на ладони. Мигель Хуанес мог поклясться в этом! А если бы «Люцифер» вынырнул, то его ждали заранее наведенные пушки. Разве же можно быть более предусмотрительным, еще больше учесть все возможности?..

Но все эти доказательства ничего не давали. Генерал Альдумеро да Хуранито свирепствовал и ругался, пропуская мимо ушей беспомощные объяснения, которыми пытался оправдаться красный, как свекла, начальник полиции. Наконец министр закричал во весь голос:

— Достаточно! Достаточно детских разговоров и оправданий! Я знаю только одно: «Люцифер» не мог раствориться в воде. Вы не оправдали государственного доверия. И поэтому теперь я должен исправлять ваши ошибки, браться сам за дело. Ну, только попробуйте напутать что‑нибудь! Вот мой первый приказ. Усилить надзор за озером: ваш «Люцифер» прячется где‑то поблизости. Далее. Не снимать пушечных батарей. Более того: расставить новые замаскированные артиллерийские посты на всех близлежащих дорогах. И где бы ни появился этот проклятый «Люцифер» – немедленно его расстрелять! Никаких переговоров с Седым Капитаном! Достаточно, уже поговорили! И чтобы вы, господа, с этого времени ни говорили газетным репортерам ни слова. Пусть газеты считают, что и в самом деле с Седым Капитаном покончено!.. А когда он появится, тогда – сразу! – И министр сделал выразительный жест, словно прихлопнул что‑то на столе. – Понимаете? Имейте в виду: или новое появление Седого Капитана будет его последним появлением, или это будет вашим последним заданием. Кажется, я достаточно ясно выразился, господа?

Начальник полиции и его особо уполномоченный покорно молчали, склонив головы Или — или… третьего выхода перед ними не оставалось.

— Я больше вас не задерживаю, господа. Всего хорошего. – Голос министра звучал снова так же сухо и бесцветно, как и в начале разговора. Генерал Франческо Альдумеро да Хуранито, правая рука всесильного каудильо, очень редко позволял себе проявлять какие‑либо чувства или эмоции, если вообще они у него были. И теперь на растерянных, неуклюже пятящихся Карло Кабанероса и Мигеля Хуанеса снова холодно смотрело застывшее желтое лицо зловещего черепа, который прятался в глубокой тени, отбрасываемой абажуром настольной лампы.