Владимир Владко - Седой капитан

Алесь кивнул.

— И вообще, я должен сейчас тратить значительно больше водорода, – продолжал уже спокойнее Капитан; разговор о любимой им технике, очевидно, помогал ему владеть собой. – Мины могут быть везде, значит, надо вести «Люцифер», нигде не касаясь колесами земли. Для этого нужна отлаженная, четкая подача водорода, потому что генератор антигравитонов пожирает много энергии…

— А машине все время не хватает водорода, – добавил Алесь невольно, глядя на маленький светлый циферблат, на котором все так же неспокойно прыгала стрелка.

Эрнан Рамиро удивленно посмотрел на юношу, пораженный его замечанием. На мгновение его лицо посветлело, насупленные брови разошлись. Но только на мгновение.

— Ты умный парень, Алесь, – сказал он с оттенком одобрения. – Не помню, чтобы я когда‑нибудь говорил тебе об этом приборе и о значении того, что он показывает. Значит, ты сам успел додуматься? Хорошо, хорошо! Тогда мы используем это не откладывая. Сейчас мне нужны все силы, каждая пара рук. Становись сюда. Ты будешь помогать мне. Хочешь?

Вопрос явно был лишним, весь вид Алеся свидетельствовал об этом. Капитан чуть заметно улыбнулся.

— Следи за стрелкой. Как только она будет опускаться ниже отметки с цифрой «2», не говоря уже о приближении к нулю, открывай этот кран дополнительного резервуара водорода. А я займусь другим. Мы быстро доберемся до базы, где починим повреждения!

Стоит ли говорить, с какой готовностью Алесь приступил к выполнению первых своих обязанностей на «Люцифере»?.. И на минуту даже подумал: есть и польза от того, что «Люцифер» поврежден! Но повреждения вскоре починят, это несомненно. Зато он, Алесь участвует в управлении машиной.

Если бы юноша только знал, что ждет его впереди!

2. Слово имеет генерал да Хуранито

Все склонялись перед Мигелем Хуанесом в управлении полиции. Низкие поклоны чиновников, усердное козыряние полицейских агентов, двери, словно сами широко растворялись перед особо уполномоченным, перешептывание при его появлении, завистливые взгляды – все это свидетельствовало о том, что где–где, а здесь точно знают, с кем имеют дело! Даже если бы в управлении откуда‑то узнали, что Мигеля Хуанеса назначают начальником государственной иберийской полиции, – то и тогда нельзя было бы проявлять к нему более выразительных знаков уважения и предупредительности.

Небрежно отвечая на приветствия, и не показывая, как радуется его душа этой пьянящей атмосфере, Мигель Хуанес непринужденно вошел в кабинет начальника полиции заранее готовый выслушать новую серию заслуженных комплиментов. Чутье не обмануло его. Карло Кабанерос бросился ему навстречу, неуклюже переваливаясь на коротеньких толстых ножках, затянутых в красные рейтузы.

— А, Хуанес, наконец! Где же вы пропадаете, друг мой? – Услышал он знакомый хриплый голос, которому начальник зря пытался придать мягкий оттенок. – Я жду вас, уже несколько раз звонил вам. Отдыхали, наверное? Понимаю, понимаю…

— Да, господин Кабанерос, – подтвердил, садясь в кресло, Мигель Хуанес. Слишком устал за последние дни. Но…

— Конечно, конечно, – перебил его начальник, – я же говорю, что понимаю. Мы с вами заслужили отдых, Хуанес! И я никогда бы не побеспокоил вас, если бы не вызов министра внутренних дел.

Министра? Самого министра внутренних дел, правой руки каудильо, напыщенного генерала Франческо Альдумеро да Хуранито?.. Видимо, на лице Мигеля Хуанеса слишком явно проявилось удивление, потому что начальник полиции, улыбаясь, подтвердил.

— Да, да, друг мой, нас вызывает сам генерал Альдумеро да Хуранито! Полчаса назад звонил его адъютант и передал этот вызов. Больше ничего пока не могу сказать, потому что не знаю сам. Министры, видите ли, не сообщают, зачем они вызывают. Но мне кажется, что это может быть связано с вручением орденов… вам, ну и мне тоже, – добавил он, скромно опуская свои темные глазки.

Ах, вот оно что! Значит, Карло Кабанерос, этот старый, опытный лис, все‑таки использовал положение, добился, чтобы и он был награжден орденом за успешное окончание дела Седого Капитана. Ладно, Мигелю Хуанесу не жалко, пусть начальник также получит орден, черт с ним!

— Так поедем, дорогой мой Хуанес. Через четверть часа мы должны быть у министра! А он не привык ждать…

* * *

…Сладостное волнение охватывало душу Мигеля Хуанеса, когда вытянувшийся адъютант министра открыл перед ним и начальником полиции тяжелые двери кабинета министра внутренних дел Иберии генерала Франческо Альдумеро да Хуранито. Их не заставили ждать и минуты в большой приемной. Адъютант министра щелкнул каблуками блестящих лакированных сапог, от чего нежно зазвенели серебряные шпоры, и предупредительно, как и надлежит хорошо вышколенному адъютанту, негромко сообщил:

— Министр ждет вас, господа. Прошу!

Они вошли.

В большом кабинете министра царила мрачная торжественность. Тяжелые шторы на окнах скрадывали свет, толстый мягкий ковер на полу заглушал звуки. Далеко в глубине кабинета, возле противоположной стены, возвышался массивный письменный стол, за которым сидел человек в расшитом золотом генеральском мундире. Блестящая полированная поверхность стола была залита ярким светом настольной лампы; в этом свете ослепительно сверкали золотые нашивки на груди человека в генеральском мундире. Но выше груди свет лампы не достигал, непроницаемый темный абажур оставлял лицо этого человека в тени, что резко контрастировало с сияющей поверхностью стола.

Мигель Хуанес и раньше слышал об этой привычке генерала Франческо Альдумеро да Хуранито. Говорили, что генерал не переносит дневного света и скрывается от него за глухими гардинами кабинета; что он не любит показывать свое лицо, которое пугает людей своим жестоким выражением, и поэтому почти никогда не появляется на публике, желая оставаться в полутьме своего кабинета и оттуда управлять огромной армией чиновников, полицейских и жандармов фалангистской Иберии. Таким был генерал Альдумеро да Хуранито, министр внутренних дел, ближайшее лицо и помощник всесильного каудильо.

Начальник полиции и особо уполномоченный подошли к письменному столу министра и застыли в уважительных позах.

— Здравствуйте, господин начальник полиции, – раздался из‑за стола бесцветный, глухой голос, лишенный, казалось, всяческих человеческих интонаций. – Это и есть тот особо уполномоченный, который выполнял поручение в деле Седого Капитана? Э… Мигель Хуанес, кажется?

— Так точно, ваше превосходительство, – с поклоном подтвердил Карло Кабанерос.

— Что ж, садитесь, господа. Э… поговорим…