Клиффорд Саймак - В логове нечисти

- Теперь можешь меня осудить. Можешь назвать меня трусом.

- Я никого не берусь осуждать, - ответил Харкорт. - И меньше всего тебя. В таком положении я вполне мог поступить точно так же. Не берусь сказать наверняка, что бы я сделал, но вполне возможно, что то же самое. Поступить так мог бы каждый.

- Приятно знать, что ты меня понял, - сказал римлянин, - пусть даже я не внушаю тебе восхищения.

- Восхищение тут ни при чем. Я же говорю - я рад, что ты с нами. Если бы не твоя помощь, Нечисть, возможно, смяла бы нас еще до того, как горгульи слезли с фасада и вступились за нас.

- А что ты знаешь про этих горгулий?

- Ничего. Меня это приводит в такое же недоумение, как и тебя. Я знаю только одно: те, что пришли нам на помощь, сделаны не из камня, а из дерева. Очевидно, их вырезали взамен каменных, которые упали и разбились о камни внизу. Но кто их вырезал, зачем он это сделал и почему они спустились, чтобы нас выручить, я не имею ни малейшего представления.

- Здесь пахнет чародейством.

- Мне тоже так кажется. Но что это за чародейство, я и подумать боюсь.

- Во всяком случае, оно пошло нам на пользу. Что в этих местах случается довольно-таки редко.

- Да, ты прав, - согласился Харкорт.

- У меня есть привычка задавать на один вопрос больше, чем нужно, продолжал Децим. - Вот и сейчас я хочу задать тебе этот лишний вопрос. Не могу понять, что вы вообще здесь делаете.

- Мы выполняем свою миссию.

- О которой ты не хочешь говорить?

- О которой мы не хотим говорить, - подтвердил Харкорт. - Могу только сказать, что миссия опасная - ты это сам видишь.

- Опасности меня не смущают, - ответил римлянин, - если только не считать исключительных обстоятельств. Разве что иногда меня вдруг осеняет обыкновенный здравый смысл. А в остальном я ничуть не хуже других.

Как только начало темнеть, они остановились на ночевку у родника в верховье небольшой долины. Местность была открытая - со всех сторон возвышались безлесные холмы, на склонах которых лишь кое-где стояли кучки деревьев.

Путники развели костер, чтобы поджарить пшеничных лепешек и сала. Вокруг лагеря стояли, как часовые, горгульи. Харкорт втер Шишковатому мазь в раны. Тот лежал смирно, и помощь аббата не понадобилась, хотя он стоял поблизости наготове с попугаем на плече.

Нэн и Иоланда, хлопотавшие у огня, позвали всех есть, и они уселись вокруг костра.

- Приятное местечко для ночевки, - сказал Децим. - "и деревьев нет слишком близко, ни этого надоедливого болота. И как-то спокойнее себя чувствуешь, когда тебя сторожат горгульи.

- Может быть, нам даже не надо сегодня выставлять своих часовых, сказал аббат. - Эти горгульи...

- Часовые будут, - решил Харкорт. - Я сторожу первым, Гай вторым, а...

- Поставь следующим меня, - предложил Децим. - Шишковатому надо бы как следует выспаться.

- Ты весь день нес мой мешок, - возразил Шишковатый, - а теперь ты хочешь еще за меня сторожить. Мне вовсе не нужно столько поблажек.

- Мне кажется, тебе бы лучше согласиться, - сказал Харкорт мягко. Выспаться тебе не повредит. Тогда, если ты не возражаешь, сторожи первый, обратился он к Дециму. - Я буду третий, а аббат посередине.

- Мне все равно, - ответил центурион.

- Имей в виду, что у нас есть одно правило, - сказал Харкорт. Часовой не должен задерживаться на посту, чтобы дать подольше поспать тому, кто его сменяет. Мы тут из себя героев не изображаем.

- Хорошо, я это правило выполню, - не без некоторого высокомерия согласился Децим.

Луна уже спускалась к горизонту, когда аббат растолкал Харкорта.

- Все как будто спокойно, - сказал он. - Я ничего не слышал, горгульи по-прежнему стоят на часах. За все это время они ни разу не шевельнулись. И не произнесли ни единого звука. Я было подошел и попробовал с ними заговорить, но они не отвечают. Как будто не слышат. И не обращают никакого внимания.

- Они так ведут себя с тех пор, как слезли со стены, - сказал Харкорт. - Нас они не замечают или делают вид, что не замечают. Как будто вообще не знают о нашем существовании. Но они должны о нем знать, ведь они идут с нами и охраняют нас. А если не говорят, то, может быть, просто не умеют.

Аббат понизил голос.

- А что это за фокусы с тем, в каком порядке нам сторожить? Ты не совсем доверяешь нашему другу-римлянину?

- Я не спал, - сказал Харкорт, - и смотрел за ним, пока ты его не сменил.

- Значит, ты ему не доверяешь.

- Послушай, Гай, ведь я его не знаю.

- Но он доблестно дрался вместе с нами.

- Знаю. Но чтобы доверять человеку, нужно его знать. Тому, кто стоит на посту, мы вверяем свои жизни. Может быть, он и есть такой, каким кажется на первый взгляд, но готов ты вверить ему свою жизнь?

Аббат задумался.

- Не уверен, - сказал он и добавил:

- Ты мне иногда перестаешь нравиться, Чарлз. Ты нелегкий человек, и у тебя бывают нехорошие мысли.

Харкорт ничего не ответил, и аббат принялся шарить в темноте, разыскивая свое одеяло. На плече у него что-то бормотал попугай.

Заходящая луна заливала все мягким сильным светом. Она освещала четырех горгулий, и они отбрасывали длинные черные тени. Как и сказал аббат, горгульи стояли неподвижно, словно врытые в землю. Поодаль справа темным пятном выделялась небольшая рощица. Харкорт внимательно вгляделся в ту сторону. Стояло полное безветрие, ни одна ветка не шевелилась. Никакого движения в рощице не было заметно. Вокруг стояла полная тишина. Харкорт отошел на некоторое расстояние от костра и присел. "Где-то там, неподалеку, прячется Нечисть, - напомнил он себе. - Та, что напала на нас в храме, а может быть, и еще более многочисленная. Слух о нашем присутствии должен был распространиться, так же как распространился слух о появлении римской когорты. Теперь, когда когорта уничтожена, очередной жертвой должен стать наш маленький отряд. Четверо мужчин, две женщины, четыре горгульи и попугай - не слишком внушительная сила, чтобы устоять перед натиском. Там, у храма, тыл у нас был защищен самим зданием, а внезапная атака горгулий решила судьбу битвы. Но здесь и, может быть, еще на много лиг вперед наш тыл будет оставаться ничем не прикрытым, придется обороняться со всех сторон, и в конце концов Нечисть нас одолеет. Может быть, еще не сегодня, может быть, не завтра, но рано или поздно это случится, и тогда придется принять бой. Конечно, было бы очень благородно и мужественно заявить, что нам удастся выстоять, что мы сумеем доблестно отбить атаку или что нас выручит какое-нибудь непредвиденное обстоятельство, что мы уцелеем и сможем продолжать путь. Только рассчитывать на это глупо и бессмысленно".

Он постарался отогнать эти мысли, но не видел никаких доводов, которые могли бы их опровергнуть. "Мы все равно что уже мертвые", - сказал он себе. Прятаться от Нечисти было больше невозможно. Если не сейчас, то в самом скором времени бесчисленные полчища Нечисти должны были окружить их со всех сторон.