Елена Хаецкая - Космическая тетушка

Охта заснул, измученный алкоголем, побоями и ревностью. Бугго при каждом вдохе вспоминала запах губ Алабанды, и Острова наполняли ее сознание странными грезами.

Спустя сутки по эльбейскому счету «Ласточка» вошла в атмосферу Вейки. В маленьком космопорту ее ждали. Оркестр из пяти человек, коротконогих, с бочкообразными телами, сыграл кратко, устало, отсалютовал воздуху инструментами и ушел. Оркестранты были затянуты в черную кожаную одежду, которая облепляла их и подчеркивала все многочисленные жировые складки на спине и вокруг талии.

Бугго, стоя на трапе с папкой под мышкой и планшеткой за поясом юбки, озабоченно смотрела на приближение военной развозки, выкрашенной в серый цвет. В развозке сидело несколько человек, за пультом управления – солдат, сгорбленный, клюющий носом приборную доску. Едва развозка замедлила ход, из нее выскочил молодой офицер – безупречный, строгий красавец. Затем, уже после полной остановки, наружу выбрался пожилой, рыхлый, в штатском, но с орденами; а последним, настороженный, явил себя господин Амунатеги.

Бугго приветствовала их с утомленным видом и сбежала по трапу, легко перебирая ногами ступени.

Пожилой, с орденами, небрежно ответил на ее приветствие, посипел астматически и наконец спросил:

– Поломка… насколько серьезна?

– Неполадки в двигателе! – звонким голосом отвечала Бугго, и ее глаза оловянно блестели. – Неустойка вычтена из жалованья механика!

Она порылась в бумагах, сложенных в папку, извлекла оттуда лист с чертежами двигателя и схемой поломки (вышедшие из строя детали помечены красным), лист с актом о ремонте за подписью Бугго, лист с указом о вычете неустойки из жалованья механика за подписью Бугго и неряшливой каракулиной, оставленной вечно промасленными пальцами Малька. Все эти документы Бугго подала пожилому. Тот взял бумаги, подышал над ними, но говорить передумал, вернул Бугго и просто кивнул.

– Разрешите производить отгрузку? – спросила Бугго.

Пожилой махнул рукой и заковылял обратно к машине, в которую уселся с нескрываемым облегчением, а Бугго перешла в распоряжение безупречного мужчины, который оказался адъютантом пожилого.

– Младшекомандующий Тоэски! – представился он, салютуя с подчеркнутой небрежностью и глядя мимо Бугго.

– Капитан Бугго Анео! – сказала Бугго, отбрасывая руку от своего виска так резко, словно обожглась. Нарочитый жест, принятый среди офицеров военного флота Эльбеи, кастовый знак замкнутой среды.

Тоэски на мгновение замер. Застыли зрачки в его глазах, чуть опустились уголки губ. Затем он взял у Бугго акт сдачи-приемки груза, ввел в свою планшетку данные описи и вместе с капитаном нырнул в трюмы «Ласточки».

Амунатеги, не удостоенный ни единым взором, без приглашения полез следом. Ему не препятствовали, но Хугебурка, который встретил комиссию военного ведомства внутри корабля, не выпускал этого человека из поля зрения ни на миг.

В грузовых отсеках царил полный порядок. Бугго пришлось заплатить упаковщицам в порту Бургариты, чтобы те за два коротких дня ликвидировали разгром, произведенный Хугебуркой. Пломбы вполне удовлетворительно подделали местные фальшивомонетчики. Молодой господин Тоэски осматривал контейнеры, делал у себя пометки, рисовал на ящиках значки мелками и кивал, кивал. После каждой принятой партии он связывался с начальством по устройству внешней связи и докладывал о ходе работ. Ангары уже распахнули ворота и выпустили на волю бойкие погрузчики. Прибыла высокая машина с лентой автотранспортировки; вокруг нее бродили солдаты с недовольными, сонными лицами.

Амунатеги таскался за Бугго и Тоэски, время от времени вступая в разговор. Отвечая ему, Бугго всякий раз показывала, что успела позабыть о его присутствии и крайне удивлена, услышав его голос. Амунатеги пытался выведать, что известно экипажу «Ласточки», а что ему неизвестно. Хугебурка понимал: этот гладкий господин до последнего надеется, что им удалось каким-то образом отбиться от пиратов и что они ничего не знают об истинном содержимом голубых контейнеров. И тогда Амунатеги останется только подменить одни стандартные контейнеры другими, а гранаты доставить по назначению тем, кто заплатил ему за транспортировку.

– Могу ли я поговорить с вашим механиком? – спросил Амунатеги любезно. Он улыбался и моргал вполне невинно.

Тоэски трогал пломбы, быстро чертил мелком номер за номером и делал у себя пометку за пометкой. Славно, весело щелкали клавиши планшетки, дело шло.

– Для чего вам наш механик? – удивилась Бугго, в очередной раз взглядывая на Амунатеги так, словно ожидала увидеть у себя в трюме что угодно, только не это.

– Я и сам механик по первому образованию, – пояснил Амунатеги. – Мне интересно, как вы справились с поломкой в условиях космического перелета. Помню, что это очень непростое дело.

Хугебурка хотел вмешаться и напомнить Амунатеги, что все это его не касается, но Бугго опередила:

– К несчастью, это невозможно. Мучимый угрызениями совести, наш механик покончил с собой.

И тут Амунатеги надломился. Глаза его метнулись в сторону, губы посинели – как тогда, на Хедео, когда едва не попадали с полок голубые контейнеры.

Против воли у него вырвалось лягушачье:

– Как? Как?

Бугго открыла рот, намереваясь сказать: «Бросился в атомный реактор», но тут уж Хугебурка успел раньше:

– Повесился на подтяжках.

– Зеленая партия, триста штук, – бодро рапортовал Тоэски, идеальный мужчина.

В устройство внешней связи слышно было, как тяжело дышит заслуженный старик в орденах.

Они перешли в следующий отсек, где на полках, прочно пристегнутые ремнями, стояли голубые контейнеры.

Спустя годы Бугго представляла себе эту сцену не плавно, не как последовательную смену минут, перетекающих одна в другую, но как череду прыжков и замираний. Стеллажи с ровными кубами голубого цвета, запрокинутое лицо Амунатеги, красавец-адъютант с куском мела в длинных пальцах. Затем – лента автопогрузчика, проникшая в трюм «Ласточки», и муравьиное переползание по ней контейнеров, помещенных в стандартные ячейки. Подневольные руки в солдатской форме, хватающие груз и переправляющие его на кары (и все время, непрерывным жалким фоном – лицо Амунатеги и его безмолвный крик, обращенный к солдатам: «Осторожнее! Осторожнее!») Хугебурка, беспощадный, с тухлым видом, не отстающий от Амунатеги ни на шаг. И, наконец, старик в орденах, пожимающий Бугго руку своей ужасной жесткой клешней – после того, как все контейнеры отгружены и последняя подпись поставлена.

– Вот и все, – молвила Бугго, возвращаясь на корабль. – Улетаем, как только дадут разрешение.